1966
Января 1. Москва
«Был у меня Иосиф. Веселая легкая встреча. Поражен, что я уже на ногах. Привез письма из Ленинграда». — ЗК. С. 692
Января 2
– А. Г. Найману (в Ленинград): «Вы обо мне всё знаете, Иосиф видел, как я хожу, могу немного читать, не всё время сплю, начала что-то есть. <…> Жду лирику Египта». — Найман. С. 223
Января 3
«Поздравление от Корнея. Пишет, получил запрос из Англии и Америки о моем здоровье. Мило! Беседа с Лар<исой> Алекс<андровной> (врач) о моей болезни. Она почти признает чудо. <...> Сердце стало работать нормально. <...> Была Надя - чудно поболтали». —
Января 4
«Письмо от Арсения». — ЗК. С. 692
Января 5
«Jour des Rois <”День королей” – сочельник (франц.)>. 20 лет одной разлуки. Мне сказали, что за меня молятся во всех московских церквах. Иван Дм<итриевич> принес перевод немецкой статьи обо мне (из “Die Welt”)». — ЗК. С. 693
Января 7
Письмо Д. Е. Максимова – А. А.: «Я слышал, что Вам гораздо лучше, что Вы встаете, ходите, читаете и чувствуете себя бодро. <…> В Ленинграде еще продолжают драться, чтобы получить Вашу книгу. Ее продают не то за 15, не то за 20 р., женихи дарят ее невестам в качестве редкостного свадебного подарка, а кто поизобретательней – выписывают ее из ГДР, из Праги и т. п. <…> Подготовил к печати воспоминания о Блоке Кузьминой-Караваевой, но то, что она пишет о Вас,- решил вычеркнуть, так будет лучше». — РНБ. Ф. 1073. №889. Л. 11-11 об
Л. К. Чуковская посетила А. А. в больнице. «Сегодня у Анны Андреевны опять был приступ, и ей снова запретили ходить. Несмотря на это, она оживленная, бодрая. <...> Самую лучшую новость она приберегла под конец: - Лёва был у Нины и сказал: “Хочу к маме”». — ЛКЧ. III. С. 309-312
Января 11
Дарственная надпись А. А. – А. А. Раскиной на «Беге времени»: «Нашей дорогой Сашеньке. Пусть эта книга будет хотя бы слабым и несовершенным напоминанием о Той <Ф. А. Вигдоровой>, кому я когда-то обещала ее подарить, о Той, кто была Вашей матерью и единственным высочайшим примером доброты, благородства, человечности для всех нас». —
Января 12
Г. В. Глёкин посетил А. А. в больнице. Нашел ее «помолодевшей, похудевшей». — ВЛ. 1997. Вып. II. С. 318
Января 17
«Бег времени»: «Милому другу Тане Айзенман с любовью. Ахматова». — Воспр.: НН. 2007. №83-84. С. 174
Января 18
Воспоминания Вяч. Вс. Иванова: «Я видел Анну Андреевну и записал в дневнике, что она обрадовала своим видом (казалось, что стала поправляться после болезни)». — Восп. С. 501
«Вчера у меня был Кома. Как всегда, большой разговор. Потом приехала Нина с Т<олей> и Юлей. Надо (непременно), чтобы Т<оля> уехал в Ленинград. <...> Сегодня жду Надю. Здоровье заметно лучше. Меня грозят выписать в конце января или начале февраля. Надя не пришла». — ЗК. С. 695
Января 19-20
Черновик письма А. А. - А. Г. Найману: «Теперь Вы свободны - Ленинград не худшее. Как я хочу туда - как не хочу в санаторию. Просто домой, как все. <...> Взять бы хорошие переводы, а еще писать прозу, в кот<орой> одно сквозит сквозь другое, и читателю становится легче дышать». —
Января 23
Л. К. Чуковская посетила А. А. «Стыдно мне, что я так давно ее не навещала. Правда, в промежутке послан был ей мною пакет, полученный от Корнея Ивановича: первый том Собрания ее сочинений и столь желанная статья Берлина о Мандельштаме. <...> Свой том она уже начала изучать и говорит о нем с насмешливой злостью. <...> В палату вошла Ирина Николаевна Пунина, только что из Ленинграда, поздоровалась и положила на тумбочку возле постели тот же том <...>, полученный на имя Ахматовой в Питере. И кипу писем». Один экземпляр А. А. подарила Л. Чуковской. Со смехом и очень подробно пересказала “Эвтерпу с берегов Невы”. <…> ” - Выпишут меня скоро. Уже научили ходить. Требуют, чтобы я ни в коем случае после больницы никуда не ехала, кроме специального санатория. Сразу. А я поеду на Ордынку. Я никуда из Москвы не уеду, не повидав всех друзей”». — ЛКЧ. III. С. 312-314
Января 24
«Сегодня Т<оля> уехал в Ленинград. <...> Хочу простой домашней жизни. А прозу почти слышу». — ЗК. С. 701
Января 25
«Была Ася <Сухомлинова>. <...> Потом пришла Нат<алья> Ив<ановна>, Н. И. Х<арджиев>, художник и Миша. <...> Сегодня уезжает Ира». — ЗК. С. 701
– А. П. Сухомлиновой на кн. «Бег времени»: «Моей дорогой Асе за доброту и смирение от ее Ахматовой». — Кн. обозр. № 25. 23 июня 1989
Дарственная надпись на кн. «Бег времени»: «Пушкинскому Дому Ахматова». — Пушкинский Дом. Л.,1982. С. 106
Января 30
— ЗК. С. 701-706
«Вес 30 янв. 1966 - 92. 800 (Было 95. 400)». — ЗК. С. 706
Января 31
– А. Г. Найману: «Вчера у меня был Миша Мейлах с Арсением <Тарковским>, но я была еле живая. Это от лекарства, кот<орое> сегодня отменено. <…> Пишу воспоминания о Лозинском, но выходит вяло и чуть-чуть слезливо». — Найман. С. 223
Февраля 2
«Новый план» книги для Лениздата. — ЗК. С. 706-708
– И. Г. Эренбургу: «Вчера получил телеграмму, что дорогая Анна Андреевна тяжело больна и три месяца в госпитале. Телеграмма подписана “друзья”, но кто эти друзья, я не знаю». — ВЛ. 2002. Вып. 2. С. 284
Февраля 3
«Звонил Гольцев». — ЗК. С. 708
– И. Н. Пуниной: «Ира, в понедельник я назначена на рентген в 1-м этаже. Меня уже научили ходить по лестнице. Настроение – переменное – сегодня, напр<имер>, я веселая неизвестно почему. <…> С нетерпением жду Акумца – одевай его потеплее. Было большое письмо от Саломеи, где она называет твою дочь – ангелом. <…> Вспоминаю мои путешествия, уже не верится, что это не был сон. Всем друзьям – привет, а коту – Глюку – ничего. Целую тебя и Аньку. Ваша Акума». — Звезда. 1996. №6. С. 159
Февраля 6
«Вчера весь день мне было худо. Выдышала две кислородные подушки. <...> Сегодня всё как будто в порядке. <...> Кажется, написала всё о Лозинском. Пойдет в книгу портретов (Модильяни, Мандельштам и др.) Хорошо бы сделать две части: стихи и прозу. Была утром Маруся – принесла письмо от Т<оли>». — ЗК. С. 708
«Сегодня утром был рентген. Говорят – ничего не нашли. А если бы нашли, разве бы сказали. <…> Вчера ночью слушала “Наваждение” Прокофьева. Играл Рихтер. Это чудо, я до сих пор не могу опомниться». — ЗК. С. 708
