• Наши партнеры:
    Imi54.ru - Захоронения в землю и кремация в Новосибирске и области.
  • Мешков В.А.: Гумилев, Ахматова … и космическая Евпатория

    Опубликовано в газете
    "Евпаторийская здравница",
    февраль 2010

    Был вещим этот сон или не вещим…
    Марс воссиял среди небесных звезд,
    Он алым стал, искрящимся, зловещим, -
    А мне в ту ночь приснился твой приезд.
                           А. Ахматова. Сон. 1956.

    Прочитав заголовок, и вспомнив, что недавно отмечали 120-летие Ахматовой, читатель может подумать – очередная небылица. Ведь вместе с серьезными статьями и исследованиями в прошлом году многие издания в стиле желтой прессы нас «порадовали» своими «скандалами» и «сенсациями» вокруг Ахматовой, а также появлением подделок под «научное литературоведение» – вплоть до изобретения «антиахматоведения». К сожалению, не осталась в конце года в стороне от этих «новых» веяний и ЕЗ.

    Стихотворные изделия приверженцев «желтого стиля» о «призраке старухи Ахматовой» – всего лишь попытка провинциальных (и не только!) невеж не отстать от «моды». Вот только к Ахматовой все это не имеет никакого отношения.  Если она и дожила до преклонного возраста с его физическими неприятностями, то в своей творческой и общественной жизни до конца дней оставалась на высоте. 

    Сомневающимся рекомендуем ознакомиться с «Записными книжками» Анны Ахматовой, или «Летописью жизни и творчества Анны Ахматовой» (автор В.А. Черных, 2009 г.). Понятно, что эти книги в нашем нынешнем состоянии не очень доступны, но при желании нужные сведения можно найти. И дай Бог любому из нас так достойно прожить жизнь до последнего дня. За день до смерти, Ахматова отметила в записной книжке: 

    «Лежу до 8-го (велел здешний врач). Здесь просто хорошо и волшебно тихо. Я вся в кумранских делах*» (4 марта 1966 года, санаторий 4-го Главного управления Минздрава СССР в Домодедово под Москвой).

    *Имеются в виду кумранские рукописи, обнаруженные в Палестине в середине ХХ в. – важный источник по истории раннего христианства (прим. В.А. Черных). 

    Но вернемся к теме статьи. После военной победы Советского Союза в 1945 году вскоре возникли политические конфликты с бывшими союзниками, началась эпоха холодной войны и гонки вооружений. Приоритетом в этой области стали атомные и термоядерные бомбы и средства их доставки. Пилотируемая авиация здесь стала отходить на второй план, а на первый – выдвигалась ракетная техника. Это требовало огромных средств и ресурсов, в том числе промышленных, инженерных, научных. Не забывали и о создании жесткого режима секретности на всех предприятиях и учреждениях советского военно-промышленного комплекса и прикладной науки.

    Эти усилия дали результат, и к середине 1950-х страна имела возможности реально противостоять своим противникам в военной сфере, а на некоторых направлениях даже иметь превосходство. Так было в области создания мощных ракет, где ведущие позиции занимало ОКБ-1 в подмосковном Калининграде под руководством Сергея Павловича Королева (1906-1966).  Подобные «изделия» становились основной составляющей самого современного вооружения РВСН (ракетных войск стратегического назначения, с 1959 года), ПВО (противовоздушной обороны) и ВМФ (военно-морского флота). ВВС (военно-воздушные силы) постепенно утрачивали свой вес и авторитет в глазах партийного руководства.

    К этому времени мощь ракет достигла уровня, позволявшего осуществить запуски на околоземную орбиту и даже в космос. В США, где уровень засекречивания был значительно слабее, в прессе появились публикации о планах запусков в космос и работах в этом направлении. Достаточно сказать, что если у нас имя Королева как Главного Конструктора обнародовали только после его смерти, то имя его американского соперника в ракетных и космических достижениях Вернера фон Брауна, бывшего конструктора немецких ракет при Гитлере, было широко известно в зарубежной прессе.

