Алексеева Татьяна: Ахматова и Гумилев. С любимыми не расставайтесь...
Глава XXII. Россия, Слепнево, 1919 г.

Глава XXII

Россия, Слепнево, 1919 г.

Не всегда чужда ты и горда
И меня не хочешь не всегда,
Тихо, тихо, нежно, как во сне,
Иногда приходишь ты ко мне.

Н. Гумилев

В первые годы жизни Лев думал, что все дети живут только с бабушками, а мамы и папы лишь время от времени приезжают к ним в гости. В его семье всегда было именно так. Бабушка играла с ним, учила писать и читать, водила гулять в лес или в деревню, отвечала на его бесконечные «почему» и гладила его темную головку своей костлявой, слегка грубоватой рукой. А мама и папа жили где-то далеко, в другом, неведомом мире, который Лев представлял себе совсем смутно, и лишь время от времени приезжали к ним с бабушкой — чтобы пожить с ними несколько недель и снова уехать неведомо куда. На вопросы Левы, где они живут, родители отвечали длинными рассказами о других городах и странах, но многого в этих рассказах мальчик не понимал.

Отец говорил с ним о далеких государствах, перескакивая с одного на другое, и к концу беседы в голове у Льва была полнейшая путаница. Абиссиния и Франция, каменные пирамиды и железная башня, обезьяны с верблюдами и уличные художники существовали в его воображении в одном и том же месте, рядом друг с другом. Он считал это место одной, очень красивой сказочной страной и порой мечтал отправиться туда вместе с папой. Но почему-то ни разу не попросил отца взять его в эту удивительную страну с собой. Как будто чувствовал, что это невозможно…

Мама приезжала к ним еще реже и оставалась всегда ненадолго. Леву ее визиты не радовали, а только расстраивали. Каждый раз, при-ехав, поцеловав его и задав ему несколько вопросов о том, как он поживает и слушается ли бабушку, мама уходила в свою комнату и почти все время проводила там. Утром она обычно просыпалась поздно и не выходила к завтраку. Бабушка в такие дни всякий раз неодобрительно косилась на ее дверь, но при этом шикала на Леву, чтобы он не шумел и не будил мать раньше времени. Мальчик же, удивляясь про себя, как можно спать днем, старался играть тихо и время от времени на цыпочках подходил к маминой комнате и прислушивался. Вдруг она уже встала и сейчас выйдет к нему?

Иногда ему казалось, что из-за двери доносятся легкие шаги и слабый скрип половиц. Мальчик радовался, уверенный, что, раз мама проснулась, он скоро увидит ее и сможет пожелать ей доброго утра. Но время шло, а из комнаты по-прежнему никто не выходил. Тогда Лев возвращался к своим солдатикам и лошадкам, но все чаще и чаще бросал игрушки и вновь выглядывал в коридор. А потом и вовсе переставал играть и лишь переставлял солдатиков с места на место, продолжая прислушиваться к каждому шороху, раздающемуся из маминой спальни. Так проходили еще час или полтора, казавшиеся ребенку вечностью. И только потом мама в конце концов выходила из комнаты, заглядывала в детскую и улыбалась радостно бросавшемуся к ней сыну:

— Здравствуй, Лев, здравствуй! Как ты спал?

Она приседала, чтобы обнять его, и Лева обхватывал мать обеими руками. Ему не хотелось ее отпускать, он мог бы часами стоять так, прижимаясь к ней, но его счастье длилось всего пару минут. Потом Анна мягко отстраняла сына и выпрямлялась.

— Поиграй пока, а я пойду чаю выпью, — говорила она ласково и снова надолго исчезала из детской.

она ловила его на полдороге и с тихим ворчанием уносила обратно в детскую.

— Не мешай маме, не надо, — наставляла она внука. — Пусть спокойно посидит, не до тебя ей. Лучше я с тобой поиграю, хороший мой…

Сказать, что он хочет играть не с ней, а с мамой, Лев не мог: ему не хотелось ее обижать. Приходилось переставлять вместе с бабушкой солдатиков и «стрелять» из игрушечной пушки, одновременно с этим прислушиваясь к шагам в коридоре и надеясь, что мама заглянет в детскую еще раз. Иногда она так и делала, а иногда возвращалась в свою комнату и сидела там до самого вечера. Бабушка говорила, что она пишет стихи, но, когда Лев с любопытством спрашивал, что это такое, неодобрительно поджимала губы и заявляла, что это ерунда и пустая трата времени. Мальчик видел, что такие вопросы ей неприятны, и замолкал, хотя ему очень хотелось понять, зачем маме нужно заниматься «пустым делом».