Февраля 8
«Здоровье нисколько не возвращается. <...> С ужасом думаю о санатории (любой). <...> Я знаю, что после Лозинского должна писать о Борисе». —
Февраля 10
«Сегодня три месяца, как я в больнице». — Там же
Февраля 10-14
— Цена метафоры или преступление и наказание Синявского и Даниэля. М.,1990. С. 7
Воспоминания Н. Я. Мандельштам: «В привилегированном отделении, где лежала А. А., простых смертных не было, только тещи и матери номенклатурных работников. <…> Они читали в газетах про дело С<инявского> и Д<аниэля>, и громко его комментировали: «Вот так подонки!.. В наши дни». “ - Каково мне это слушать?” - жаловалась А. А. И шепотом: “ - Пусть Д. И С. потеснятся – мое место с ними”. <…> И вдруг я увидела, что к ней вернулся страх. «Что вы, Ануш, вас не тронут…» . “ - А «Реквием»? Ведь это то же, что у них…”». — Восп. С. 305
<Февраля середина>
«Последний раз я видел Ахматову в больнице зимой 1966 г. <...> Только что кончился суд над Синявским и Даниэлем. Мы говорили об их горькой судьбе, о писателях, озабоченных (как и я в то время) их защитой». — Восп. С. 501
«В последний раз я видела Анну Андреевну в Боткинской больнице, в середине февраля 1966 года. Она сидела в кресле в коридоре и ждала – не придет ли кто. Посетителей было то очень много, то никого. В тот день кроме меня никто не пришел, и я провела у Анны Андреевны больше двух часов. Она была окрылена сообщением из “Советского писателя”, что ее книгу “Бег времени” собираются переиздать». — Восп. С. 540-541
Воспоминания Н. И. Ильиной: «Я приехала навестить ее вместе с Еленой Сергеевной Булгаковой. Анна Андреевна сидела в кресле, встретила нас радостно. Была веселой, улыбчивой, сообщила нам, что сегодня не только ходила по коридору “как большая”, но и немного по лестнице. Мы уехали полные надежд». —
«Заболела Лариса Александровна, и меня некому выписать. Вчера в 5 - Т<оля>. <…> Просят дать статью о Шостаковиче. Я – о музыке? Забавно… Поговорю с Таней А<йзенман>». — ЗК. С. 709-710
Февраля 16
«Сретенская Анна» - именины А. А. «Выписываюсь в субботу. Рада ли? Не знаю. Аня здесь». — ЗК. С. 711
Февраля 18
«Завтра в полдень меня везут на Ордынку. Внешне я - как будто ничего, но в самом деле никуда не гожусь». —
А. А. выписалась из Боткинской больницы.
Рассказ А. Г. Каминской в записи Л. К. Чуковской: «Когда 19-го она и Толя везли Анну Андреевну из больницы на Ордынку, Анна Андреевна, увлеченная волей и ярким, весенним солнечным днем, попросила, чтобы ее повезли в сберкассу – прокатиться и получить деньги. Толя и Аня ее урезонили: доктор велел сразу ехать домой, не уставать. Тогда она сказала: - Я еще что-нибудь придумаю! Поедем к Лиде!». —
Февраля 20
«Прощеное Воскресенье. Вчера вернулась на Ордынку. <...> Вечером Ника и Юля. Т<оля>. «L'ann?e derni?re ? Marienbad» - оказался убийцей моего «Пролога». Это и плохо, и хорошо. Читаю его с болью в сердце. <...> Кто поверит, что я писала «Сон во сне», не зная эту книгу». — ЗК. С. 711 «В прошлом году в Мариенбаде» - фильм А. Рене по сценарию А. Роб-Грийе.