    По сведениям Б.Е. Чертока, зама Королева по ОКБ-1, в 1954 году Келдыш (вскоре ставший Главным Теоретиком космонавтики) совместно с Королевым и его соратником Тихонравовым выдвинули предложение о создании искусственного спутника Земли и участвовали в подготовке докладной записки советскому руководству на эту тему.

    Мысль о возможности опередить США в прорыве в космос пришлась по душе Хрущеву, его увлекала идея использования советских военных, космических и научных достижений для пропаганды превосходства социалистического общества над капитализмом. Очевидно, что эти достижения, возможно благодаря советскому режиму секретности, в Америке тогда явно недооценили.

     СССР первого в мире искусственного спутника Земли 4 октября 1957 года стал действительно «громом среди ясного неба» для мирового сообщества. В Америке это было воспринято наиболее болезненно. Холодная война теперь включала в себя и космическую  гонку. Однако основой советской пропаганды в это время была «борьба за мир во всем мире», и поэтому необходимо было доказывать, что космос не будет использоваться в военных целях. Подобные работы, если и велись, то сверхсекретно. С другой стороны, имелось много важных научных задач в области освоения космоса.

    В частности, многие представления даже о ближайших к Земле планетах – Луне, Марсе и Венере, были малодостоверны и весьма неточны. В январе 1958 года Мстислав Всеволодович Келдыш (1911-1978) послал Королеву письмо с грифом «секретно» о том, что успешный запуск двух искусственных спутников Земли позволяет перейти к посылке ракеты на Луну. И снова обращение к Хрущеву Келдыша и Королева сыграло решающую роль в развитии научных исследований ближайших планет с помощью космической техники. Только после этого в мае 1958 года появилось соответствующее постановление партии и правительства, о котором недавно вспоминали евпаторийские ветераны. В нем уже предусматривалось создание пунктов дальней космической связи, и вскоре строительные работы начались под Симферополем и под Евпаторией.

    Келдыш впервые предложил несколько проектов для автоматических лунных аппаратов. Лунные запуски обозначались шифрами. Е-1 ставил целью попадание в Луну. Е-2 - облет Луны для фотографирования обратной невидимой стороны, и т.д.  Проект Е-6 предусматривал не позднее 1964 года мягкую посадку и передачу на Землю панорамы лунного ландшафта. 23 сентября и 12 октября 1958 года были проведены первые пуски ракет Р-7 в лунном варианте. Но Луна была достигнута только с шестой попытки, а до этого было четыре аварии. Еще был промах, – ракета ушла мимо Луны к Солнцу, – его объявили достижением советской науки по созданию первой искусственной планеты.

    Запуск 12 сентября 1959 года был первым удачным, и через два дня 14 сентября ТАСС сообщило: « Впервые в истории осуществлен космический полет с Земли на другое небесное тело. В ознаменование этого выдающегося события на поверхность Луны доставлены вымпелы с изображением герба Советского Союза и надписью „Союз Советских Социалистических республик. Сентябрь 1959 года“…».

    После этого начались работы по проекту Е-2. Для управления полетом первой АС (автоматической станции) первый в стране пункт межпланетной связи был сооружен в Крыму на горе Кошка в районе Симеиза. Впервые в истории космонавтики был создана управляемая автономно и по командам с Земли АС, на которой  устанавливалось ФТУ – фототелевизионное устройство. Не вдаваясь в технические подробности, хотя они и очень интересны, отметим, что автоматика должна была выполнить наведение объектива, фотографирование, проявку пленки, ее подготовку к передаче изображения после выхода на видимость с Земли, преобразование негативного изображения в радиосигнал и т.п.

    Управление АС и прием сигналов  требовали сложнейшего наземного радиооборудования, командных устройств, мощных радиопередатчиков, приемных и регистрирующих устройств, антенных систем. Строительство и подготовка первого пункта космической связи в Крыму на горе Кошка к такому ответственному запуску осуществлялись совместной работой военных и гражданских специалистов в/ч 32103 и НИИ-885. Преимущества Крыма заключались в том, что южный склон горы, на котором сооружался пункт, был обращен к морю. Практически отсутствовали индустриальные радиопомехи. Климат Крыма позволял без передышки работать круглый год.