А мама проводила у них в доме еще некоторое время, а потом вдруг в один несчастливый для Левы день сообщала ему, что скоро ей надо будет уехать. После этого она обычно проводила с ним больше времени, брала его с собой на прогулку и смотрела, как он играет, но это не радовало мальчика — он знал, что это продлится недолго и что на следующий день матери рядом с ним уже не будет. Так и случалось. Она уезжала поздно вечером, после того, как Леву укладывали спать, а на следующий день бабушка принималась ворчать громче обычного и сердилась, если внук спрашивал о маме. Особенно раздражали ее вопросы о том, когда мама или папа приедут к ним в следующий раз.

— Они сами не знают, когда вспомнят о своем сыне! — недовольно бормотала она. — Откуда же мне это знать, скажи на милость?!

недовольстве и бросалась гладить его по голове.

— Родненький ты мой… — бормотала она грубоватым, но бесконечно добрым голосом. — Маленький… Прости старую, не сердись! При-едут они к тебе еще, обязательно приедут! Папаша твой точно приедет, он и по тебе скучает, и по мне, старухе… Вспомнит про нас и приедет. А мы его встретим, мы ему на ужин пирог испечем, как он любит, с яблочками…

Мальчик улыбался, чтобы дать бабушке понять, что не сердится и верит ей, но про себя думал, что отец, наверное, вспоминает о них не так уж часто и что ждать его в ближайшие дни не стоит. А уж маму и подавно. Ведь про то, что она скучает по ним с бабушкой, ему ничего не было сказано…

Постепенно Лева стал все реже расспрашивать бабушку о родителях, а потом и вовсе прекратил заводить о них разговор — ведь ему все равно никогда не говорили ничего конкретного о том, когда мать или отец приедут в Слепнево. Бабушка выглядела довольной и, наверное, думала, что внук забыл о родителях. Внук же, напротив, думал о них каждый день.

Ему было лет пять, когда они с бабушкой зачем-то поехали в деревню, и там он пережил первое в своей жизни по-настоящему серьезное разочарование. Там, в маленьких деревянных домиках за высокими заборами, жили семьи, в которых было много детей, и Лева с изумлением узнал, что вместе с ними там жили и родители. Правда, поначалу, когда они с бабушкой вошли в первый двор и старая хозяйка пригласила их в дом, мальчик подумал, что мать и отец, встретившие их там, тоже приехали к своим детям на время, погостить. Однако, поговорив о чем-то с хозяевами, бабушка повела Леву в другой дом, где он увидел точно такую же картину. Детей там было еще больше, и среди них оказались даже двое почти совсем взрослых. Все они сидели за столом, собираясь ужинать, и во главе этого стола сидел их бородатый отец, а возле печки хлопотала полная румяная мать.

— А что, разве папы с мамами не всегда живут отдельно от детей?

— Отдельно? — удивилась бабушка, не понимая, почему внук задал такой необычный вопрос. — С чего ты взял, Левушка? Папы и мамы живут вместе, и дети живут с ними, и бабушки, и дедушки…

— Они всегда живут вместе? Как там, где мы сейчас были? — все еще недоумевал мальчик, оглядываясь назад.

— Ну, конечно! Как же иначе? — Бабушка присмотрелась к внуку повнимательнее, и его грустные глаза, уже готовые налиться слезами, сказали ей больше, чем наивные детские слова. — Ну, то есть… иногда родители и уезжают куда-нибудь, а потом возвращаются… — заговорила она уже не таким уверенным тоном, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно мягче. — Вот твои папа и мама часто где-то ездят, ты знаешь, а бывает, что родителям не надо никуда ездить — как у наших крестьян, которых ты сейчас видел… Понимаешь, у всех по-разному бывает.

— он почувствовал, что бабушка расстроилась из-за его вопроса, и не хотел беспокоить ее еще сильнее. Хотя на самом деле мальчик понял только одну вещь: его семья была какой-то неправильной, не такой, как все остальные. Во всех других семьях мамы и папы жили дома и никуда не уезжали, он почему-то теперь был уверен, что точно так же живут и все остальные. И не только в деревне, где они с бабушкой побывали, а вообще везде, во всех других деревнях и поселках, расположенных поблизости, и в городах, о которых рассказывала бабушка, и в далеких странах, где бывал отец… Все остальные дети жили вместе с родителями, и только он, Лева, почему-то жил отдельно от них. Но узнать у бабушки, почему так происходит, было невозможно: мальчик понимал, что по каким-то неведомым для него причинам спрашивать ее об этом нельзя. Удержаться от этого поначалу было трудно, но постепенно Лева привык.