«Вчера она вернулась из больницы к Ардовым, на Ордынку. Не послушалась, значит, врачей, настаивавших, чтобы она, никуда не заезжая, отправлялась прямо в Домодедово». — ЛКЧ. III. С. 316
«Моему милому Питеру, который вынес в июне 1965 даже лондонскую ахматовку - благодарная Анна». — ЗК. С. 712
Дарственная надпись на кн. «Антология современной поэзии» (Берлин, 1921): «Жану Марку Бордье на его отличные переводы». — Воспр.: Ахм. сб. I. С. 228
<около 25>
Воспоминания А. Г. Наймана: «В последний раз по Москве мы поехали кататься в феврале 1966 года, вскоре после ее выписки из больницы, дней за десять до смерти. <…> Попросили шофера отвезти нас к Спасо-Андроникову монастырю. <…> Машину стало трясти, Ахматова поморщилась, взялась рукой за сердце. Я велел возвращаться на Ордынку». — Найман. С. 189
Февраля 26
«Моя книга в одном экземпляре на березовой коре». —
Февраля 27
Копия дарственной надписи: «Милой Елене Алексеевне Грин с чувством сердечной приязни и с глубокой благодарностью». —
«Звонила Анна Андреевна. Длинный разговор о первом томе Сочинений. <...> - Не книга, а полуфабрикат, - говорит Анна Андреевна. <...> Ее всю надо выправить красными чернилами и послать редакторам. Я так и сделаю. Всё перепутано». —
Воспоминания Л. З. Копелева: «Двадцать седьмого февраля мы пришли на Ордынку. Она была такой же, как и раньше, величаво приветливой. Казалось, нет и следов болезни. “ – Врачи меня называют медицинским чудом. Когда привезли в больницу, считали, что я умру немедленно. А я обманула медицину”. Но через некоторое время стало заметно: устает, бледнеет. Расспрашивала о процессе Синявского-Даниэля. <…> Показала темно-серую толстую книгу. “ – Вот, можете полюбоваться, как американцы издают Ахматову. <…> Возмутительно! В предисловии напутано и наврано. <…> Везде ошибки. Множество опечаток”. Переводил ей с листа <Х. -В.>Рихтера, разумеется, пропустив шутку о “красавице 1905 года”, путаницу в разных мужьях. Она слушала с явным удовольствием. <…> Когда мы прощались, она сказала: “ – Оставьте мне, пожалуйста, эту книжечку Рихтера. Хочу поглядеть”». —
Дарственные надписи А. А. - Г. П. Кочуру. — «Ренессанс». Киев, 2007. № 1. С. 127-132. (Публ. Е. К. Дейч)
«Когда я навестила Анну Андреевну на Ордынке за пять дней до ее кончины, она внезапно с тоской перебила меня: “ - Всё время кто-то стоит за окном и зовет. Это бывает только в марте, вы не замечали?”». — ЛО. 1985. №7. С. 106
А. А. позвонила Л. З. Копелеву: “ – Я всё прочла и оценила Ваше джентльменство. А теперь очень прошу – переведите для меня всё. Полностью, без купюр. Мы сегодня с Ниной Антоновной уезжаем в санаторий, но Виктор Ефимович и мальчики будут к нам ездить”. —
Февраля <28>
«Понедельник. <...> Переписать на машинке всего «Лозинского». Днем Маруся - вечером Таня Айзенман». — ЗК. С. 713
<Февраля конец>
«Натали Саррот из оснеженной Москвы в предвесенний Париж после 100 дней в больнице».
«Льву Зиновьевичу Копелеву с глубоким уважением и даже восхищением».
«Милой Раисе Давыдовне Орловой дружески». — ЗК. С. 712-713
– марта начало
Воспоминания А. Г. Наймана: «Эти 10-12 дней на Ордынке ей становилось то лучше, то хуже, вызывали неотложку, делали уколы, бегали за кислородными подушками». —
Марта 1
Дарственная надпись А. А. - Н. А. Ольшевской на кн. «Бег времени»: «Моей Нине, которая всё обо мне знает, с любовью. Ахматова». —
«Анне Андреевне хуже, снова был сердечный приступ, ей делают строфантин, не разрешают двигаться, принимать гостей и говорить по телефону. Она лежит. <...> Доктор велел не ехать, а лежать. <…> Другой доктор отменил строфантин и велел как можно скорей на воздух». — ЛКЧ. III. С. 318
Воспоминания Э. Г. Герштейн: «Не дождавшись никаких посредников, за четыре дня до смерти, она сама послала Лёве через Мишу Ардова только что вышедший “Бег времени” с нежной надписью: “Леве от мамы. Люсаныч, годится? 1 марта 1966”». — ЗК. С. XIII
«Вопросы литературы» №3. В нем помещена подборка статей «Поэзия 1965 года». В. Гусев: «Всячески следует приветствовать подборку А. Ахматовой, организованную «Юностью» (№7). В стихотворениях неизменно виден почерк масштабного, “стратегического” поэта». С. Рассадин: «Е. Евтушенко имеет у читателя вполне заслуженный и закономерный успех. Гораздо более широкий, чем А. Ахматова или А. Твардовский. И не удивительно: чтобы понять всю сложность «Теркина на том свете», или позднюю лирику А. Ахматовой, ее «Поэму без героя», надо в прямом смысле трудиться». Н. Степанов: «Выход книги стихов А. Ахматовой «Бег времени», в которой собраны стихи почти за четыре десятилетия, стал подлинным событием этого года именно потому, что в ней органически сочетаются верность классической, пушкинской традиции с совершенным мастерством и экономией словесного рисунка. Графическая точность стихов А. Ахматовой совмещается с лирическим волнением, с многозначительностью подтекста, придающей традиционной форме новую глубину, современное звучание».