    Об этом рассказывается в воспоминаниях Б.Е. Чертока:

     «Пункт управления размещался рядом с филиалом Пулковской обсерватории. Основным сооружением была плоская поворотная антенна площадью 120 квадратных метров. Приемопередающая аппаратура размещалась в автофургонах. Сам пункт управления теснился во временном деревянном бараке. В одном из закутков были установлены фоторегистрирующие приборы. На термочувствительной бумаге этих приборов, не требующей процесса проявления, должно было появиться изображение обратной стороны Луны. Одновременно изображение регистрировалось и на обычную кинопленку, требовавшую длительного процесса химической обработки. Проявка кинопленки на месте была невозможна. Предполагалось, что это будет проделано в Москве.

    Личный состав пункта — военные и гражданские специалисты — жил в палатках. На территории дымила походная кухня, обычная для военного времени. По всему чувствовалось, что здесь полные хозяева — военные. Они уже капитально строили новые пункты управления под Симферополем и Евпаторией. Пункт на горе Кошка был временным, поэтому все носило отпечаток походности». (Ракеты и люди. Кн.2). 

    На то время предусматривалась и специализация космических исследований: Симферопольский пункт должен был продолжить работы по Луне, а Евпаторийский – обеспечивать межпланетные полеты на Марс и Венеру.

    Уже 4 октября 1959 года состоялся пуск новой лунной АС, а 6 октября из Москвы спецрейсом в Крым на Ту-104 прибыли главные руководители проекта Е-2 во главе с Королевым и Келдышем. Вертолетом их доставили под Ялту. Встречали их и обеспечивали всем необходимым, в том числе обещали ночлег в гостинице «Нижняя Ореанда», партийные руководители Ялты. Но пока  на автомобилях гости сразу отправились на Кошку.

    АС в это время приближалась к Луне, и все ее системы работали нормально. 7 октября в 6 часов 30 минут АС начала фотографирование обратной стороны Луны с расстояния 7000 км. Потом, обогнув Луну, АС с расстояния около 50000 км передавала изображение на Землю. Результаты эксперимента никто из ученых предсказать не мог. Например, приглашенный Келдышем на Кошку астроном Андрей Северный — директор Крымской солнечной обсерватории, уверял, что никакого изображения в принципе получить невозможно, по той простой причине, что космическое облучение засветит пленку.

    на пленку, которую предстояло проявить в Москве. На ночлег и «банкет» гости Крыма отправились в «Новую Ореанду».

    На следующий день, 8 октября 1959 года, произошло важное событие, связанное с Евпаторией космической. Приведем рассказ Б.Е. Чертока: 

    Во время раннего завтрака Королев предложил проверить, как идет строительство нового Центра дальней космической связи под Евпаторией.

    Из Симеиза в Евпаторию мы выехали вчетвером: Королев, Келдыш, Рязанский и я. Через три часа автомобильного путешествия по Крыму нас встречал заместитель командира в/ч 32103 полковник Павел Агаджанов. Напомню читателям, что в/ч 32103 — это военная организация, которая фактически была хозяином всего командно-измерительного комплекса.

    Евпаторийский центр, именовавшийся просто НИП-16, строился силами военных. Гражданские специалисты участвовали в монтаже и отладке аппаратуры систем, которые разрабатывались в НИИ-885, СКБ-567, ЦНИИ-173, МНИИ-1. Грандиозная по тем временам антенная система возводилась в непосредственной близости от великолепных черноморских пляжей. В этом районе крымское побережье было малолюдным. В пиковые периоды курортных сезонов песчаные пляжи, протянувшиеся на десятки километров, казались пустынными.  

    В это время строительство было в самом разгаре. До первых пусков по Марсу в запланированные сроки оставалось меньше года. Масштаб работ впечатлял прибывших. Обратимся снова к свидетельству очевидца: 

    технику отлаживал ЦНИИ-173 оборонной техники, электронику системы наведения и управления антеннами, используя корабельный опыт, разрабатывал МНИИ-1 судостроительной промышленности, линии связи внутри НИП-16 и выход его во внешний мир обеспечивало Министерство связи, Крымэнерго подводило линию электропередач, военные строители прокладывали бетонированные автодороги, строили служебные помещения, гостиницы и военный городок со всеми службами. (Ракеты и люди. Кн.3).

     Однако Королев не был доволен, он заявил, что НИП-16 надо сдать «под ключ» не в «директивные сроки», а уже в первом квартале 1960 года. Возвращение в Москву происходило с сакского аэродрома военно-морской авиации. Сразу по возвращении Королев вызвал к себе астрономов, с которыми он рассматривал фотографии Луны и советовался, какие имена присвоить кратерам и циркам на невидимой с Земли стороне. Особенно долгий разговор у Королева был с уже тогда известным астрономом  Иосифом  Самуиловичем Шкловским (1916-1985). С чем это было связано, узнаем из воспоминаний Бориса Евсеевича Чертока: 

    27 октября в газетах была опубликована фотография обратной стороны Луны. Казалось, триумф был полный. Но с присвоением имен получилась осечка. Вмешался ЦК КПСС, и столь ответственная работа была поручена специальной комиссии президиума Академии наук. После долгих споров предложения о наименованиях были переданы в ЦК для одобрения. Там не спешили.

    Наконец, комиссия Келдыша получила добро и добилась решения президиума Академии присвоить кратерам и циркам имена выдающихся ученых и деятелей культуры: Джордано Бруно, Жюля Верна, Герца, Курчатова, Лобачевского, Максвелла, Менделеева, Пастера, Попова, Склодовской-Кюри, Цзу Чунчжи и Эдисона. (Ракеты и люди. Кн.3). 

    Все это были хорошо известные в научном мире имена, кроме китайского математика V века Цзу Чунжи. Он якобы был знаменит в Китае, но почему, не знали даже знакомые Чертоку известные математики. Кто не поленится, убедится, что это имя отсутствует, например, в Малой Советской Энциклопедии (т. 10, 1961). Но партия «рекомендовала» чтобы в списке обязательно был китаец.

    – Марс и Венера. Кроме того, Келдыш настаивал на еще одном фотографировании Луны с улучшенным качеством фотоснимков. Однако два пуска по этой программе под шифром Е-3 завершились авариями ракеты-носителя.

    Кстати, уточнение для читателей ЕЗ. В этот период Брежнев действительно курировал космические дела, и не только. Его посещению ОКБ-1 посвящена глава «Визит Брежнева» в книге Чертока. Первоначально ожидался визит самого Хрущева, но… 

    Визит был назначен на 4 февраля. Неожиданно 3 февраля поступило сообщение, что Хрущева не будет. К нам приедет секретарь ЦК КПСС Брежнев, который согласно распределению обязанностей в Президиуме ЦК КПСС ведал всей оборонной промышленностью и ракетной техникой. Королев был сильно расстроен тем, что не будет Хрущева. Кто-то предупредил Сергея Павловича: «Брежнев — очень умный и хитрый мужик. Лишнего не говорите». Это предупреждение С<ергей> П<авлович>  передал докладчикам, которые должны были стоять у экспонатов. (Ракеты и люди. Кн.3). 

    Но в отличие от Хрущева, отношения с Брежневым у Королева и его окружения не сложились. После снятия Хрущева в 1964 году отношение к космическим делам стало гораздо прохладнее, и Королев и Келдыш уже не пользовались тем «режимом благоприятствования», что был при Хрущеве. В космической гонке Брежнев явно участвовать не собирался.

    «на коне», и именно их, а не партию, следует считать «крестными отцами» Евпаторийского ЦДКС (центра дальней космической связи). К этому времени была разработана универсальная схема выведения космических аппаратов в межпланетное пространство с помощью 4-х ступенчатой ракеты. Она использовалась для запусков на Марс, Венеру, для мягкой посадки на Луну, а также для запуска спутников связи «Молния-1».

    В книге В.М. Сербина «Евпатория космическая» указывается дата 27 сентября 1960 года, когда  Госкомиссия подписала акт приемки «Объекта-МВ» (он же НИП-16, он же ЦДКС, он же в/ч 34436, он же «первая площадка»), которая и считается официальной датой рождения ЦДКС. В этом году исполняется 50 лет этому событию.