Теперь он о родителях думал только про себя и ждал их. Но они приезжали к ним с бабушкой все реже и проводили с ними все меньше времени. Лева, впрочем, научился не слишком сильно грустить по этому поводу: став постарше, мальчик сообразил, что, когда вырастет, ему можно будет в одиночку ездить по разным городам и странам, и он сможет сам бывать у отца и матери в гостях. Надо было просто дождаться, когда он вырастет. И Лева ждал, не замечая, что чем дальше, тем меньше ему хочется их снова увидеть…

Может быть, поэтому в тот день, когда отец и мать в последний раз приехали в Слепнево вместе, Лева и не выразил особой радости? Он выбежал к ним навстречу, увидев в окно, как они подходят к дому, весело рассмеялся, когда отец подхватил его на руки и подбросил в воздух, улыбнулся погладившей его по голове матери, но того восторга, с каким он встречал их раньше, у него уже не было. И когда они все втроем вошли в дом, Лев думал уже не о том, как подольше побыть с родителями и сделать так, чтобы они не уехали, а об оставленных в комнате игрушках. Правда, и мама с папой сразу отправили его поиграть, а сами пошли о чем-то разговаривать с бабушкой. Раньше он стал бы ждать, когда они освободятся, или даже попытался бы подслушать их разговор, а теперь, как ему и было сказано, спокойно вернулся в детскую и продолжил прерванную игру. Плюшевая компания — медведь и две маленькие собачки — строили себе домик из пустых коробок и маленькой скамеечки для ног. Дело это было непростое, домик, подобно сказочному теремку, норовил обрушиться каждый раз, когда Лева пытался усадить в него тяжелого медведя, поэтому он сосредоточился на строительстве и почти забыл, что совсем рядом, в соседней комнате, сидят долгожданные гости.

В конце концов дом для игрушечных зверей был построен, а вокруг него для охраны выстроились оловянные солдатики. Лев, полюбовавшись этой картиной, подумал, что теперь надо отправить еще кого-нибудь из его игрушечных друзей в гости к мишке и собачкам. Вот только кого удостоить этой чести? Гость должен быть легким, чтобы своим присутствием не разрушить с таким трудом возведенный дом. Деревянные звери или старая бабушкина матрешка с облупившейся краской не подойдут. Надо поискать тряпичную куклу, которой играла в детстве тетя Александра, — мальчики, конечно, не играют в куклы, но она легкая, и ее можно засунуть в домик из коробок. Вот только где сейчас эта кукла, наверное, в тетиной комнате? Лева уже давно ее не видел…

Мальчик зевнул и прилег на ковер рядом с игрушечным домиком. Его вдруг потянуло в сон, и он вспомнил, что обычно в это время, после обеда, бабушка укладывала его на час в постель. А сейчас она забыла об этом, потому что приехали папа с мамой. Что ж, он может немного вздремнуть прямо здесь, на полу, а сходить за куклой еще успеет.

снова застелить постель. И почему бабушка этого не понимает и заставляет его спать в кровати? Сказать ей об этом или не стоит? А может, она рассердится, что он уснул на ковре?.. Мысли путались, сменялись какими-то неясными образами, и мальчик уже готов был окончательно провалиться в сон, как вдруг за его спиной послышался негромкий скрип половиц.

— Тихо, видишь, он спит, — услышал Лева шепот отца. Ему захотелось обернуться и вскочить, но что-то удержало мальчика от этого, и он продолжал лежать с закрытыми глазами. За его спиной снова раздались шаги — кто-то тихо вошел в комнату и сел на его кровать, которая тоже еле слышно заскрипела. Ребенку показалось, что отец был не один, что в детскую пришли двое, и он осторожно приоткрыл один глаз, чтобы проверить это. Кровать была плохо видна из такого положения, но он все-таки сумел разглядеть две пары ног сидящих на ней людей — мужчины в черных брюках и женщины в светло-серой юбке, из-под которой выглядывали носки простых домашних туфель. К нему и в самом деле пришли оба родителя, вместе!

И снова мальчик не решился открыть глаза и дать отцу с матерью понять, что он не спит. Теперь Лева просто боялся это сделать. Пока он тихо лежит на ковре, а родители сидят рядом, все происходит так, как в его мечтах, как обычно бывало в других семьях: он, мама и папа — вместе. И завтра они точно так же придут к нему, и послезавтра… Они всегда будут настоящей семьей.

— Устал Львенок, наигрался… — донесся до мальчика сквозь снова накатывающую на него дремоту отцовский шепот.

— Ш-ш-ш, не разбуди! — еще тише ответила ему мать.

— Дети крепко спят, не бойся, — успокоил ее отец, и они вновь замолчали.

Лев не видел их, но почему-то был уверен, что родители сидят в обнимку или держатся за руки. А еще он точно знал: они оба тоже представляют себе, что живут вместе с ним и каждый день видят его спящим среди игрушек.

— Аня, ведь у нас так все было хорошо! — произнес вдруг вполголоса папа. — Ну, зачем… скажи, зачем ты все это разрушила?

Мама ничего не ответила.

Раздел сайта: