• Наши партнеры
    залит ноутбук
  • Черных Вадим. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. 1889-1966
    1923

    1923

    Января 3

    Запись Н. Н. Пунина: «Почему я думал, кончилось, когда ничего не кончилось, а только началось. Сегодня в концерте несколько шагов был с нею — все заметили, кто был из знающих нас; нет, нам не дадут покоя. Чего я жду, чего хочу? — что я знаю». — Пунин. С. 163.

    Января 8

    «Ездили с Галей в Павловск. Мою вину перед ней мог бы искупить только любовью, а любви нет, и ее не сделать. <...> Из всего, что есть, самое мучительное — ее обманывать, а самое ужасное — ее мучить, делаю и то и другое. Ан. все это понимает и бережет меня беспримерно: зачем только? Что она знает, что предвидит?». — Пунин. С. 164.

    Января 10

    «Два дня Ан. была какая-то беспокойная, мучащаяся, подавленная. <...> Вчера, долго борясь, сказала не своим голосом: я изменила тебе. Потом плакала. Мне ли прощать ее. <...> Я не знаю человека, в котором жил бы такой большой и чистый ангел в таком темном греховном теле». — Пунин. С. 164-165.

    Письмо Н. Н. Пунина — А. А.: «Никакого веселого письма не могу написать, а мрачным не хотел бы Вас тревожить, потому что люблю Вас. <...> Храни Вас Бог, сейчас хочу занести Вам это письмо и не знаю, удержусь ли, чтобы не увидеть Вас, а может быть, пошлю с посыльным. Неужели не дождусь от Вас настоящего письма». — Пунин. С. 165-166.

    Января 12

    Запись Н. Н. Пунина: «Эти два дня была дивная, просветленная, спокойная, веселая, какой я ее никогда не видел раньше». —

    Января 13

    В газете «Последние новости» (Париж) напечатана рецензия К. В. Мочульского «Новые стихи Анны Ахматовой». — ЛО. 1989. № 5. С. 45.

    Января 15

    «Хованщине». Она пришла к нему в ложу. «Меня она не видела и пришла в ложу, чтоб слышать слова, удивлялась тому, что пришла туда, где я, не зная, не желая. <...> — «Вот так у меня всегда в жизни, я ведьмушка», — и она объяснила свой приход силой моего желания. <...> К пятому акту ей стало вдруг плохо; <...> мы уехали до конца, я отвез ее домой, час посидел у нее — была нежная, ласковая». —

    Января 16

    Письмо начальника Политотдела Госиздата П. И. Лебедева-Полянского — народному комиссару просвещения А. В. Луначарскому: «Вообще надо сказать, что мы держим курс либеральный, но в данный момент целый ряд писателей не может печатать своих произведений. Причина этого кроется не в действиях Политотдела, а в общей нашей политике, диктуемой ЦК РКП». — De Visu. 1993. № 10. С. 17.

    «Сегодня нашел ее томящейся от обид Артура — получила новые доказательства его измен. <...> Просила — не ненавидеть ее, как расстанемся <...>, говорила также, что ей обязательно надо уехать из Артурова дома (Фонтанка, 18); я спросил ее, что если бы я был один, пришла бы она ко мне жить, ответила: «Тогда пришла бы». — Пунин. С. 168.

    Января 26

    Письмо С. Я. Парнок – Е. К. Герцык: «Моя статья об Ахматовой не пропущена цензурой». —

    Января 29

    Письмо Н. Н. Пунина — А. А.: «Друг родной, все по-прежнему чувствую странную непроницаемость твоей жизни, твою — и устаю от этого. <...> Последние дни ты что-то много говорила о моей убывающей любви — не знаю, неверно. <...> Люблю, какая ты есть. Ты как серна, такая же пугливая, только она глупенькая, а ты нет». — Пунин. С. 169-171.

    <Январь>

    «Русское искусство» № 1 напечатана статья О. Э. Мандельштама «Буря и натиск»: «Анненский до сих пор не дошел до русского читателя и известен лишь по вульгаризации его методов Ахматовой. <…> Ахматова, пользуясь чистейшим литературным языком своего времени, применяла с исключительным упорством традиционные приемы русской, да и не только русской, а всякой вообще народной песни. В ее стихах отнюдь не психологическая изломанность, а типический параллелизм народной песни с его яркой асимметрией двух смежных тезисов, по схеме: “в огороде бузина, а в Киеве дядя”. — Мандельштам О. Слово и культура. М., 1987. С. 210.

    <Январь-февраль?>

    (КЛ № 6). Вышла в свет книга И. Г. Эренбурга «Портреты современных поэтов». Книга открывается очерком «Анна Ахматова»: «Я не знаю ее, но я ее знаю лучше поэтов, с которыми прожил годы вместе. <...> У других я был в кабинете и в салоне, в опочивальне и в часовне. Она подпустила к сердцу. <...> Молодые барышни, милые провинциальные поэтессы, усердно подражавшие Ахматовой, не поняли, что значат эти складки у горько сжатого рта. <...> Может быть, в тридцатом веке ученые будут спорить о значении сонета Вячеслава Иванова, но старый чудак, найдя в лавке полуистлевший томик, у огня, таящегося под пеплом, таким же жестом, как я, будет греть замерзшие руки — отлюбившее и жаждущее еще любить, вечно любить, сердце».

    Февраля 3

    «Вчера зашел за Ан., чтобы идти в КУБУ менять карточки на паек. На обратном пути пригласил ее к себе позавтракать. <...> Она сильно похудела за эти месяцы... Все время Ан. настаивала, чтобы я показал ей последний дневник — в конце концов дал; разве мне не хотелось самому дать? Она была чем-то потрясена, уже на улице говорила: «Сильное впечатление у меня от дневника». — Пунин. С. 172.

    Н. Н. Пунин с А. Е. Аренс-Пуниной и А. А. по приглашению В. Е. Татлина были на его докладе в Институте художественной культуры. «У дома Ан. мы попрощались. <...> Тогда-то начались нескончаемые разговоры со слезами и рыданиями — Галя упрекала меня в подлости. Подлость, по ее мнению, заключалась в том, что я не говорю, когда хожу к Ан., что я не сохранил никаких, даже просто человеческих отношений к ней, Гале (как она могла это говорить, когда все мои отношения к Ан. разрушены из-за желания сохранить в доме Галю и беречь ее самолюбие)». — Пунин. С. 173.

    В газете «Звено» (Париж) напечатана пародия К. В. Мочульского на стихи А. А.: «Он пришел ко мне утром в среду...» — ЛО. 1989. № 5. С. 45.

    Февраля 15

    Запись Н. Н. Пунина в дневнике: «К вечеру субботы (10 февраля) Галя сказала, что она решила уйти от меня и переедет к Вере. Да, я обрадовался этому. Мне казалось, что это лучше для нее, Гали, что это наконец разрешит шестимесячное недоумение и тяготу, кроме того, разве мне не хочется все время мучительно и напряженно привести к себе в дом Ан. и жить с нею. <...> Я не обнаружил этой радости перед Галей. Нужно мне было так и сказать: «Я рад, я хочу жить с Ан.». Я же ничего не сказал и, наоборот, стал говорить ей об Ирине. В тот же вечер, в субботу, я мельком видел Ан. и рассказал ей обо всем; сердилась, что я скрывал до сих пор. <...> С Ан. сговорился на другой день забежать к ней, чтобы сказать, уходит ли и ушла ли Галя. Ни на другой день и вообще ни в какой день Галя не ушла». 12 февраля Н. Н. Пунин вместе с А. Е. Аренс-Пуниной и В. Е. Татлиным был на вечере у А. А. —

    Февраля 17

    «Ан. стала странной. Начала говорить о том, что не спала ночью, что я это мешал ей спать — думала обо мне и смерти; хотела умереть, страшно хотела умереть. <...> Вечером накануне проводил ее в театр на «Зигфрида», как говорила. <...> Смутно чувствовал, что не для «Зигфрида» ехала, не для театра ездит в театр — и не стал об этом думать. <...> Ан. заметалась и затомилась, говорила много и сразу ласковых слов, как обычно не делает. И затем спросила: «Думаешь ты, я верная тебе?». Отвечал, что думаю — неверная, но не верю чувством своим этому. И все понял сразу. Потом долго еще в томительной борьбе то говорила, то отказывалась, наводила и отступала, все утверждая, что не может меня обмануть, невинного. Хотела показать какое-то письмо, но потом раздумала. Настоял, чтобы показала, хотя все, в сущности, было ясно. <...> Как еще любить тебя, Ан.?». — Пунин. С. 173-176.

    Февраля 23

    «Днем проводил Ан. к доктору. <...> Вечером шел мимо ее дома; пошел нарочно, чтобы зайти к ней; поравнялся с домом и не захотел. И показалось мне, что никакой любви, в сущности, нет. У меня не достает любви, не хватает... Пустота в душе». — Пунин. С. 176.

    Февраля 28

    Письмо О. Д. Форш – Н. А. Павлович (в Оптину Пустынь): «Ответьте немедленно, будет ли у Вас, или где поблизости место <…>, чтобы хоть на неделю пристроить меня и Анну Андреевну Ахматову. <…> Анна Андр<еевна> сейчас в больнице, ей делали операцию, а потом мы хотим ехать к Вам». — Р. Тименчик // Крымский сборник. Вып. 8. Симферополь, 2010. С. 70.

    <Февраль – март ?>

    В журнале «Молодая гвардия» № 2 (9) напечатана «в дискуссионном порядке» статья А. Коллонтай «Письма к трудящейся молодежи. Письмо 3-е. О “Драконе” и “Белой птице»«: «Ахматова вовсе не такая нам “чужая”, как это кажется с первого взгляда. <...> Анна Ахматова — на стороне не отживающей, а создающейся идеологии. <...> Ахматова поет не о “женщине” вообще, а о женщине нового склада, той, что своим трудом пробивает себе жизненный путь».

    В журнале «Русское искусство» № 2-3 напечатана статья О. Э. Мандельштама «Vulgata. (Заметки о поэзии)»: «Воистину русские символисты были столпниками стиля: на всех вместе не больше пятисот слов — словарь полинезийца. Но это, по крайней мере, были аскеты, по­движники. Они стояли на колодах. Ахматова же стоит на паркетине — это уже паркетное столпничество». —

    В альманахе «Литературная мысль», кн. 2 опубликовано стих. «Слух чудовищный бродит по городу...».

    <Марта начало ?>

    Дарственная надпись на кн.: Т. Готье. Избранные стихи / Перевод Вс Рождественского: «Дорогой Анне Ахматовой с большой любовью и гордостью. Вс. Рождественский. 1923. Начало весны. Петербург». — Встречи с прошлым. Вып. 8. М., 1996. С. 312.

    Марта 4

    Письмо Н. Н. Пунина — А. А.: «Я не отчаялся быть когда-нибудь с тобою, так думать неверно; но тронуть А. Е. (“убить ребенка”) я не могу только себя ради, не по силам и нельзя. Помнишь, как ты говорила: будь один, а там видно будет, приду я к тебе или не приду. Один я этого сделать как раз не могу. Вот почему я говорил о твоей любви, и я действительно мало ее чувствую, не говорю, что ты плохо ко мне относишься – только любовь ли это». —

    Марта 5.

    В газете «Звено» (Париж) напечатана статья К. В. Мочульского «Русские поэтессы. 1. М. Цветаева и А. Ахматова». — ЛО. 1989. №5. С. 44

    Марта 6

    — А. А.: «Анна, родная, так расставаться, как расстались мы с тобой вчера — нельзя. <...> Я свою вину знаю и исправить ее не могу, чего ж ты хочешь?». — Пунин. С. 179.

    Марта 8

    Письмо М. С. Шагинян — А. А.: «Все последнее время часто о Вас думала и хотела видеть. Мне передали, что Вы делаете себе операцию, сошла ли она благополучно, и где Вы сейчас?» — РГАЛИ. Ф. 13. On. 1. Ед. хр. 162. Л. 1.

    Записка Е. И. Замятина — А. А.: «Меня очень волнует исход Вашего единоборства со Змием <К. И. Чуковским> из-за Некрасо­ва». — РГАЛИ. Ф. 13. On. 1. Ед. хр. 14. Л. 2-2 об.

    Марта 14

    — А. А. —

    Апреля 5

    Письмо Н. Н. Пунина — А. А.: 6»Я почувствовал, как, действительно, тебе должно быть важно жить в районе Фонтанки, на Фонтанке, где много Петербурга: неважен свет и еда, а Петербург». — Петербург Анны Ахматовой. С. 31-32.

    В Оптину Пустынь прибыла «ликвидационная комиссия» из Москвы. Монастырь превращен в музей. Арест старца Нектария. —

    Апреля 6

    — А. А. с благодарностью за участие в концерте. — РГАЛИ. Ф. 13. Оn. 1. Ед. хр. 167.

    Апреля 7

    «Никитинском субботнике» С. Парнок прочитала доклад «Анна Ахматова». —

    Апреля 18

    «Страшные наступили дни. Ан. как бы прислонилась ко мне, дело уже вышло за черту любви, стало моим человеческим делом». — Пунин. С. 183.

    Запись К. И. Чуковского: «Гулял с Анной Ахматовой по Невскому, она провожала меня в Госиздат и рассказывала, что в эту субботу снова состоялись проводы Замятина. Меня это изумило: человек уезжает уже около года, и каждую субботу ему устраивают проводы». — Чуковский. I. С. 243.

    Мая 2

    Письмо Б. А. Пильняка — Е. И. Замятину: «Ты видаешь Анну Андреевну, спроси ее, к слову, не согласится ли она переиздать у нас <в издательстве “Круг”> все свои три книги, напиши мне ее ответ». —

    «Был вчера у Ахматовой Анны. Кутается в мех на кушетке. С нею Оленька Судейкина. Без денег, без мужей — их очень жалко. Ольга Афанасьевна стала рассказывать, что она все продала, ангажемента нету, что у Ахматовой жар, температура по утрам повышенная, я очень расчувствовался и взял их в театр на “Чудо святого Антония» — Чуковский. I. С. 244.

    Запись Е. П. Казанович в дневнике о приглашении А. А. на чтение новых стихов к Ф. К. Сологубу. —

    Мая 14

    «Был у Ахматовой. Она показывала мне карточки Блока и одно письмо от него, очень помятое, даже исцарапано булавкой. Письмо — о поэме «У самого моря». Хвалит и бранит, но какая правда перед самим собой... Я показал ей мои поправки в ее примечаниях к Некрасову. Примечания, по-моему, никуда не годятся. Оказывается, что Анна Ахматова, как и Гумилев, не умеет писать прозой. <...> Почти каждое ее примечание сбивчиво и полуграмотно. <...> Я не скрыл от нее своего мнения о ее работе и сказал, что, должно быть, это писала не она, а какой-то мужчина. - Почему вы так думаете? Мужчина нужен только, чтобы родить ребенка». — Чуковский. I. С. 246.

    «разговорной книжке»: « П.: Ан., родная. <...> Я не могу больше так. Обещай мне, что больше никогда не будешь ездить в Мариинский театр и видеть М. М.<Циммермана>. <…> А.: «1 мая ст<арого> ст<иля>. Ресторан Федорова. <...> Котий, не огорчайся; если я буду чувствовать, что ты любишь — ничего больше не надо». — П.: «Аник, что в любви ничего не переменить — даже не стоит говорить. Но у меня пропала вера, что будем вместе. — А.: В этом мы виноваты оба одинаково». — Пунин. С. 183.

    Июня 20

    «То, что ты сказала вчера — в самом деле страшная вещь: наши отношения, если так пойдет, приобретают совершенно уже небывалый вид, потому что я не чувствую никакого уменьшения нежной и глубокой радости от того, что могу видеть тебя и жить в том же городе. Но страшно то, что этой любви предстоят какие-то такие испытания, какие невозможны, вероятно, почти никому, если только я верно понимаю то, что чувствую». —

    <Июня конец>

    А. Е. Аренс-Пунина уехала на лето из Петрограда. — Пунин. С. 186.

    В журнале «Молодая гвардия» №4-5 (11-12) напечатана статья Б. Арватова «Гражд. Ахматова и тов. Коллонтай»: «Ошибки тов. Коллонтай заключаются в субъективном желании выделить женский вопрос из вопроса общесоциального. <...> Узенькая, маленькая, будуарная, квартирно-семейная поэзия; любовь от спальни до крокетной площадки. И это рекомендуется работницам. <...> Вот это — сюсюкающее, томное, инфантильное — это называется новой культурой? Тов. Коллонтай, не клевещите!».

