1955
Января 12. Москва
Л. К. Чуковская посетила А. А. «Она в беде - и в одном их худших своих состояний. Слабая, несчастная, раздраженная. <...> От Левы телеграмма с упреками, вызванная, по мнению Анны Андреевны, чьими-то лживыми письмами <...> к нему. <...> Прочитала переводы: с китайского и из Райниса». — ЛКЧ. II. С. 105.
Января 13
«Корейская классическая поэзия» (3000 строк по 14 рублей за строку. Срок: 1 февраля). — РНБ. Ф. 1073. №53. Л. 14.
Января 14
Письмо Л. Н. Гумилева – Н. В. Варбанец: «За Грумм-Гржимайло я тебя еще раз благодарю. 3 года я писал маме, чтобы она сходила в Геогр<афическое> общество, а она слала мне всякую дрянь из магазинов». — Варбанец. С. 61.
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Получил я и мамину открытку, от которой весьма повеселел. <...> Как там фигуряет мама? Я ей написал огромное письмище, но она, возможно, не скоро вернется домой и, значит, не скоро его получит. Поцелуйте ее от моего имени и велите написать открытку». — Герштейн. С. 354.
Января 20
Л. К. Чуковская и Э. Г. Герштейн посетили А. А. Она «сказала, что работает сейчас очень много, переводит корейцев и сильно устает». Прочитала полный текст стих. «Подвал памяти». —
Января 24
Письмо А. А. - И. Н. Пуниной: «Посылаю тебе две доверенности для почты. Попроси Сильву узнать в Гослитиздате, выслали ли мне деньги за Райниса. Книга уже в продаже. Сегодня у меня был врач из поликлиники и нашел, что всё в порядке. Он позволил выходить на воздух и даже ехать в Ленинград». — Звезда. 1996. №6. С. 140.
Января 29
«антологии китайской поэзии» (250 строк по 14 р. за строку; перевод представлен). — РНБ. Ф. 1073. №53. Л. 15.
Января 31
Смерть М. Л. Лозинского и самоубийство его жены. — ЛКЧ. II. С. 109.
Дарственная надпись на кн.: Цюй Юань. Стихи. Перевод с китайского. М.,1954: «Милой Лидии Корнеевне Чуковской - малый дар. Ахматова». — ЛКЧ. II. С. 108.
Февраля 3
В «Литературной газете» напечатан некролог М. Л. Лозинского, подписанный, среди других, А. Ахматовой.
А. А. подарила Н. И. Ильиной кн.: Цюй Юань. Стихи. — Ильина. С. 360.
<Февраля начало>
А. А. уехала из Москвы в Ленинград.
Письмо А. А. - Н. А. Ольшевской: «Дорогая моя, нижнее место я получила, когда тронулся поезд. Хорошо спала - приехала бодрая. Вчера мне принесли корейскую поэму и “Рыбака”. Великолепно, но переводить почти невозможно. <...> Анютка ласково меня встретила. <...> Целую и благодарю Вас и всех вас. Ваша Ахматова». — Герштейн. С. 485.
Февраля 10
Дарственная надпись А. А. – Т. Б. Казанской на кн.: Цюй Юань. Стихи: «Т. Б. К. дружески А.». —
Февраля 19
Письмо Л. Н. Гумилева – Н. В. Варбанец: «Я получил твой ответ о встрече с мамой и весьма увеселился. <…> Конечно, я ей твоих сетований не передаю, я ведь хочу, чтобы вы дружили». — Варбанец. С. 71.
Февраля 20
– А. А. (из Сенгилея): «Спасибо за телеграмму, такую грустную. <…> Так хочется знать, как Вы живете, над чем работаете. Ведь не может быть, чтобы Вы только переводили. Вы же не можете не писать, пусть только для себя». — РНБ. Ф. 1073. № 1297. Л. 3.
Февраля 22
Письмо Л. Н. Гумилева – Н. В. Варбанец: «Начнем с мамы: характер ее мне ведом. <…> Выхода нет как все фокусы терпеть, не придавая им большого значения». — Варбанец. С. 72.
Письмо Л. Н. Гумилева – Н. В. Варбанец: «С мамой дружи и не придавай значения ее выбрыкам». — Варбанец. С. 76.
Февраля 26
Запись Л. В. Шапориной: «На Сретенскую Анну, 16 февраля, я была днем у Анны Андреевны вместе с Верой Белкиной, с которой мы встретились по дороге. А. А. прочла нам свой перевод большого стихотворения, скорее поэмы в 300 или 400 строк корейского поэта XVI века <Юн Сан До>. Чудесные стихи, перевод не похож на перевод, это вдохновенные стихи». —
Марта 8
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Зачем было говорить маме про мои болезни? <...> В Вашем письме ко мне ничего не было про маму - как она себя чувствует, как выглядит и т. п. Мамин эпистолярный стиль несколько похож на издевательство, но знаю, что это неумышленно, вернее, просто недостаток внимания ко мне. <...> Что она меня любит, я знаю, но в понятие любовь вкладывается столь разнообразное содержание, что сказать “любит” - слишком мало. Она настолько держит меня в неведении относительно своего быта, положения, времяпровождения и т. п., что я начал просто теряться. Все-таки, я полагаю, что 1 посылка в месяц не покрывает всего долга матери перед гибнущим сыном, и это не значит, что мне нужны 2 посылки. <...> Сообщая мне о заявлении ак<адемика> Струве, мама не написала ничего по поводу содержания его и т. п. <....> Тут у Вас <у нас?> один омский поэт <С. П. Залыгин> делал доклад о съезде. Я задал ему вопрос о маме. Он сказал, что она “в творческом подъеме” и что к ней приезжали английские студенты справляться о здоровье». — Герштейн. С. 354-355.
Марта 15
«Дорогой Анне Андреевне смиренно автор. 15/III-55. Москва, у Наташи “хорошей”». — Из личной библиотеки. С. 44.
<Марта середина?>. Ленинград
Первый визит И. М. Ивановского к А. А. — Восп. С. 614.
А. В. Любимова посетила А. А. «Не была я там давно - с год. Встретилась с Сильвией Соломоновной Гитович. Анна Андреевна только что отдала работу редактору и была в эти дни «безработная», чувствовала себя неважно из-за постоянной болезни сердца - спазмы коронарных сосудов. <...> Встретила меня очень приветливо. Подарила черновик своей работы - перевод “Призыв души” Цюй Юаня. <...> Показала недавно вышедшую книгу - стихи Цюй Юаня в переводах ее и Гитовича». — Любимова. Л. 52-53.
Марта 21
Дарственная надпись А. А. – А. Г. Каминской на кн.: Цюй Юань. Стихи: «Моей Ане – с любовью – Акума». —
Марта 24
Дарственная надпись на кн.: Корейские повести. Сост. А. Холодович. М.,1954: «Benedicte! <Благословите! - лат.> Анне Ахматовой. А. Холодович». — Музей А. А. Инв. № 3634.
Марта 25
«Вы пишете, что не мама виновница моей судьбы. А кто же? Будь я не ее сыном, а сыном простой бабы, я был бы, при всем остальном, процветающим советским профессором, беспартийным специалистом, каких множество. Сама мама великолепно знает мою жизнь и то, что единственным поводом для опалы моей было родство с ней. Я понимаю, что она первое время боялась вздохнуть, но теперь спасать меня, доказывать мою невиновность - это ее обязанность; пренебрежение этой обязанностью - преступление». — Герштейн. С. 355.
Марта 26
Письмо Л. Н. Гумилева – Н. В. Варбанец: «Я маме писать не буду – выяснилось, что она не нашла времени для хлопот обо мне. <…> е стыдно, что в ее годы она ведет жинь богемы и экономит на посылках мне». — Варбанец. С. 83-84.
Письмо А. А. - Л. Н. Гумилеву: «19-го марта я получила твое письмо, содержащее целый ворох обид на меня. С тех пор я непрерывно пишу тебе ответ.<...> Содержание ходатайства ак<адемика> В. В. Струве я сообщала тебе в нескольких открытках. <...> В ответ омского писателя (Залыгина) на твой вопрос обо мне “вкралась неточность”. Никакие студенты ко мне не приходили и не интересовались моим здоровьем. Действительно, год тому назад на собрании в Союзе писателей какие-то английские полу-футболисты, полу-фашисты задали мне довольно бестактный вопрос, но мой категорический ответ пресек дальнейшие прения. На съезде писателей я не выступала, имя мое произнес один раз в своей речи П. Антокольский в связи с переводами Райниса и Саломеи Нерис. <...> На-днях (кажется, 15-го) я послала тебе очень длинное и подробное письмо с нужной тебе исторической справкой (90 г. до нашей эры) и поверхностным описанием моего бытия. <...> 24-ого редактор вернул мне рукопись “Корейской антологии” со своим комментарием. Во вторник я повезу работу в Москву, где нужно сдать ее как можно скорее». — Звезда. 1994. №4. С. 180-181.
Апреля 3
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Маме я, конечно, ничего неприятного не писал. Зачем портить Ваши с ней отношения? Но странно - у нее совсем нет воображения и внимания ко мне, поэтому она сама себя считает ангелом, а мне кажется, что ее отношение более чем жестоко. <...> Я задаю маме вопросы - она отвечает невпопад, и я же выхожу виноватым. Она не понимает, что ее невнимание оскорбительно, напр., вместо просимой мной книги прислать другую, дорогую, но ненужную. <...> Мама писала мне, что едет в Москву с рукописью: вероятно, она пробудет опять долго, и поэтому я напишу ей маленькое деловое письмо и вложу Вам в конверт для передачи». —
Апреля 5
Правление Ленинградского отделения Литфонда по предложению А. Гитовича приняло постановление о выдаче А. А. единовременного пособия в сумме 3000 рублей. — Звезда. 2004. № 1. С. 181.
Апреля 6
«Искусство» на перевод пьесы В. Гюгю «Марьон Делорм». — РНБ. Ф. 1073. № 43.
Апреля 7
Письмо Л. Н. Гумилева – Н. В. Варбанец: «Мама к моей судьбе относится более чем легкомысленно». — Варбанец. С. 87.
А. В. Любимова была на вечере китайской поэзии в ленинградском Доме писателя. А. А. отсутствовала - болела воспалением легких. — Любимова. Л. 53.
Апреля 13
Письмо Л. Н. Гумилева – Н. В. Варбанец: «Больше всего маму осуждает содержание ее собственных писем. Ни на один вопрос нет ответа, ни одна просьба не исполнена». —
Апреля 14
Письмо Л. Н. Гумилева - А. А.: «Твой ответ был для меня очень огорчителен. <...> Единственно, чего бы я хотел от тебя, это чуточку внимания, напр., чтобы ты отвечала хотя бы на те вопросы, которые я задаю тебе касательно моих личных дел, а не мимо их. Но, кажется, и это - неисполнимое желание». — Звезда. 1994. №4. С. 182.
А. А. приехала из Ленинграда в Москву. Остановилась на Ордынке у Ардовых. «Привезла оконченную работу: корейцев. <...> Я ее застала лежащей, она больна и мрачна. В руках новая книжка Берггольц.<...> Рассказала, что Смирнов предложил ей для перевода “Двенадцатую ночь” и она с негодованием отказалась» (поскольку в свое время ее перевел М. Лозинский). —
Апреля 19
Ходатайство И. Г. Эренбурга о пересмотре дела Л. Н. Гумилева поступило из секретариата Н. С. Хрущева в Главную военную прокуратуру. — Горизонт. 1989. №6. С. 59.
Апреля 19
«Милой Анне Андреевне, поэту, человеку, учителю моему, с многолетней любовью. Ольга. 19/IV 1955. Ленинград.
... Лишь к твоей золотой свирели
В черный день устами прильну...» — Толстяков. С. 21. Дата, видимо, неточна (см. 1955, апреля 14).
«Как-то на днях <...> меня позвала Анна Андреевна. <...> Ничего нового. На последнее ее заявление (Струве, Эренбург) ответа нет. Анна Андреевна удручена. Куда еще идти? Кого еще просить? Куда писать?». — ЛКЧ. II. С. 111.
Воспоминания Э. Г. Герштейн: «Весной по советам бывалых людей я пошла в приемную Главной военной прокуратуры (ул. Кирова, 41) справиться, не переслано ли туда письмо Эренбурга из секретариата Хрущева. У меня была доверенность Ахматовой, но начальник приемной не оставил ее у себя и предложил мне явиться через месяц». — Горизонт. 1989. №6. С. 59.
Дарственная надпись А. А. - А. П. Сухомлиновой на кн.: Цюй Юань. Стихи: «Моей Асе. Ахм.». — Выставка. 1989. С. 19.
Апреля 26
Письмо А. А. - И. Н. Пуниной: «Посылаю тебе ночную рубашку нечеловеческой красоты. Носи на здоровье. Часы - Каминской. Поцелуй ее милую мордочку». —
Апреля 29
Письмо А. А. - Л. Н. Гумилеву: «Лев! Твое письмо от 14 апреля я получила только сейчас. <...> Поверь, что я пишу тебе о себе, о своем быте и жизни решительно всё. Ты забываешь, что мне 66 лет, что я ношу в себе три смертельные болезни, что все мои друзья и современники умерли. Жизнь моя темна и одинока - всё это не способствует цветению эпистолярного стиля». — Звезда. 1994. №4. С. 182.
Мая 2
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Если мама “возвращается на стезю нормальной человечности”, то это только Ваша заслуга. <...> Свидание было бы для меня особенно желательно из-за маминого эпистолярного стиля. Мама совершенно не понимает и не хочет понять, какая у меня возникает реакция на этот стиль. Короче говоря, я жду если не приезда, то по крайней мере отговорки - почему она не едет». —
Мая 5
А. А. показала Л. К. Чуковской новые исправления в «Поэме без героя». «Я ахнула, разглядев, что строка “Не видавших казни очей” заменена другою: “Наших прежних ясных очей” <...> Она быстро перелистывала “Поэму”. Передо мной мелькали вычеркивания и замены. Я увидела на лету еще один разбой: вместо строки “Что глядишь ты так смутно и зорко?” написано “печально и зорко”. Я стала умолять Анну Андреевну оставить ее. <...> - Я все эти поправки сделала еще в прошлом году в один вечер,- торжественно произнесла Анна Андреевна. - И не спорьте, пожалуйста. Перестаньте»». — ЛКЧ. II. С. 115-119.
Мая 9
Л. К. Чуковская посетила А. А. «Анна Андреевна дала мне листы бумаги и свой экземпляр <”Поэмы без героя”>. Я сразу заплуталась в этом экземпляре, но все-таки переписала кое-что, с указанием, что куда. <...> Она была в Доме ученых, слушала еврейские песни Шостаковича». — Там же. С. 120.
«Ахматова наиболее, пожалуй, полно выразила упадочническую сущность внешне жизнерадостной поэзии акмеистов».
Мая 10
Договор А. А. с Гослитиздатом на перевод стихов Я. Райниса для его двухтомника (204 строки). — РНБ. Ф. 1073. №53. Л. 16.
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Мне очень интересно: решилась ли мама отправиться в путешествие ко мне или еще колеблется. <...> Я вкладываю письмо маме в Ваш конверт, а то через Ленинград письмо до мамы дойдет с огромным опозданием, и она опять будет этим недовольна. В последнем письме она высказала гипотезу, что нас кто-то ссорит. Увы - это она сама». —
Комментарий Э. Г. Герштейн: «Собираясь в мае 1955 г. ехать на свидание с сыном (по ее просьбе я должна была ее сопровождать), Ахматова подверглась такому натиску противников этой поездки, что совершенно растерялась. Одним из главных доводов Пуниных, Ардовых и окружающих их лиц были выдуманные примеры скоропостижной смерти заключенного от волнения встречи». — Там же. С. 359.
Мая 12
«Анна Андреевна встретила меня сегодня радостным сообщением: - Я подумала и уступаю вам “смутно и зорко”. (Это я с утра пришла к ней со своим экземпляром “Поэмы”. И она достала из чемоданчика свой. И мы уселись рядышком за расчищенный стол). <...> Показала мне несколько отступов, сдвигов, соединений и обозначила их своей рукой в моем экземпляре. <...> “Посвящения” перестали быть безымянными, она указала, кому что: “Первое посвящение” - Вс. Князеву, “Второе” - Судейкиной». —
Мая 14
Телеграмма А. А. - А. Г. Каминской: «Поздравляю мою милую Анечку вступлением в комсомол». — Звезда. 1996. №6. С. 141.
Мая 17
— Герштейн. С. 359.
Мая 21
«Сегодня с утра к Анне Андреевне. Она какая-то отсутствующая, смутная: смотрит - не видит, спрашивает - не слышит ответа. <...> Чувствуя ее потусторонность, я хотела поскорее уйти, но она меня не отпустила. <...> Она подумывает о поездке к Леве, о свидании с ним. Хорошо бы, но, я боюсь, в такое путешествие ее не пустит болезнь. <...> Она ошеломила меня, сообщив, что Ленинградский Литфонд предоставил ей в Комарове дачу». — ЛКЧ. II. С. 124-125.
А. А. советуется с Л. К. Чуковской по поводу замечаний редактора на ее переводы с корейского. — Там же. С. 125-126.
Мая 24
Ленинградское отделение Литфонда включило А. А. в список кандидатов на получение персональной дачи. —
Мая 26
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Меня не особенно удивило сообщение о неприезде, хотя мама могла бы сама известить меня. <...> Неужели она полагает, что при всем ее отношении и поведении, за последнее время достаточно обнаружившимся, между мной и ей могут сохраниться родственные чувства, т. е. с моей стороны. <...> Я уполномочиваю Вас передать на словах всё, что Вы найдете нужным, а сам больше писать ей не буду, ибо даже когда я объяснял ей, чем я недоволен, она либо не понимала, либо делала вид, что не понимает». — Герштейн. С. 359-360.
Мая 27
«Из письма к NN» («... и Вы, зная обстановку моей тогдашней жизни, можете судить об этом лучше других...»). — ЛКЧ. II. С. 138-139.
Л. К. Чуковская отвезла А. А. на машине «к кому-то в гости на Арбат». «Вчера Мария Сергеевна Петровых помогла ей обосновать возражения редактору». — Там же. С. 127.
Мая 28
«Глубоко уважаемой Анне Андреевне от молодого редактора. Г. Ярославцев». — Толстяков. С. 29.
<Мая 28>
Л. К. Чуковская заехала за А. А. на Ордынку. А. А. дала ей прочесть страницу прозы, озаглавленную «Из письма к NN». Потом они вместе поехали к Н. И. Ильиной. «Анна Андреевна весь вечер была живая, веселая, озорная. <...> Сама, по собственному почину, без нашей просьбы,- прочитала нам стихи: “И время прочь, и пространство прочь”, “Нет, я не выплакала их”. <...> Потом мне: - А вы догадались, кому адресовано “Письмо к NN”? Кто NN? Догадались? - Да,- сказала я. - Кто же? - Это я, Анна Андреевна. Это мне. - Верно, угадали». — ЛКЧ. С. 127-129.
<Мая конец - июня начало>
Э. Г. Герштейн написала Л. Н. Гумилеву «о горечи Анны Андреевны по поводу внутреннего разрыва, призошедшего между нею и Левой. “Ведь раньше мы всегда понимали друг друга с полуслова” - жаловалась она» — Герштейн. С. 361.
Июня 2
Л. К. Чуковская посетила А. А. «Застала ее в постели - сердце. Лицо серое, отекшее. При мне явилась районная врачиха. Анна Андреевна ей верит, потому что когда-то она вовремя определила инфаркт». —
Июня 4
Л. К. Чуковская посетила А. А. «Новые перемены в “Поэме”: эпиграф из Хемингуэя к “Эпилогу” <...> заменен пушкинским: “Люблю тебя, Петра творенье”. <...> Вместо Нечистого Духа <...> появился Владыка Мрака. <...> Какие-то перемены в “Решке”. <...> Показала мне две школьные зеленые тетрадки, куда переписана “Поэма” в полуновом виде». — Там же. С. 131.
Июня 5
«Милой Вере Александровне на добрую память от А. Ахматовой». — Еж. РО ПД. 1974. С. 74.
Июня 7
Поездка с К. И. Чуковским и Л. К. Чуковской в Переделкино.
Запись К. И. Чуковского (30 июня): «Ахматова приехала ко мне в тот самый день, когда в СССР прилетел Неру. <...> Ахматова была как всегда очень проста, добродушна и в то же время королевственна. Вскоре я понял, что приехала она не ради свежего воздуха, а исключительно из-за своей поэмы. Очевидно, в ее трагической, мучительной жизни поэма - единственный просвет, единственная иллюзия счастья. Она приехала - говорить о поэме, услышать похвалу поэме, временно пожить своей поэмой. Ей отвратительно думать, что содержание поэмы ускользает от многих читателей, она стоит за то, что поэма совершенно понятна, хотя для большинства она - тарабарщина. Ахматова делит весь мир на две неравные части: на тех, кто понимает поэму, и тех, кто не понимает ее». —
«После обеда мы поднялись в кабинет Корнея Ивановича. <...> Я подала ей тетрадки. Она прочла “Поэму” всю целиком, с новыми строками и строфами, а потом, без промежутка, - “Письмо к NN”. Корней Иванович бурно хвалил “Поэму” и новые строфы, сказал, что они с такою естественностью введены в текст, будто всегда тут и были. <...> Анна Андреевна решила зайти к Пастернаку. Я с ней. <...> Корней Иванович предложил зайти к Федину. <...> Константин Александрович пошел проводить нас до ворот пастернаковской дачи. <...> Мы пошли по дорожке к дому. Анна Андреевна тяжело опиралась на мою руку. Трудно она стала двигаться. На крыльцо вышла какая-то женщина. Крикнула нам издали: “никого дома нет!” - Передайте, что была Ахматова,- громко сказала Анна Андреевна, и мы пошли обратно». — ЛКЧ. II. С. 131-136.
Запись К. А. Федина: «Вчера К. Чуковский привел дочь и Ахматову, и мы сидели у яблонь. Анна Андреевна с чувством изумления, но не без польщенной гордости рассказывала, что ленинградцы предоставили ей дачу в Комарово, которой она пока не видала. Я проводил ее до Пастернака». — К. Федин. Собр. соч. Т. 12. М.,1986. С. 378.
– К. И. Чуковскому на авторизованном списке «Поэмы без Героя». — ПбГ. Материалы. С. 36.
Июня 9
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Получил я от мамы 3 открытки, на которые долго не мог ответить, так они меня расстроили. Так пишут отдыхающим на южном берегу Крыма. <...> Письмо маме вкладываю в конверт к Вам и прошу Вас ей передать. <...> Когда Вы найдете время пойти в Прокуратуру, учтите, <...> что мои личные объяснения уже там, и нет причин для оттяжки разбора дела». — Герштейн. С. 360.
«Чуть только мы остались одни, я вынула из портфеля и разложила на столе “Поэму”. Анна Андреевна, нисколько не удивившись, вынула из чемоданчика свой экземпляр. <...> Продиктовала мне новую строфу в “Примечания” (“Всех наряднее и всех выше <...> Голова madame de Lamballe”) и добавления к “Решке”. Диктуя строфу о мадам де Ламбаль, сказала: - Я отлично знаю французский, но писать не умею. И ни на одном языке не умею. <...> К “Письму” она продиктовала мне большие новые поправки. Попросила, чтобы я отдала “Письмо” машинистке». — ЛКЧ. II. С. 136-140.
Июня 12
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Пусть моя горечь остается при мне, а маму расстраивать не буду; это верно, что она совсем меня не понимает и не чувствует, а только томится; сие я усмотрел из последней ее открытки. Всё это вместе вроде античной трагедии: ничего нельзя исправить и даже объяснить». — Герштейн. С. 360-361.
Приписка А. А. к дарственной надписи Б. Л. Пастернака - А. Е. Крученых на фотографии А. А. и Б. Пастернака работы В. Славинского, сделанной 2 апреля 1946 г.: «Вагон-микст, взамен увезенного, дорогому Алеше. 20 апр. 1948. Б. П.»; «И я. Ахм. 13 июня 1955. Москва». — РГАЛИ. Ф. 13. Оп. 1. Ед. хр. 207.
Дарственная надпись А. А. – А. Е. Крученых на кн.: Цюй Юань. Стихи (М., 1954): «А. К. от Ахм. В Москве». — Б-ка РГАЛИ.
«Дважды звонила Анна Андреевна, которая уже снова у Ардовых». — ЛКЧ. II. С. 143.
Письмо В. А. Сутугиной-Кюнер – А. А.: «Даже в Сенгилее, который отнюдь не может похвастаться любовью к поэзии, я знаю много молодежи, которая знает Вас и добивается Ваших стихов». — РНБ. Ф. 1073. № 1297. Л. 5.
Помета на машинописном экземпляре «Поэмы без героя»: «Окончательный текст. 15 июня 1955. Москва. Ахм.» — Лесман. С. 282.
Июня 16
Л. К. Чуковская посетила А. А. «Она тревожная, грустная бродит по ардовским комнатам. <...> У нее в комнате спит Ирина Николаевна, приехавшая из Ленинграда вместе с Аней и мужем». —
Июня 23
А. А. исполнилось 66 лет.
Воспоминания Н. И. Ильиной: «Она приезжала ко мне на улицу Кирова, где я тогда снимала комнату. Со мною и А. А. Реформатским она провела день своего рождения - 23 июня». — Восп. С. 571.
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Как Вы легко можете представить, мне, кроме Прокуратуры, ничего на ум нейдет. <...> Маме я написал и в Ленинград, но, не зная, где она, теперь на всякий случай пишу для нее страничку и прошу Вас ей ее передать, разумеется, если она в Москве». — Герштейн. С. 362.
Июня 28
Дарственная надпись на книге «У самого моря» (Пг.,1921): «Ал. Крученых от автора с приветом». —
Дарственная надпись на книге: «Белая стая» (Берлин, 1923): «Милой Лидии Корнеевне Чуковской давнюю книгу на память о ее авторе с любовью. Ахматова». — Воспр.: ЛКЧ. II. С. 147.
«Она купила у Крученыха и сама привезла мне “Белую стаю”! <...> Села за большой письменный стол Корнея Ивановича, и я положила перед ней все ее книги. Она начала перелистывать “Из шести книг” и проставлять под стихами даты». — ЛКЧ. II. С. 145-146.
Стих. «И никакого розового детства...» (Северные элегии. II). — А. 1. С. 260-261.
Июля 8
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Я понимаю, что нужно ждать, но сколько можно? <...> Мамина пассивность может быть фатальна». —
Июля 10
Л. К. Чуковская сопровождает А. А. к Ф. Г. Раневской. — ЛКЧ. II. С. 150-151.
Июля 12
«Очень тебя ждем, мы уже живем на даче. <...> 18-го Анины именины - будем праздновать официальное новоселье - приезжай непременно. Иначе всё расстроится». — Звезда. 1996. №6. С. 141.
Письмо А. С. Эфрон – А. А. Шкодиной: «Ахматова просила мне передать, что хочет меня видеть, я еще не собралась». — Эфрон А. История жизни, история души. М., 2008. Т. 2. С. 7.
Июля 18
«Анна Андреевна на днях читала мне новые стихи. <...> Первое теперешнее со времен нашего московского знакомства. Набросок новой ленинградской элегии» («И никакого розового детства...»). — ЛКЧ. II. С. 152-153.
Июля 24
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Не нравится мне эта затяжка. <...> В свое время не хватило одного маленького усилия, и вот всё покатилось не по тому руслу. Надеяться, конечно, еще можно, но стоит ли? <...> Маме передайте привет, она мне долго не писала». — Герштейн. С. 363.
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Получив письмо от 21. VII, я стал счастлив. Ник<олай> Иосифович <Конрад> - это такой человек, перед коим мне не зазорно и на пузо лечь. Это титан востоковедения, и его мнение о моих работах - такая награда, что лучше и быть не может. Что мама вышла из статуса пассивности - это тоже счастье. Я так хочу на нее не сердиться, что рад малейшему поводу к тому». — Там же.
Июля 30
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Я не хочу давать советов, не хочу нагружать никого, даже маму, своей горечью и болью, но если не помочь мне сейчас - дальше уже незачем будет помогать.<...> Надо было маме на съезде обратить внимание на мою телеграмму, а что сейчас делать, я просто не могу представить.<...> По поводу мамы: я старался и стараюсь не писать ей ничего волнующего, тем более обидного. Больше всего на свете хочу не иметь повода на нее обижаться, не хочу ее излишне затруднять, но кое-что она все-таки должна мне: 1) Отвечать на мои вопросы, чего она либо совсем не делает, либо делает так, что ответ не ответ; 2) Проявлять обо мне официальную заботу - заявлять о моей невиновности. Это условие, без которого нельзя; 3) Немного родственного внимания, разве это невыполнимо?». —
<Июль-август>
Воспоминания Э. Г. Герштейн: «Чтобы ускорить дело, Анна Андреевна решила обратиться к М. А. Шолохову. <...> Ардову удалось узнать номер телефона московской квартиры Шолохова, и, когда он приехал летом из своей станицы, Ахматова позвонила ему, получила приглашение и была принята с почетом. Раза два после этого Анна Андреевна звонила Шолохову в назначенное время и получала ответ: «проверяют», «подняли дело» и т. п. Затем Шолохов уехал. Между тем Н. Я. Мандельштам пошла на прием к первому секретарю Союза писателей А. А. Суркову. <...> Она вернулась ликующей и, рассказывая о беседе, коснулась ахматовского дела. По ее тогдашним словам, А. Сурков, возмущаясь былыми нарушениями законности, говорил об Анне Андреевне: “А как настрадалась Ахматова, пока не вернулся ее сын”. - “Как вернулся? Он до сих пор в лагере”, вскричала Надежда Яковлевна. <...> Сурков попросил меня прийти к нему на прием в союз вместе с Н. Мандельштам, что и призошло на следующий день. Вскоре она уехала в Чебоксары, приглашенная на работу педагогическим институтом, а я продолжала поддерживать связь с Сурковым, сообщая ему о ходе дела в прокуратуре и проч. Тем не менее дело двигалось медленно, вернее совсем не двигалось. <...> В то же лето 1955 года у нее установилась связь с известным востоковедом Николаем Иосифовичем Конрадом. Но, несмотря на его усилия, ему тоже не удалось добиться хотя бы одного обнадеживающего слова». — Горизонт. 1989. №6. С. 59-60.
Августа 4
«Твоя комната <на даче в Комарове> совершенно готова и оборудована». — Звезда. 1996. №6. С. 142.
Августа 7
«На днях была у Анны Андреевны. <...> Сегодня вечером пойду к ней опять. Она какая-то грустная, вялая, хотя и сообщила мне две хорошие новости: I. Постановление 46-го года не будет больше проходиться в школе; II. Полковник Ковалев сказал Эмме Григорьевне, что Лёвино дело рассматривается “душевно”». — ЛКЧ. II. С. 155.
«Вчера я была у Анны Андреевны. Сегодня она едет в Питер и оттуда сразу на дачу. Пунины вызвали ее по срочному делу: ей необходимо “показаться”, а то соседи ропщут - дачу дали Ахматовой, а она там, будто бы, и не живет». — ЛКЧ. II. С. 158.
Августа 11
Договор А. А. с издательством «Советский писатель» на перевод с армянского стихов Маро Маркарян. (7 руб. за строчку). —
Августа 13-14
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Самое приятное - это то, что мама проявила активность в отношении меня». — Герштейн. С. 365.
Августа 21
«Самое главное - не сержусь больше на маму. Я, конечно, понимаю, что Вы провели среди нее разъяснительную работу, но я сердцем, издалека, почувствовал, что теперь дело направилось». — Герштейн. С. 366.
<Августа конец - сентября начало>
А. А. живет на даче в Комарове.
Воспоминания С. С. Гитович: «В 1955 году Литфонд стал строить в Комарове свои дачи, одна из которых предназначалась Ахматовой. Летом, когда литфондовские дома еще достраивались, Анна Андреевна жила на даче у нас. Мы старались изо всех сил, чтобы ей было покойно, уютно и хорошо. И ей, действительно, у нас нравилось. <...> По вечерам по-соседски заглядывал Прокофьев. <...> В один из воскресных дней прикатил на своем “москвиче” актер Баталов. <...> Не дождавшись полного окончания работ, Ира увезла Ахматову от нас осваивать свою дачу». —
<Сентября начало>
Воспоминания А. В. Баталова: «Ее намерение побывать в Царском Селе десятью годами после окончания войны было для меня совершенно неожиданно и скорее тревожно, чем празднично. Я и теперь не берусь гадать, что заставило Анну Андреевну после многих лет именно в этот день осени пройти через весь Дворцовый парк, но ни минуты не сомневаюсь, что повод был важным и значительным. <...> Мы долго бродили по неубранным аллеям и заросшим дорожкам, останавливаясь в каких-то, на первый взгляд, ничем не замечательных местах. <...> Она шла, как человек, оказавшийся на пепелище выгоревшего дотла дома, где среди исковерканных огнем обломков с трудом угадываются останки знакомых с детства предметов». — Восп. С. 557-558.
Сентября 7
«Благодарю <за> письмо чувствую себя дурно». — ВЛ. 1989. №6. С. 262.
Сентября 9
Письмо М. Ф. Хвана - В. В. Струве: «Всё его <Л. Н. Гумилева> несчастье в том, что он - сын двух поэтов-неудачников, и обычно его вспоминают в связи с именами родителей, между тем как он - ученый и по своему блестящему таланту не нуждается в упоминаниях знаменитостей, чтобы его признали».
«”Видите, Лева уже от нас отрекается”,- с грустью сказала Анна Андреевна, протягивая мне бумаги, полученные от В. В. Струве». —
Сентября 10
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Мама прислала мне 100 рублей, но почему-то не пишет. Впрочем это с ней часто бывает». — Герштейн. С. 366.
Сентября 15
«Я не понимаю, зачем проявлять нелепую инициативу в делах, о которых не имеешь ни малейшего представления. Пусть мама выполняет то, что я прошу, или не выполняет, но и не придумывает ничего сама». — Герштейн. С. 367.
<Сентября середина>
А. А. вернулась из Ленинграда в Москву.
Сентября 20
— Звезда. 2005. № 5 С. 192-193.
Сентября 27
«Была у Анны Андреевны. Она сказала, что переводит Чаренца. Очень нервна. При мне совещалась с Эммой Григорьевной о следующем ходе по Левиному делу. Эмма Григорьевна от нее отправилась за очередной справкой в прокуратуру. Надежды растут. У Анны Андреевны какое-то новое выражение глаз - тревога, доведенная до физической боли». — ЛКЧ. II. С. 159-160.
«От мамы пришла открытка, в которой она горько оплакивает телефон, выключенный на месяц. Мне бы ейные заботы». — Герштейн. С. 368.
Сентября 29
Письмо Х. В. Горенко - А. А. (из Свердловска): «За все эти годы я пыталась наладить связь с Вами. <...> Я, хотя и не знаю Вас, но по-прежнему с любовью отношусь к Вам. Не сочтите за навязчивость мое письмо». — РНБ. Ф. 1072. №796.
Л. К. Чуковская посетила А. А. «Пришла Эмма Григорьевна с новыми сообщениями о ходе дела; <...> дала Анне Андреевне подписать какую-то очередную бумагу и ушла. <...> Она вчера сдала Чаренца и теперь переводит Анатоля Франса». — ЛКЧ. II. С. 160-161.
Октября 3
Договор А. А. с Гослитиздатом на перевод «Сада Эпикура» для 3-го тома Собрания сочинений А. Франса (8 авт. листов по 1000 р. за лист. Срок представления - 10 января 1956 г.). —
Октября 10
«На днях мне звонила Анна Андреевна: она хотела, чтобы я прочла корректуру корейцев». — ЛКЧ. II. С. 162.
Октября 15
— РНБ. Ф. 1073. №53. Л. 18.
Октября 16
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Докторскую диссертацию я, можно сказать, закончил. <...> Я был бы очень рад, если бы Вы с маминой помощью прислали мне несколько необходимых для дополнения работы книг. <...> Маму поцелуйте и скажите, что я желаю ей здоровья и успеха в работе». — Герштейн. С. 369-370.
Подписана к печати кн.: Корейская классическая поэзия <в переводах А. А.>. М., Гослитиздат, 1956.
<Октябрь>
А. А. вместе с Н. И. Ильиной живет в Доме творчества в Голицыне.
Воспоминания Н. И. Ильиной: «Ехать туда одна Анна Андреевна категорически отказалась. Я вызвалась пожить там вместе с ней. <...> Снова за общими трапезами я вижу Ахматову величественно-строгой, сурово-неприступной. Теперь я знаю, что это броня ее, в которую она облекается в присутствии посторонних. <...> Той поздней осенью, когда я проводила наедине с Ахматовой многие часы, моя робость, моя скованность постепенно исчезали. Я ощущала ее дружелюбие. <...> Ахматова видела вещи под каким-то иным, непривычным углом: все обыденности в устах ее становились значительными - это поражало меня. Той осенью в Голицыне я открыла в ней блестящий сатирический дар. <...> У этой величавой женщины, умевшей оцепеняюще действовать на присутствующих, был абсолютный слух на юмор». —
Октября 29
Договор А. А. с Гослитиздатом на перевод стихов Е. Чаренца (207 строк). — РНБ. Ф. 1073. №53. Л. 19.
<Октября конец>
«Один раз навестила меня Анна Андреевна. Вместе с Эммой. Она ведет кочевой образ жизни: к Ардовым кто-то приехал. У нее роковые дни. Решается Левино дело». — ЛКЧ. II. С. 162.
Ноября 8
«Анна Андреевна бездомна, кочует от Шенгели к Раневской, от Раневской к Петровых. Часто целые дни проводит у Наташи. Решения нет». — ЛКЧ. II. С. 163.
Дарственная надпись А. А. - М. С. Петровых на аторизованном машинописном экземпляре «Поэмы без героя»: «М. С. П. на память об Ахм.». — Музей А. А. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 20.
Ноября 21
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Мама написала очень теплое письмо на трех открытках, но все-таки вклеила пейзаж. Я начинаю думать, что у нее и к живописи были в детстве способности, но не развились». —
Ноября 27. Ленинград
«Ходила с Анной Андреевной в Академию на выставку В. П. Белкина. <...> Анна Андреевна, мне показалось, неважно себя чувствует, устает при ходьбе больше, чем прежде. А самое главное то, что ее основная мука - беспокойство о Л<еве>, видимо, никак еще не ликвидируется. <...> Анна Андреевна с В. А. Белкиной поехала к ней, на Ждановскую набережную». — Любимова. Л. 54. Ждановская набережная, набережная реки Ждановки - старинное петербургское название, ничего общего не имеющее с А. А. Ждановым.
– Т. Б. Казанской на авторизованном машинописном экземпляре «Поэмы без героя»: «Т. Б. К. от Ахм.» — Выставка. 1989. С. 12.
Ноября 30
Дарственная надпись Б. В. Томашевского на кн.: Пушкин А. С. Стихотворения./Под ред. Б. В. Томашевского. М. -Л.,1955. Т. 1.: «Анне Андреевне Ахматовой - лучшему знатоку Пушкина. Б. Томашевский. И. Медведева». — Музей А. А. Инв. № 3755.
<Декабря начало>
А. А. вернулась из Ленинграда в Москву.
Декабря 9
Л. К. Чуковская посетила А. А. «Я не посмела спросить о Леве. Она сказала сама: - С Левой плохо». — ЛКЧ. II. С. 163.
Письмо Л. Н. Гумилева - Э. Г. Герштейн: «Я морально чувствую себя лучше и не сержусь больше на маму. Последние письма ее совсем к этому не располагают, наоборот, позволяют махнуть рукой на все то, что мне было неприятно. <...> Прилагаю письмо для мамы». — Герштейн. С. 373.
Декабря 16
«Вчера вечером ездила в гости к Наташе Ильиной,<...> и там неожиданно Анна Андреевна. Говорливая, улыбчивая, радостная. Несколько удач сразу: известный ученый (я сразу забыла фамилию) написал письмо о Леве; снова была Алигер и просила стихи; корейцы посланы на лондонскую выставку. <...> Мельком она сообщила, что навещала Маршака. <...> В машине на обратном пути Анна Андреевна попросила меня проверить в библиотеке - печаталось ли стихотворение “Кто мне посмеет сказать, что здесь / Я на чужбине” - она хочет отдать его Алигер». —
Воспоминания Н. И. Ильиной: «Однажды зимой Анна Андреевна была у меня на улице Кирова. Собирались обедать, поджидали А. А. Реформатского, задержавшегося на заседании. Он пришел наконец. «А я только что слышал строчку Ваших стихов, Анна Андреевна, которых раньше не знал: “Ржавеет золото и истлевает сталь…”». – «От кого Вы это слышали?» - спросила Ахматова таким странным, взволнованным голосом, что я, возившаяся у стола, изумленно обернулась. Александр Александрович перестал улыбаться, почувствовал за этим что-то серьезное, стал рассказывать… Он курил в коридоре, <…> и проходивший мимо В. В. Виноградов произнес: «Помните у Ахматовой? “Ржавеет золото и истлевает сталь…”. – «И всё? И ничего не добавил?» - «Ничего!» - «Надо немедленно позвонить Виноградову, быть может, он помнит! Или у него записано. Это мои стихи из сожженной тетради, я забыла про них! <…>». Анна Андреевна попросила карандаш и бумагу, стала восстанавливать эти утраченные стихи, звонила Виноградову. Стихотворение было восстановлено». — Восп. С. 575-576.
Декабря 18
«Анна Андреевна решила предложить «Литературной Москве» элегию «Есть три эпохи у воспоминаний». <...> Анна Андреевна озабочена сейчас экспедицией Эммы Григорьевны в Ленинград: Эмма поехала добывать письмо о Леве от Артамонова». —
«Анна Андреевна просила меня поехать в Ленинград к профессору Михаилу Илларионовичу Артамонову, тогда директору Эрмитажа. <...> Помимо письма Струве в распоряжении Ахматовой было также письмо историка и археолога Алексея Павловича Окладникова. Но, несмотря на то что имена этих крупных ученых говорили сами за себя, Анна Андреевна желала получить подобное письмо от М. И. Артамонова, потому что он хорошо знал ее сына и как человека, и как ученого. Аттестация Льва Николаевича была нужна Анне Андреевне не только в интересах дела, но и для удовлетворения душевной потребности: она неоднократно мне жаловалась, что за ее спиной о ней говорят как о несчастной матери никудышного сына, а Леву представляют чуть ли не уголовником. Это терзало ее сердце больше, чем вечные укоры мнимых друзей Льва Николаевича, воображавших, что о нем никто не хлопочет, и приходивших к Анне Андреевне со своими смехотворными или запоздалыми советами. <...> Итак, я поехала в Ленинград к Артамонову. Прочитав письмо Ахматовой, он долго молчал, прежде чем выговорил: “Я очень рад, что Лев жив. Я считал его погибшим”. Он написал вдумчивую и пространную характеристику Льва Николаевича, ходатайствовал о пересмотре его дела и оформил эту бумагу официально, беря на себя ответственность за каждое слово». — Горизонт. 1989. №6. С. 61.
Декабря 19
Л. Н. Гумилев сообщил Э. Г. Герштейн по какой статье уголовного кодекса он обвинен: 17-58-8,10. —
Декабря 22
А. А. была на приеме у заместителя генерального прокурора СССР А. Н. Мишутина.
Воспоминания Э. Г. Герштейн: «В этот период она как-то особенно сблизилась со своими старыми знакомыми - поэтами Георгием Аркадьевичем Шенгели и Ниной Леонтьевной Манухиной. Я нередко посещала вместе с Анной Андреевной этот дом и наблюдала, какой теплый прием ей здесь оказывали. У Г. А. Шенгели по воскресеньям бывал друг его детства - писатель С. И. Малашкин. <...> Он переговорил об Ахматовой с заместителем Генерального прокурора СССР Мишутиным. Мишутин назначил Анне Андреевне день приема (22. XII. 55). Разговаривая с ней, он перелистывал толстое дело и, по словам Ахматовой, с каждой минутой становился всё мрачнее и неприступнее. Когда Анна Андреевна убедилась, что он ничего даже не обещает, она спросила: “А можно ли по закону два раза отбывать наказание за одно и то же преступление?” Прокурор ответил: “Можно”». <...> Пока мы дошли до стоянки такси на Советской площади, у Ахматовой начались сильные боли. В машине ей стало совсем плохо. Дома (на Ордынке у Ардовых) она сразу слегла. Вскоре ее отвезли в больницу, оказалось - аппендицит, но на операцию врачи тогда не решились». —
А. А. помещена во 2-ю Градскую больницу по поводу острого аппендицита. — РНБ. Ф. 1073. №34. Л. 12.
«Оперировать тогда не решились, операцию сделали несколькими годами позже. Ахматова лежала в палате, где было еще четверо больных». — Восп. С. 576-577.
Письмо Л. Н. Гумилева – А. А.: «Дорогая моя мамочка, поздравляю тебя с наступающим нрвым годом и желаю всего лучшего, а именно переводить китайскую лирику, пользуясь консультациями толкового востоковеда, напр<имер>, меня. <…> На последние 3 письма я не получил от тебя ответа, но я не волнуюсь, а думаю, что никакой сверхъестественной причины тут нет, а просто ты чем-то отвлеклась и не ответила. <…> Целую тебя, милая мамочка». —
Декабря 25
Л. К. Чуковская навестила А. А. в больнице. —
Л. К. Чуковская и Э. Г. Герштейн навестили А. А. в больнице. — Там же. С. 172-173.
<Декабря конец>
Воспоминания Э. Г. Герштейн: «В прокуратуре ни за что не хотели назвать его статью. Как только Л. Н. мне ее сообщил, я, захватив копии характеристик, пошла к Суркову. <...> Он тотчас снял телефонную трубку и позвонил при мне заместителю военного прокурора Терехову. <...> Разговор с Тереховым он начал с имени Ахматовой, о которой он сказал ряд одобрительных слов: о ее поведении на встрече с оксфордскими студентами, о том, что она была делегатом на съезде писателей, о ее выступлении в “Огоньке” и переводческой работе. <...> И все-таки в прокуратуре я не чувствовала сдвига». — Горизонт. 1989. №6. С. 62-63.