Анна Ахматова: эпоха, судьба, творчество.
Крымский Ахматовский научный сборник. Вып. 7 –
Симферополь: Крымский архив, 2009. С. 182–185.
О стихотворении Анны Ахматовой «Отрывок»
(«…И мне показалось, что это огни…»)
"Отрывок" в книге Анны Ахматовой "Бег времени" в разделе "Нечет" звучит третьим стихотворением после "Приморского сонета" (1958) и "Музыки" (1958), посвященной Д. Д. Шостаковичу. Сам "Нечет" идёт вслед за циклами "Трилистник Московский" и "Полночные стихи". "Отрывок" - катрен и терцет - семь строк усечённого сонета, тем более в таком ряду, воспринимается как музыкальный отрывок в слове.
На одном с ним развороте страниц книги стоит "Летний сад" (9 июля 1959, Ленинград), созданный тем же летом, в том же времени, но уже в другом месте. У "Отрывка" в другом автографе было заглавие - "Из Московской тетради. Трилистник закрытый", а в планах записных книжек Ахматовой оно открывало цикл "Трилистник закрытый" вместе с двумя другими стихотворениями - "Не стращай меня грозной судьбой…" (15 октября 1959, Ярославское шоссе) и "Мартовской элегией" (февраль 1960, Ленинград).
"Трилистники" Анны Ахматовой, безусловно, освящены памятью Иннокентия Анненского, но и сама музыкальная природа слова Ахматовой с её острыми и тонкими, музыкально точными ассоциациями памяти восходит к поэтике Анненского, его разреженному воздуху "ничейного стиха": "А в воздухе жила мучительная фраза…" Такой стих живет в особом пространстве и времени музыки, возвращаясь в неё, как в "Полночных стихах": "Мы с тобой в Адажио Вивальди / Встретимся опять". Вот этот "Отрывок" Анны Ахматовой:
…И мне показалось, что это огни
Со мною летят до рассвета,
И я не дозналась - какого они,
Глаза эти странные,цвета.
И всё трепетало и пело вокруг,
И я не узнала - ты враг или друг,
Зима это или лето.
21 июня 1959
Москва
В. Виленкин рассказывает, что стихотворение возникло, когда Ахматова была у него в гостях: "Мы с ней слушали в исполнении Рихтера /183/ шумановскую пьесу с обманчивым названием "Юмореска" (кажется, один из самых бурных полётов немецкой романтики)…" И продолжает, что Ахматова "потом несколько раз читала это стихотворение и у меня, и у себя, и всегда с предисловием: "Вот стихи, которые я написала под музыку Шумана"".
В другом разговоре с Виленкиным - о незаконченных пушкинских отрывках Ахматова скажет: "они так и задуманы", а тот продолжит: "словно знала это по себе".
Роман Тименчик, приводя четверостишие поздней Ахматовой: "И не дослушаю впотьмах / Неконченную фразу, / Потом в далеких зеркалах / Все отразится сразу…", - прокомментирует это как "форму-нон-финито", а Ахматову назовет "королевой фрагмента".
Ахматовские отрывки всегда разомкнуты в целое, в "звукоряд" других стихов, подхваченные ими и погруженные в целостность и первозданность мира. У ахматовского стиха с его "сотой интонацией" всегда есть свое эхо, точное соответствие, и это - музыкальная точность памяти стиха. Все вопросы из ранней лирики Ахматовой находят ответ в поздней, и наоборот, все вопрошания поздней имеют ответ в ранней, словно требуя взгляда в исток, в "первую беду" - в первую любовь, в первоначало, когда всё слитно, всё цельно, когда сама Муза - "ещё не названная мукой". Любить - и в свете памяти, всецело - ту "Весёлость едкую литературной шутки, / И друга первый взгляд, беспомощный и жуткий". Тогда "Всё отразится сразу". Целостность и первозданность и есть то "всё сразу", как луч, озарение, вспышка памяти, охватывающей взглядом целый мир. Когда "…если встретимся глазами, /<…> / В огне расплавится гранит".