    Июля 8

    «Ан. обедала у меня. В 6 часов ей нужно было звонить к Циммерману, у него умер отец, Ан. его очень жалеет. <...> Во мне страшная зашевелилась мысль: я ей нужен лишь как еще одно зрелище, при том зрелище особого порядка: Пунин — новатор, футурист, гроза буржуазной обывательщины, первый в городе скандалист, непримиримый. Завтра вечером пойду к Ан. — она будет с М. М. Не делай этого». —

    «Тогда пошел к Ан; М. М. был у нее, скоро, почти тотчас же, хотя о моем приходе не знал — ушел. И ничего это не доказывает; страшно глупо. Сегодня Ан. пошла к Щеголеву — на именины». — Там же.

    «Поехал сегодня с Ан. на острова. <...> Она была счастлива, ей было легко и просто. <...> А вечером того же дня я ее снова мучительно ревновал к М. М., разговаривали и мучились до 5 часов утра». —

    Июля 17

    «С утра хотелось повидать А. Знал, что вечером она читает на “закрытом вечере” Союза писателей. <...> Приходим, антракт. Ан. уже читала и ушла. <...> Думал — вот и разделенная любовь, а чувствую так, как будто люблю один; подымал голову и с открытыми глазами видел лицо ее в воздухе. <...> После ужина, проходя с Замятиными по Литейной мимо своего дома, внезапно подумал: может быть зайти к Ан.; было 2 ч<аса> ночи. Знал, что в этот день у них Кузмин и вообще гости. <...> Побежал на Фонтанку <, 18>. Ворота были открыты, во всех окнах у Ан. был свет; значит гости еще не ушли. Постучался с черного хода; осторожно прошел первые две комнаты, в третьей на кушетке лежала Ан. <...> “Когда я увидела тебя, думала, что сошла с ума”, — сказала она. Поговорили около получасу, Ан. очень устала; мне было чудно ее слышать и видеть. Светало. Ворвалась Ольга, раздетая, увидев меня, ахнула и крикнула Ан., чтобы та ложилась спать на ее кровать. Ан. очень огорчилась тому, что Ольга меня увидела, так как та неминуемо расскажет об этом своему кавалеру. Мне тоже было неприятно от такого декамерона, и пожалел, что пришел. <...> Я попрощался, поцеловал ей руки, мои милые руки». — Пунин. С. 192-193.

    Июля 25

    В газете «Правда» № 166 напечатана статья Л. Д. Троцкого «Формальная школа поэзии и марксизм»: «Новый человек не сформируется без новой лирики. Но чтобы создать ее, поэт сам должен почувствовать мир по-новому. Если над его объятием склоняется непременно Христос или сам Саваоф (как у Ахматовой, Цветаевой, Шкапской и др.), то уж один этот признак свидетельствует о ветхости такой лирики, об ее общественной, а следовательно и эстетической непригодности для нового человека. <...> Никто не ставит и не собирается ставить поэтам тематических заданий. Благоволите писать, о чем вздумается! Но позвольте новому классу <...> сказать вам в том или другом случае: если вы мироощущение Домостроя переводите на язык акмеизма, то это не делает вас новыми поэтами». — ЛО. 1989. №5. С. 4.

    Июль

    Лекция А. М. Коллонтай на совещании преподавателей Московской совпартшколы. «В лекции Коллонтай продолжила свои мысли, высказанные на страницах журнала «Молодая гвардия». Много говорила об Анне Ахматовой, объяснив, “почему коммунистка может плакать над белыми томиками некоммунистки Ахматовой”. <...> Ценность и актуальность стихов Анны Ахматовой в том, что в них говорится о пробуждении женщины, о пробуждении в ней веками попранной гордости и человеческого достоинства, о стремлении обрести себя как личность». —

    Августа 1

    Письмо Н. Н. Пунина — А. Е. Арене-Пуниной: «А. А. опять очень плохо себя чувствует, ежедневно температура 37,6, так что решительно буду настаивать, чтобы не далее как через месяц она уехала в Царское и прожила бы там всю зиму; нашел там для нее комнату и очень хочу, чтобы так было». — Пунин. С. 195.

