Ленинград конца 20-х - начала 30-х годов
После выхода в свет "Anno Domini" Ахматову практически перестали публиковать. В 1925 году был создан РАПП - Российская ассоциация пролетарских писателей. Членам этой ассоциации предоставлялась "зеленая улица". После публичного прочтения в 1925 году Ахматовой "Новогодней баллады" стало ясно, что и к "попутчикам" она не подходит. В "Новогодней балладе" предлагается выпить за "того, кого еще с нами нет". Этот неназванный, которого " с нами нет", вызвал глухое раздражение "компетентных товарищей". Стихи должны были быть однозначными, лозунгово понятными, что творчеству Ахматовой свойственно не было.
В беседе с Ахматовой допущенная в "коридоры власти" Мариетта Шагинян в 1925 году сказала, что принято постановление ЦИКа, исключающее для Ахматовой возможность публиковаться. Ахматова этому поверила, но на самом деле никакого персонального предписания тогда не было. В 1929 году попытку издать сборник стихов Ахматовой сделал лояльный к советской власти и достаточно влиятельный Константин Федин. Но даже ему это не удалось. На этот раз препятствием стало неоднократное упоминание бога: слова "Господь", "Богоматерь", "Бог" (да еще с большой буквы!) в стихах Ахматовой были неприемлемы для цензуры. Стихи Ахматовой, поэта с глубоко укорененной религиозной традицией, выражавшейся, в частности, в лексике, были несвоевременны.
Антирелигиозная политика социалистического государства проявлялась не только в изъятии из языка слов "бог" и др., в преследовании священнослужителей, в превращении разоренных церквей в керосиновые лавки, ремонтные мастерские, но и в уничтожении самих церковных зданий, часто ценных архитектурных сооружений. В 1925 году была разобрана привезенная из родового поместья А. В. Суворова в связи со столетием со дня его смерти и в 1901 году переименованием Рождественского проспекта в Суворовский бревенчатая церковь, стоявшая около здания генштаба на углу Суворовского пр. и Таврической улицы. В начале 30-х годов не стало Троицкого собора, Матвеевской, Введенской церквей на Петроградской стороне, Знаменской у Московского вокзала, упомянутого храма Спаса-на-Водах и ряда других. На их месте появились пустыри, скверы и строительные площадки.
шестиэтажное серое здание - Дом политкаторжан. По замыслу архитекторов Симонова и Абросимова, квартиры в этом доме не имели кухонь. Это соответствовало новой идеологии, не признававшей старого традиционного быта. Первый этаж, размещенный на высоком стилобате со сплошь застекленными окнами, был предназначен для общественной столовой, общественной детской и т. д. Четко соответствуя функциональной целесообразности, этот дом стал типичной конструктивистской постройкой 20-30-х годов.
По соседству, на месте деревянного цирка "Модерн", известного не только цирковыми представлениями, но и многолюдными митингами в революционную пору, строилось в том же стиле здание для Транспортной академии (Кронверкский пр., дом 7). По тому же принципу были построены фабрика-кухня на Выборгской стороне, Дом культуры промкооперации (ДК Ленсовета) на Петроградской, здания, образующие в плане серп и молот - новый государственный герб, - построенные для районной советской и партийной власти за Московской и Нарвской заставами, и ряд других архитектурных сооружений конца 20-х начала 30-х годов характерной для тих зданий асимметрией.
Но вскоре скромный (по сравнению с Европой) конструкторский эксперимент сменился строительством монументальных зданий правильных объемов. Это предписывало Постановление ЦК 1932 года. Таким простроено вблизи от Новодевичьего монастыря здание Союзпушнины, а центре города комплекс домов № 4 и № 6 по Литейному пр. Дом № 6 по Литейному построен на месте снесенной церкви Сергея Радонежского. Дом № 4 поднялся на месте сожженного в дни Февральской революции окружного суда. Народ назвал его Большим домом, вероятно, не только за его восмиэтажный объем, но и за беспредельную власть над судьбами горожан. В нем разместилось Главное политуправление - ГПУ, затем Ленинградское отделение НКВД, МГБ, КГБ и, наконец, ФСБ. По-видимому, впечатление от этого печально известного с 30-х годов Большого дома вызвало реплику Ахматовой: "А вы заметили: в конце Литейного всегда, когда ни взглянешь, лежит туча. Она бывает разных цветов, но лежит там всегда".
Ахматова, как утверждал Пунин, обладала изумительным чувством архитектуры, вообще - пространственной формы. О старых разваливающихся, лишенных балконов, карнизов, пилястр домах она говорила, что они стоят "как римские развалины". А о современных домах она говорила, что если "поскоблить новые фасады, останутся неуклюжие пустые коробки" 126.
В 1925 году на Шлиссельбургском тракте за Невской заставой был установлен первый памятник Ленину. С того времени до 1970 года было поставлено 29 памятников, не считая бюстов и памятных досок, человеку, чья имя город носил почти 70 лет. Наиболее удачным признан памятник у Финляндского вокзала, перенесенный в 1945 году непосредственно от вокзала, где он был первоначально установлен, на площадь, которая сложилась в более позднее время и носит имя Ленина. Имя Ленина носит и улица на Петроградской стороне, где жила свои последние пять лет Ахматова. Как в 30-е годы, так и после войны в городе было воздвигнуто большое количество памятников и бюстов И. В. Сталину. Один памятник Сталину был даже установлен в саду Шереметевского дворца. Эти памятники вождям характеризовали облик социалистического Ленинграда.