    Эта дата была совсем не случайной, и не зря Королев торопил строителей. И здесь была цель опередить американцев. Расчеты специалистов показывали, что благоприятные условия для полета на Марс возникают не каждый год, и на конец сентября – первую половину октября 1960 года приходились оптимальные даты старта, а самым лучшим вариантом было 26 сентября. Как вспоминает Черток: «Агаджанов, Гуськов и многочисленные создатели Евпаторийского центра не подвели. К октябрю 1960 года НИП-16 был готов к работе с марсианским «бортом». Но «борта», способного долететь до Марса или Венеры, еще не было. <…> Но обещания Хрущеву о полете к Марсу были даны и команда «полный вперед» продолжала действовать. Откладывать пуски до будущего года действительно не имело смысла». Задача создания автоматической межпланетной станции (АМС) оказалась слишком сложной, а сроки – нереальными.

    Тем не менее, пуски на Марс, хоть и с опозданием, состоялись 10 и 14 октября 1960 года. Предполагалось хотя бы частично отработать системы АМС. Однако пуски  не удались, оба раза произошли аварии по вине третьей ступени, и «марсианская связка» сгорала в атмосфере над Восточной Сибирью. Официальных сообщений об этом не было, в официальную историю космонавтики их не записали. Вот почему не говорится о них и в книге Сербина. И все же первой  была советская АМС «Марс-1», запущенная 1 ноября 1962 года, и приблизившаяся к цели 19 июня 1963 года. Связь с АМС осуществлялась Евпаторийским ЦДКС с расстояния 106 млн. км.

    Параллельно с марсианским проектом готовились АМС на ближайшую нашу соседку планету Венера. На февраль 1961 года ставилась задача осуществить попадание в Венеру. При первом пуске в ночь на 4 февраля вновь произошла авария третьей ступени, и на орбите вокруг Земли оказался «тяжелый спутник», как было сказано в официальном сообщении ТАСС.

     

    «Мы пили шампанское за здоровье юбиляра, а он смущенно бормотал, что лучшим подарком для него будет удачный пуск к Венере. <…>

    12 февраля в 7 часов 04 минуты 35 секунд стартовала четвертая по счету ракета-носитель 8К78, на которой впервые нормально отработали все четыре ступени. Второй АМС 1ВА был наконец-то выведен на межпланетную траекторию.

    Баллистики из Московского баллистического центра, собрав все данные, заявили, что потребуется коррекция и если она пройдет, то вымпел Советского Союза будет на Венере!» (Ракеты и люди. Кн.3). 

    «боевое крещение» ЦДКС, и он впервые реально начал работать с межпланетной станцией. Однако в тот же день на АМС возникли неполадки с системой ориентации солнечных батарей, обеспечивающих заряд аккумуляторов электропитания. В таком режиме связь АМС с Землей отключалась на 5 суток, пока станция автономно пытается восстановить необходимую ориентацию солнечных батарей.

    На следующий сеанс связи 17 февраля с космодрома в Евпаторию вылетели Королев и Келдыш с группой «венерианцев». Сигнал был получен, но систему ориентации восстановить с Земли не удалось. Этот сеанс связи с АМС с расстояния 1,9 млн. км оказался последним. Станция прошла мимо Венеры 19-20 мая 1961 года, промахнувшись примерно на 100 тыс. км. Этот запуск вошел в историю как первый межпланетный полет: «Успешный запуск космической ракеты к планете Венера прокладывает первую межпланетную трассу к планетам Солнечной системы», говорилось в сообщении ТАСС.

    И при чем же здесь Гумилев и Ахматова, спросит нетерпеливый читатель. А вот эта история уже связана с астрономом Шкловским, прямого отношения к космическим программам не имевшего. Но как только 12 февраля по радио прозвучал голос Левитана с сообщением о полете к Венере, Шкловскому позвонила Е. Манучарова, журналистка отдела науки газеты «Известия». Эта газета занимала в тогдашней прессе особое положение – ее главным редактором был Аджубей, зять Хрущева. «Известия» выходили вечером, а «Правда» – утром, и органу Верховного Совета СССР представилась редкая возможность опередить центральный партийный орган. От Шкловского требовалось «всего лишь» за час «накатать статью» в официальную  газету.