Марта начало
Последние просьбы А. А. к А. Г. Каминской: прислать ей Библию и журнал «Ариэль» со сведениями о кумранских находках. Последние слова: «Присылай скорей Ирку <И. Н. Пунину>, Глюку <коту> привета не передавай». — Устный рассказ А. Г. Каминской (4. 12. 1981)
«Приехали с Ниной в санаторию. Большой пустой дом, чем-то напоминающий L'ann#233;e derni ère à Marienbad. Ночь в Москве ужасная. Я два раза принимала что-то от астмы и все-таки задыхалась». — ЗК. С. 713
«Ахматова с Ольшевской отправились в домодедовский санаторий под Москвой. Ехали двумя машинами, пригласили медсестру из отделения, где лежала Ахматова. Доехали, несмотря на сравнительно длинную дорогу и поломку в пути, без приступа. Санаторий был для привилегированной публики, с зимним садом, коврами и вышколенным персоналом. К этому зданию вели широкие ступени полукругом, упиравшиеся в белую колоннаду. Мы медленно по ним поднялись, она огляделась и пробормотала: “L’ann#233;e derni ère à Marienbad”». — Найман. С. 190
«Лежу до 8-ого (велел здешний врач). Здесь просто хорошо и волшебно тихо. Я вся в Кумранских делах». — Имеются в виду кумранские рукописи, обнаруженные в Палестине в середине ХХ века – важный источник по истории раннего христианства.
Рассказ А. Г. Каминской в записи Л. К. Чуковской: «Анне Андреевне в Домодедове очень понравилось, она была довольна и весела (хотя ехать туда не хотела). Приехали 3-го; 4-ое провели очень хорошо. Ночь с 4 на 5-е спала, обе они <А. А. и Н. А. Ольшевская> спали, утром проснулись веселые, много смеялись. Нина Антоновна ушла завтракать в столовую, а Анне Андреевне подали завтрак в комнату. За едой она почувствовала себя нехорошо. Вернулась Нина Антоновна, вызвали врачей. Через 1 ? часа она скончалась. По-видимому, это был новый инфаркт. Отек легких, удушье, конец». —
А. А. скончалась в санатории Домодедово под Москвой.
«В присутствии врачей и сестер, пришедших в палату, чтобы осмотреть ее и снять кардиограмму, ей стало плохо. Все средства, которыми располагает медицина, были пущены в ход. Но усилия оказались тщетными». — Е. Добин. Сюжет и действительность. Л.,1981. С. 167
«5 марта я с букетиком нарциссов отправился в Домодедово – 3-го, прощаясь, мы условились, что я приеду переписать набело перед сдачей в журнал воспоминания о Лозинском, которые вчерне были уже готовы и требовали лишь незначительных доделок и компоновки. <…> Встретившая меня в вестибюле женщина в белом халате пошла со мной по коридору, говоря что-то тревожное, но смысла я не понимал. Когда мы вошли в палату, там лежала в постели, трудно дыша,- как выяснилось, после успокоительной инъекции, Нина Антоновна; возле нее стояла заплаканная Аня Каминская, только что приехавшая. Женщина в халате закрыла за мной дверь и сказала, что два часа назад Ахматова умерла». — Найман. С. 226