Семь строчек половинного сонета, скорее всего, последние, а первая половина присутствует где-то в неназванной глубине, может быть, "весёлого скерцо" Шумана или того, что таится в памяти сердца как эхо боли, но скрытой и преодолённой счастьем встречи. Это явление эллипса, сияющий пробел, подобно тому, как из первоначального "На радость вам и на мученье мне" возникает особенная, странная пауза, тишина, луч, только улыбка глаз - "На радость вам и мне".
В самом сонете Ахматовой столько долгот гласных, их певучих слияний, что они подхватываются и выпеваются только голосом. Избыток воздуха, пения и сияния, когда сливаются пределы и края, когда даже последняя строка переливается и ликует внутренней рифмой - "Зима это или лето".
Как всё-таки раскрывается, на наш взгляд, этот музыкальный отрывок, который настойчиво ищет ответа? Мы видим ключевое соот-/184/ветствие, смысловую перекличку с "Газеллой" Н. В. Недоброво. В первом же ее двустишии рифма "алмаза-глаза" играет оттенками смыслов с редифом -глаголом - "разглядеть ли?"
Стихотворение это датируется 7. III , 20. VI. 1913 и 5. VI. 1915. Рядом с ним находится стихотворение "Ахматовой" (с датой II - 24. ХII. 1913) и по времени создания пересекается с загадочным посвящением "Е. М. М." (21. II - 7. III. 1913), которое мы считаем всё-таки обращенным к Анне Ахматовой, судя по её какой-то особенной силе поэтической отзывности на образность этих строк о полотнах портретов как зеркалах, и особенно о взгляде глаз:
То зыбком, то поющем об обмане,
Вдруг тайный свет затеплится в тумане
У Ахматовой так узнаваемо подхвачены и восприняты его портретные образы: "Как в зеркало глядела я тревожно / На серый холст…" Или её набросок о глазах актрисы Комиссаржевской: "И женщина с зеркальными глазами…" О глазах матери в "Предыстории" (1945):
И женщина с прозрачными глазами
(Такой глубокой синевы, что море
Нельзя не вспомнить, поглядевши в них)…
"И зелёный, продолговатый / Очень зорко видящий глаз"…
Или в первоначальном варианте "Музыки" о её "вещих" глазах -"Открыты широко ее глаза". Или такой, близкий к "Отрывку", набросок Ахматовой, датированный сентябрем 1960 года:
…А вот они опять передо мною,
Алмазные и страшные глаза,
Какие и у музыки бывают,
Какой-то горькой гибели скользит -
И слушатель тогда в свое бессмертье
Вдруг начинает верить безусловно.
"Глаз-алмаз" возвращает нас к прочтению "Отрывка" в этом ключе: и впрямь разглядеть ли грань сиянья белого луча, если он не преломлен, если он весь, целиком, если он - ослепительный свет? Можно увидеть свет, одно сиянье, целое свеченье. И соответственно - можно /185/ ли и впрямь разглядеть цвет сияющих любовью глаз, глядящих в глаза с нежностью? "Но если встретимся глазами, / <…> / В огне расплавится гранит". "Взоры огненней огня…" Или такие цветовые сравнения:
"А глаза синей, чем лед…". "Первых фиалок они светлей, / А смертельные для меня".
"Эти глаза, зеленее моря / И кипарисов наших темнее, / Видела я, как они погасли". "Словно звезды глаза голубели, / Освещая измученный лик". "И вдруг последняя сила / В синих глазах ожила".
Интенсивность цвета, эмоционально напряженного, становится его свечением (или угасанием). "И всё перламутром и яшмой горит, / Но света источник таинственно скрыт". Цвет преображается в сияние, свет. Это Шуманом сказано о музыке, что звук становится "звучащим светом". "About "Fragment " ("And seems me, this lights...") of Anna Akhmatova".
Литература
1. Анна Ахматова. Бег времени. - М. -Л., 1965.
3. Записные книжки Анны Ахматовой (1958-1966). - М. - Torino. 1996.
4. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. 1889-1966. Сост. В. А. Черных. - М., 2008.
5. Виленкин В. В сто первом зеркале. - М., 1987.
8. Тименчик Р. Анна Ахматова в 1960-е годы. - М.; Toronto.