    Как вспоминал потом астроном, осознав свое монопольное положение, он согласился, но при условии, что ни одного слова из его статьи не выбросят. Без особой тревоги Манучарова согласилась.  О том, что было задумано, Шкловский – возмутитель спокойствия в академической среде, друживший с Андреем Сахаровым, впоследствии вспоминал: 

    «Еще  с  военных  времен  я  полюбил  замечательного поэта, так  страшно погибшего  в  застенках  Петроградского  Большого  Дома,  главу  российского акмеизма Николая Степановича  Гумилева. Как только мне позвонила Манучарова, я   сразу   сообразил,   что  совершенно  неожиданно   открылась  уникальная возможность  через  посредство  Космоса  почтить  память  поэта,  да  еще  в юбилейном  для него году (75-летие со  дня  рождения  и  40-летие трагической гибели). Все эти десятилетия вокруг имени поэта царило гробовое молчание. Ни одной его  книги, ни  одной монографии о  творчестве, даже  ни одной  статьи напечатано  не  было!  Конечно,  Гумилев в  этом  отношении  не был  одинок. По-видимому, Россия слишком  богата замечательными  поэтами... Все же случай Гумилева – из ряда вон выходящий».

     Поэтому свою статью Шкловский начал фразой «Много  лет  тому назад замечательный русский поэт Николай  Гумилев писал…»  и далее привел первое четверостишие стихотворения поэта «На далекой  звезде Венере». Сегодня его стоит привести полностью.

    На далекой звезде Венере
    Солнце пламенней и золотистей,
    На Венере, ах, на Венере


    Всюду вольные звонкие воды,
    Реки, гейзеры, водопады
    Распевают в полдень песнь свободы,
    Ночью пламенеют, как лампады.


    Нету слов обидных или властных,
    Говорят ангелы на Венере
    Языком из одних только гласных.



    Уо, ао — о древнем рае
    Золотое воспоминанье.

    На Венере, ах, на Венере
    Нету смерти терпкой и душной,

    Превращаются в пар воздушный.

    И блуждают золотые дымы
    В синих, синих вечерних кущах,
    Иль, как радостные пилигримы,


    Июль 1921 г.

    Дальше  Шкловский  уже  писал  на  «привычной  основе  аналогичных трескучих статей такого  рода». От  Гумилева перебросил мостик к современной космической  эре. Для этого вспомнил ныне забытого, а в 1960-е  почитаемого  отечественного  планетоведа  Г.А.  Тихова  с  его «астроботаникой» (которую сам Шкловский назвал дурацкой).  В ироническом стиле обыграл его идею, что  «листья на  Венере должны  быть  отнюдь  не синие,  а  скорее красные». После этого создание «дежурной статьи» никаких трудов Шкловскому уже не представляло. В тот же день вечером статья была полностью напечатана в «Известиях» на четвертой полосе с огромным заголовком «На далекой планете Венере…».  В строчках Гумилева  только слово  «звезда»  поменяли  на «планету».  Но Шкловский остался собой доволен: «впервые  за  десятилетия полного молчания  имя поэта, и  притом, в самом  благоприятном  контексте, появилось  в официальном органе!».  Уже потом  в его адрес  пришло несколько  негодующих писем  «чистоплюев – любителей акмеизма» (по определению Шкловского),  с  выражением возмущения по поводу «замены звезды на планету».