    «Ан. уверяет, что она принесла мне в жертву М. <Циммермана>, а встречи ее с М. все чаще и длительнее. <...> Неужели же мне остается только смотреть, как нарастает эта ее новая любовь и не мочь пошевелить рукою?». — Пунин. С. 196.

    — Л. Н. Замятиной: «Пойду к Ахматовой». — Замятин. С. 246.

    Встреча Н. Н. Пунина с А. А. в Летнем саду. «Сам не знаю, <...> как вышел к петровскому домику, как на скамейке против него увидел — сидела Ан. Одна. Ждала. <...> М. М., действительно, должен был в 12. 30. ее встретить и проводить к Володе <Шилейко>. Оба мы удивлялись тому странному чувству, которое принесло меня к ней». —

    В газете «Последние новости» №33(55) напечатаны воспоминания А. Тинякова «Памяти А. А. Блока»: «Когда я подошел к его смертному одру, <...> невольно воскресли в мозгу стихи Анны Ахматовой, которые она незадолго перед тем написала мне в альбом: “Как страшно изменилось тело, Как рот измученный поблек!”

    Августа 14

    – Л. Н. Замятиной: «Впереди – на завтра: <…> зайти к Ахматовой». —

    Августа 15

    Записка Е. И. Замятина — А. А.: «Дорогая великая современница. Будьте добры, дайте мне на несколько часов мои тайны — надо кое-что взять с собой. <...> Я до отъезда (сегодня в 8-30) еще забегу к Вам». — Замятин. С. 253.

    «Под “моими тайнами” Замятин подразумевал свою шуточную пьесу “Борьба за престол”. В ней, подражая “Тайнам Мадридского двора”, он изобразил смену Правления Дома литераторов. Одной из героинь пьесы была Ахматова». — Там же.

    Сентября 8

    «Ежедневно с Ан. <...> Счастлив с нею, но несчастен, что не могу быть навеки с нею. Год уже как мы вместе, если только можно назвать годом вырванные у жизни часы и дни». —

    В газете «Звено» (Париж) напечатана статья Г. В. Адамовича «Поэты в Петербурге»: «С Ахматовой происходит “обыкновенная история”. Она с каждым днем теряет свою популярность, — вернее, она делается все известнее, но в ее славе нет былого очарования и былой остроты. Это тоже удел поэта, — и пушкинский удел. В Ахматовой любили не ее голос — напряженный, трудный, сухой, — а ее манеру. Теперь нет больше “перчаток с левой руки”, и поклонники разочарованы. Есть, впрочем, для их утешения несметное количество девиц, подобравших эти ахматовские обноски». — Адамович Г. Критическая проза. М.,1996. С. 14.

    В журнале «Clart?» №43 (Paris) напечатаны переводы стих. «Настоящую нежность не спутаешь...» и «Всё как прежде, в окна столовой...» с кратким «предисловием переводчика». —

    Сентября 21

    «Ан. перестала писать стихи; почему это, что это значит, вот уже год, почти ни одного стихотворения? Она говорит, что это от меня». — Пунин. С. 205.

    Сентября 29

    — А. А.: «Анна, вот вечер — ты в театре, я один во всем доме. <...> Знаешь, Анна, я, удивительно для самого себя, не строю из нашей любви никаких фантасмагорий. Я, например, наверное знаю, что никогда не буду владеть тобой до конца, и не бьюсь об это. <...> Пронесу ли я тебя до конца твоей или своей жизни — тоже не знаю, но я несу — и это реально чувствую и боюсь только одного — уронить». —

    Сентябрь — октябрь

    В журнале «На посту» №2-3 напечатана статья Г. Лелевича «Анна Ахматова. (Беглые заметки)»: «Я полагаю, что социальная среда, вскормившая творчество Ахматовой, выяснена достаточно. Это — среда помещичьего гнезда и барского особняка. <...> Не только быт, но и вся психика Ахматовой пронизана насквозь мистикой и религиозностью. <...> Мистика и эротика у Ахматовой переплелись настолько тесно, что друг от друга их никак не отделишь. <...> К двум основным мотивам творчества Ахматовой — эротике и мистике война присоединила третий мотив — мистический национализм. <...> Потрясенная громовым крушением всего привычного мира, Ахматова с неверием и ненавистью смотрит на революцию».

    Октября 4

    «Семантические наброски. Язык А. Ахматовой» в секции художественной речи Института истории искусств в Петрограде. — Виноградов В. Поэтика русской литературы. М., 1976. С. 501.

    Октября 13

    Запись К. И. Чуковского: «Был я вчера у Анны Ахматовой. Застал О. А. Судсйкину в постели. <...> При мне она получила письмо от Лурье (композитора), который сейчас в Лондоне. Это письмо взволновало Ахматову. Ахматова утомлена страшно. В доме нет служанки, она сама и готовит, и посуду моет, и ухаживает за Ольгой Аф<анасьевной>, и двери открывает, и в лавочку бегает. “ - Скоро встану на четвереньки, с ног свалюсь”. Она потчевала меня чаем и вообще отнеслась ко мне сердечно. Очень рада — благодаря вмешательству Союза <писателей> она получила 10 фунтов <стерлингов> от своих издателей — и теперь может продать новое издание своих книг. До сих пор они обе были абсолютно без денег — и только вчера сразу один малознакомый человек дал им взаймы 3 червонца, а Рабинович принес Анне Андреевне 10 фунт<ов> стерл<ингов>. <...> У Ахматовой вид кроткий, замученный. — Летом писала стихи, теперь нет ни минуты времени. Показывала гипсовый слепок со своей руки. <...> Мы заговорили о книге Губера «Донжуанский список Пушкина» (которой Ахм<атова> еще не читала). — Я всегда, когда читаю о любовных историях П<у>шк<ина>, думаю, как мало наши пушкинисты понимают в любви. Все их комментарии — сплошное непонимание (и покраснела). О Сологубе: — Очень непостоянный. Сегодня одно, завтра другое...» —

    «Только что была и пила с нами чай Ан. <...> Сидела такой хохотушкой, как будто нет ничего проще ее на свете. Ан. принесла мне яблоко». — Пунин. С. 207.

    «Обе соглашающиеся стороны <...> путем устных и печатных выступлений неуклонно разоблачают реакционные литературные группировки и отдельных писателей типа Толстых, Пильняков, Ахматовых, Ходасевичей и Ко». —

    Октября 28

    «У Анны Ахм<атовой> я познакомился с барышней Рыковой. <...> Ахматова посвятила ей стихотворение “Все разрушено” и т. д. Критик Осовский в “Известиях” пишет, что это стихотворение — революционное, т. к. посвящено жене комиссара Рыкова. Ахм<атова> хохотала очень». — Чуковский. I. С. 253. Имеется в виду статья Н. Осинского в газете «Правда» от 4 июля 1922 г.

    — А. А. с предложением участвовать в сборнике к 40-летию писательской деятельности Ф. К. Сологуба. — Еж. РО ПД. 1974. С. 56.

    Ноября 14

    Запись К. И. Чуковского: «Был вчера у Ахматовой. Она переехала на новую квартиру — Казанская, 3, кв. 4. Снимает у друзей две комнаты. Хочет ехать со мною в Харьков. Теплого пальто у нее нет. <...> Я пришел к ней сверить корректуру письма Блока к ней - с оригиналом. Она долго искала письмо в ящиках комода, где в великом беспорядке — карточки Гумилева, книжки, бумажки и пр. <...> Так как Анне Андреевне нужно было спешить на заседание Союза писателей, то мы поехали в трамвае. <...)> Оказалось, что в трамвае у нее не хватает денег на билет (трамвайный билет стоит теперь 50 мил<лионов>, а у Ахматовой всего 15 мил.). “ - Я думала, что у меня 100 мил., а оказалось десять”. <...> В Союзе решается дело о Щеголеве и Княжнине. <...> Ахматову очень волнует это дело. “ - Ах, как неприятно... Какие вскрылись некрасивые подробности” —

    Ноября 15

    «Если бы, — сказала, — больше меня любил или был менее порядочным человеком, давно был бы со мною». — Пунин. С. 207.

    «Был вчера у Кини. <...> Я заговорил о том, что очень нуждается Анна Ахматова и Сологуб. Он сказал, что у него есть средства — специально для такой цели, и обещал им помочь». — Там же. С. 256.

    Ноября 23

    РНБ. Ф. 1073. №1. С. 29.

    «Казанская, 3 (Ш-й этаж). Несколько месяцев в 1924 с Ольгой Судейкиной (“Лотова жена”, “Муза”)». — ЗК. С. 662.

    Запись К. И. Чуковского: «Из Госиздата к Ахматовой. Милая — лежит больная. Невроз солнечного сплетения. У нее в гостях Пунин. Она очень возмущена тем, что для “Критического сборника”, затеваемого изд<ательст>вом “Мысль”, Ив<анов>-Разумник взял статью Блока, где много нападок на Гумилева. — “ - Я стихов Гумилева не любила... вы знаете... но нападать на него, когда он расстрелян. Пойдите в «Мысль», скажите, чтобы они не смели печатать. Это Ив<анов>-Разумиик нарочно”. В Харьков она ехать хочет». — Чуковский. I. С. 257.

    «Зашел к Ахматовой. Она лежит, — подле нее Стендаль «De l’amour». Впервые приняла меня вполне по душе. “Я, говорит, вас ужасно боялась. Когда Анненков мне сказал, что вы пишете обо мне, я так и задрожала: пронеси Господи”. Много говорила о Блоке. “ - В Москве многие думают, что я посвящала свои стихи Блоку. Это неверно. Любить его как мужчину я не могла бы” — Там же. С. 257.

    Ноября 29

    Запись К. И. Чуковского: «Сегодня в пять буду у Кини: кажется, удастся достать денег для Ахматовой и Сологуба». —

    <Ноябрь?>

    О. Э. Мандельштам с женой посетили А. А.

    Воспоминания Н. Я. Мандельштам: «Мне помнится, что сначала мы были на Казанской. <...> Мандельштам топорщился. <...> Он продолжал злиться на Ахматову за старое предложение пореже бывать у нее. <...> Вторая причина, почему Мандельштам побаивался встречи, — два выступления в печати («Русское искусство»). <...> Слова о столпничестве на паркете — просто грубый выпад, в котором Мандельштам потом очень раскаивался. Третья причина тревоги — он боялся, как встретит меня Ахматова. <...> Опасения оказались напрасными — Ахматова выбежала в переднюю, искренно обрадованная гостям. <...> Они говорили о Гумилеве, и она рассказала, будто нашли место, где его похоронили. <...> Потом Ахматова спросила Мандельштама про стихи и сказала: «Читайте вы первый — я люблю ваши стихи больше, чем вы мои». <...> Это был единственный намек на статьи Мандельштама. Он долго читал стихи, и я почувствовала ее отношение к ним». —

    «Красная новь» №6(16) напечатана статья П. Виноградской «Вопросы морали, пола, быта и тов. Коллонтай»: «Идеологом каких персонажей является тов. /183/ Коллонтай, к чьим вкусам она апеллирует, можно лучше всего видеть из той рекомендательной статьи, которую она написала поэтессе Анне Ахматовой. <...> Между тем Ахматова как раз есть истинный певец настроения индивидуалистически настроенных растерявшихся интеллигентов, женщин последнего предреволюционного периода, тех женщин, которые главный смысл жизни по-прежнему видят в любви, в любви, потревоженной предчувствием социальных потрясений, чахоточной и надломленной. <...> О женщине, которая трудится, Ахматова ничего не знает и не о ней слагает она свои песни. Женщина Ахматовой — это капризное, изменчивое, игрушечно-будуарное существо, пришедшее в этот мир лишь затем, чтобы быть забавой для мужчин».

    Декабря 4

    Запись К. И. Чуковского: «Ездил вчера с Кини по делам благотворительности. Первым долгом к Ахматовой. Встретили великосветски. Угостили чаем и печеньем. Очень было чинно и серьезно. Ольга Афанасьевна показывала свои милые куклы. <...> Ахматова была смущена, но охотно приняла 3 червонца. Хлопотала, чтобы и Шилейке дали пособие». —

    Декабря 30

    «Мне удалось выхлопотать у Кини денежную выдачу <...> для Анны Ахматовой». —