    Как известно, «добрые дела не остаются безнаказанными». О дальнейшем приведем рассказ Шкловского: 

    «А  через  несколько  дней разразился грандиозный  скандал. Известнейший американский журналист, аккредитованный в  Москве,  пресловутый Гарри Шапиро (частенько,  подобно  слепню, досаждавший  Никите  Сергеичу),  опубликовал в «Нью-Йорк  таймс» статью  под  хлестким  заголовком  «Аджубей  реабилитирует Гумилева».  В Москве поднялась  буча.  Аджубей,  как мне потом  рассказывали очевидцы,  рвал и метал. Манучарову спасло высокое положение ее супруга. Все же  каких-то «стрелочников» они там  нашли. А меня в течение многих  месяцев журналисты всех рангов обходили  за километр. Забавно, например, вспоминать, как мы в феврале  1961 года успешно отнаблюдали с борта самолета-лаборатории полное солнечное затмение.  Стая журналистов набросилась на моих помощников, окружив их плотной толпой, как бы совершенно  не замечая меня, стоявшего тут же...».  

    Однако Шкловский, судя по всему, ожидал благодарности, или хотя бы одобрения своему поступку от самой Ахматовой. Он тоже, как и наши доморощенные «антиахматоведы», представлял ее тогда старушкой, которая обрадуется и прослезится, что хоть таким образом вспомнили о близком ей человеке:

     «Я  был  чрезвычайно  горд  своим   поступком  и,  распираемый  высокими чувствами, послал Анне Андреевне Ахматовой вырезку из «Известий», сопроводив ее  небольшим почтительным письмом.  Специально для этого я  узнал адрес  ее московских  друзей Ардовых,  у  которых  она всегда  останавливалась, когда бывала  в  столице. Долго  ждал ответа  – ведь должна  же была  обрадоваться старуха  такому  из ряда вон  выходящему  событию! Прошли недели, месяцы.  Я точно установил, что Ахматова была в  Москве. Увы,  ответа я так от нее и не дождался,  хотя с достоверностью узнал, что письмо мое она получила. Кстати, как мне передавали  знающие  люди,  она читала мою книгу «Вселенная, жизнь, разум» и почему-то  сделала вывод,  что  «этот Шкловский,  кажется, верит  в Бога!».

    Причину молчания Анны Андреевны я узнал  через  много лет. Оказывается, цикл стихов «К  синей  звезде» Гумилев посвятил «другой женщине». Это просто поразительно – до конца своих дней она оставалась женщиной и никогда не была старухой».(Эшелон).

        советские газеты «Правда», «Известия» и иже с ними были тем же, чем ныне для здравомыслящих людей является современная «желтая пресса». Легковесное,  «с заднего крыльца», использование имени Гумилева погоды не делало, ведь и сам Шкловский всерьез к своей статье не относился. Для Ахматовой в конце жизни Гумилев был большой, непрочитанный поэт, по  ее определению он был ясновидящим – «визионер, пророк, фантаст». Их личные отношения были гораздо сложнее, чем мог понимать тогда Шкловский. Сама Ахматова относила их к «непонятной связи, ничего общего не имеющей ни с влюбленностью, ни с брачными отношениями», и на эту тему она при жизни ничего не опубликовала, хотя готовила заметки «О Гумилеве».

    Возвращение Гумилева советским читателям было сложной проблемой, которая решалась только в случае его реабилитации, ведь он все еще оставался расстрелянным «врагом народа». Но Ахматова и сама до конца жизни не была «полностью реабилитированной», ждановское постановление 1946 года не было отменено. В записных книжках 1959 года находим ее запись: «…уже тринадцать раз во всех учебных заведениях Союза от Мурманска до Термеза и от Владивостока до Калининграда в мае, перед концом учебного года в лекции (или уроке) об акмеизме мое имя предается анафеме».

    Так здесь проявилась самонадеянность Шкловского, – будучи выдающимся астрономом, он посчитал возможным для себя вторгнуться не в свою сферу. Он же не знал, что цикл стихов Гумилева «К синей звезде» был написан в Париже в 1917 году, и часть этих стихов – в альбом знакомой поэта Елены Карловны Дюбуше. Все стихи цикла посвящены любви поэта к этой женщине. Но стихи «На далекой звезде Венере…», как видим из их текста, с большой натяжкой могут быть отнесены к этой теме, если только считать что Венера и «синяя звезда» – здесь одно и то же.

    Эти стихи были написаны незадолго до ареста Гумилева, и в посмертных изданиях 1922-1923 года не были отнесены к циклу «К синей звезде». Посвящались ли они Е.К. Дюбуше или другой женщине, как полагал Шкловский, точных сведений нет. Судя по тексту – это романтическая фантазия, на основе бытовавших тогда и много лет потом представлений о Луне, Марсе, Венере. Произведение известного астронома и фантаста Артура Кларка «Лунная пыль» (1961) строилось на гипотезе, что слой пыли на Луне таков, что луноход с туристами в ней мог просто утонуть. До самых 1960-х годов и даже позднее, писатели-фантасты придумывали возможные варианты жизни и цивилизаций на Марсе и Венере. Лекции «Есть ли жизнь на Марсе» действительно читались лекторами общества «Знание», и не только в фильме «Карнавальная ночь».

    Исследование планет с помощью АМС помогли обрести новые и точные знания о наших космических соседях. Поверхность Луны оказалась достаточно твердой, и советская станция, совершившая мягкую посадку, никуда не провалилась. Марс и Венера оказались непригодными для существования жизни, однако есть версии ученых, что так было не всегда. Поэтому не будем с иронией относиться к стихам Гумилева о жизни на Венере. Вспомним лучше определение Ахматовой, – может быть поэту, как ясновидящему, пришло такое видение из далекого космического прошлого.

    – Марса и Венеры, и все советские космические достижения по исследованию Марса и Венеры связаны именно с ним. Союз Гумилева и Ахматовой под знаком Марса и Венеры в духовном плане оказался союзом на всю жизнь. Ведь Гумилев был воин и путешественник, Ахматова олицетворяла в поэзии женское начало.  Случайно ли Евпатория оказалась причастной* к становлению такого духовного союза?

    * См. статьи автора, опубликованные в ЕЗ: «Анна Ахматова и Николай Гумилев: Свидание в Евпатории» (2007); «Евпаторийские тайны Анны Ахматовой» (2009).

    Поэтому уже не удивляешься, когда в воспоминаниях Б.Е. Чертока находишь:

     «В 1992 году по случаю своего 80-летия я получал различные поздравления в виде адресов и альбомов. В их числе оказался изданный небольшим тиражом уникальный «Атлас поверхности Венеры». Картографирование непроницаемой для оптических телескопов поверхности Венеры было произведено с помощью радиолокационной аппаратуры искусственных спутников планеты «Венера-15» и «Венера-16» в 1983 и 1984 годах.  <…> Не знаю с чьей уж подачи, но  <…> на карте Венеры появился кратер «Ахматова». По решению Международного Союза Астронавтов всем географическим образованиям на поверхности Венеры присваивались только женские имена». (Ракеты и люди. Кн.3).

       Ахматовой, датированные 24 декабря 1959 года, когда ей шел уже 71-й год, свидетельствуют о космической силе духа:

    Я давно не верю в телефоны,
    В радио не верю, в телеграф.
    У меня на все свои законы
    И, быть может, одичалый нрав.


    И не надо мне лететь на «Ту»,
    Чтобы, где попало очутиться,
    Покорить любую высоту.  

    Использованы книги воспоминаний Б.Е. Чертока «Ракеты и люди» и И.С. Шкловского «Эшелон», а также материалы Интернета. Фото из книги Б.Е. Чертока.

     

    На горе Кошка. В первом ряду в центре М.В. Келдыш и С.П. Королев. Октябрь 1959 года

    АС «Луна-3», фотографировавшая обратную сторону Луны.

    АС «Луна-3», фотографировавшая обратную сторону Луны.

    Автоматическая межпланетная станция «Марс-1»

    Автоматическая межпланетная станция «Марс-1»

    Черноморская рыбалка вблизи ЦДКС под Евпаторией. Слева направо: В.П. Мишин, П.А. Агаджанов, Б.Е. Черток

    Черноморская рыбалка вблизи ЦДКС под Евпаторией.

    Антенна АДУ-1000 в Евпаторийском ЦДКС

    Антенна АДУ-1000 в Евпаторийском ЦДКС.

    Анна Ахматова. 1958

    Анна Ахматова. 1958.

    Раздел сайта: