Литературная учеба. - 1989. - № 3. - С. 131-135.
Анна Ахматова
Лет семь тому назад в литературных и поэтических кругах и кружках Петербурга как-то вдруг заговорили о новом и несомненном таланте - Анне Ахматовой. За разговорами пришел и успех, сначала все в тех же кружках, а потом и в публике - вообще, как известно, настолько же скупой на лавры, насколько кружки на них расточительны. И Ахматовой стали рукоплескать не потому, разумеется, что вдруг прозрели или выучились за одну ночь хорошему вкусу. Были разные причины ее успеха. О более глубоких - позже, а пока назову одну из внешних, но важных: литературная улица всегда охотно подхватывает малейший намек на "эпатацию буржуа". В первое мгновение она сама чувствует себя эпатированной, но еще минута, и она понимает, что удобнее и почетнее присоединиться к эпатирующим: ведь союз с недавними врагами всегда был и будет непременным условием жизни улицы во всех ее видах. Элементы эпатации в мирке Ахматовой были, но враги и друзья еще усиливали их. Например, из стихотворения о русалке выхватили начало: "мне больше ног моих не надо - пусть превратятся в рыбий хвост" - и глумясь, относили их к автору. Во главе враждебно-дружеской улицы шел старый большевик русской критики - Буренин1.
Вечер - первая книжка Ахматовой - вышел при хороших ауспициях*. Лансере нарисовал фронтиспис, Кузмин рекомендовал молодого поэта публике в остроумном, хотя и излишне манерном предисловии. Впрочем, и без рекомендаций успех был бы обеспечен. За этот успех испугались те, кто успел уловить в молодом таланте признаки вечной поэзии. Ахматова сразу выделилась из суетливой и суетной толпы "молодых" - выделилась и благородством всего поэтического облика, и особенно - искренней настороженностью голоса и смелыми приемами стихотворного мастерства. В меткости эпитетов, в экономном - до скупости - расходовании поэтических средств видна была уверенная и искусно-легкая работа, невидная широким кругам "ценителей", но очевидная глазу специалиста.
Мне пришлось быть в числе тех, кто приветствовал в печати выход в свет "Вечера". В моем привете была и боязнь, что поэт, соблазнившись упоительными похвалами, забудет свою, уже явно намечающуюся "большую тему" для эффектных и хорошо ему удающихся пустячков. Опасения эти не сбылись: - "большая" лирическая тема окрепла в следующем сборнике - в "Четках" и всеми звуками изобразилась в лучшей книге Ахматовой - в "Белой стае". Словесные игрушки отошли в тень, их заслонили живые создания.
Мало-помалу и дешевый успех стал сменяться серьезным вниманием: за успехом в публике пришел успех в обществе. Настало время спросить - в чем тайна этого успеха? Потому что "общество" притязательнее "публики", хотя его требования и не те, что у специалистов. За одно художественное совершенство и оно не сделает поэта своим любимцем - ему нужно, чтобы любимец тронул какие-то его струны и какие-то его задания исполнил.
Чем же притягивают к себе стихи Ахматовой? Не силой мысли - для этого они слишком эмоциональны, не стойкостью мировоззрения - для этого они слишком жизненны и хрупки. Я вижу разгадку успеха и влияния Ахматовой (а в поэзии уже появились ее подголоски!) и вместе с тем объективное значение ее лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или задремавшей форме романа.
Рядовой читатель мог недооценить звукового и ритмического богатства таких, например, строк: "и столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов"2, - но не мог не плениться своеобразием этих повестей-миниатюр, где в немногих строках рассказана драма. Такие миниатюры - рассказ о сероглазой дочке и убитом короле и рассказ о прощании у ворот3, напечатанные в первый же год литературной известности Ахматовой.
Потребность в романе - потребность, очевидно, насущная. Роман стал необходимым элементом жизни, как лучший сок, извлеченный, говоря словами Лермонтова, из каждой ее радости, и не только радости. В нем увековечивались и современные сердца с непреходящими особенностями, и круговорот идей, и неуловимый фон милого быта. Ясно, что роман помогает сознательно жить. Но роман в прежних формах, роман, как плавная и многоводная река, стал встречаться все реже, стал сменяться сперва стремительными ручейками ("новелла"), а там и мгновенными гейзерами. Примеры можно найти, пожалуй, у всех поэтов; так, особенно близок современности лермонтовский "роман" - "Ребенку", с его загадками, намеками и недомолвками. В этом роде искусства, в лирическом романе-миниатюре, в поэзии "гейзеров" Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких романов:
Как велит простая учтивость,
Подошел ко мне, улыбнулся.
Полуласково, полулениво
Поцелуем руки коснулся.
И загадочных, древних ликов
На меня посмотрели очи.
Десять лет замираний и криков,
Все мои бессонные ночи
Я вложила в тихое слово
И сказала его напрасно.
Отошел ты. И стало снова
На душе и пусто и ясно 4.
Роман кончен. Трагедия десяти лет развязана в одном кратком событии, одном жесте, взгляде, слове. Закон экономии средств не позволяет произнести этого слова.
Там тень моя осталась и тоскует,
В этой светло-синей комнате живет...
... И в доме не совсем благополучно:
Огонь зажгут, а все-таки темно...
Не оттого ль хозяйке новой скучно,
Не оттого ль хозяин пьет вино?.. 5
и звучат они часто и сильно и нежно. Так, в "Белой стае" лирика даже преобладает над "романом", но и лирические признания кажутся здесь разрозненными страницами какого-то одного романа:
Как невеста получаю
Каждый вечер по письму.
Поздно ночью отвечаю
Другу моему... 6
Некоторые критики, еще при появлении "Вечера" сочли нужным обвинить Ахматову в том, что поэзия ее "миниатюрна" в дурном смысле, то есть по содержанию и по чувствам, что автор не умеет выйти из тесноты собственного "я". Критика этого рода нас не обманет: мы знаем из практики, что подобные "знатоки" предпочитают румяна и картонные мечи с ламентациями о страданиях человечества подлинному искусству и искренним словам о себе. Но и помимо того, обвинение критиков оказалось несостоятельным в корне, это подтвердили "Четки", а особенно "Белая стая". В миниатюрах Ахматовой отразилась не только ее душа, но и души ее современников, и быть (может. - М. Б.), и природа (особенно четок и уверен пейзаж в стихах "Белой стаи"). Иногда эти черты соединяются в одной картине - поразительной по правдивости:
И те неяркие просторы,
Где даже голос ветра слаб,
И осуждающие взоры
Далеко не всякий реалист сумел бы так кратко, метко и наглядно пояснить старое задание ("интеллигенция и народ"). Стихотворения "Белой стаи" в особенности доказывают, что лиризм Ахматовой, развиваясь, и расширяется, и углубляется до религиозного чувства родины:
Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
После стольких томительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей8.
Автор статьи Василий Васильевич Гиппиус (1890-1942) - русский советский литературовед и переводчик. Окончил Петербургский университет. С 1922 года профессор Пермского университета, затем - Ленинградского. Печатался с 1908 года. Выступал как поэт, близкий к акмеизму. Основные работы посвящены творчеству Н. В. Гоголя, автор работ о И. С. Тургеневе, Н. Г. Помяловском, Н. Г. Чернышевском. М. Е. Салтыкове-Щедрине. Редактировал академические собрания сочинений Н. В. Гоголя, А. С. Пушкина, сочинения Ф. И. Тютчева.
Статья "Анна Ахматова" была опубликована более семидесяти лет назад в киевском журнале "Куранты искусства, литературы, театра и общественной жизни" (1918, № 2)9. Статья иллюстрирована черно-белой репродукцией портрета Анны Ахматовой, выполненного в 1914 году О. Л. Делла-Вос-Кардовской (1875-1952).
В справочно-энциклопедической литературе ссылки на эту работу отсутствуют. Статья сохранилась в собрании А. И. Дейча и была предоставлена публикатору Е. К. Дейч-Малкиной.
Публикация и комментарии М. Баженова
* Предзнаменования, виды на будущее (лат.)
1. Виктор Петрович Буренин (1841-1926) - русский поэт, публицист, прозаик, драматург. Литературную деятельность начал в 1861 году. Сотрудничал во многих журналах второй половины XIX - начала XX века.
2. "... и столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов" - неточная строка из стихотворения "Смуглый отрок бродил по аллеям...", впервые опубликованного в книге "Вечер".
3. "... рассказ о прощании у ворот..." - речь идет о стихотворении "Сжала руки под темной вуалью..." (1911).
"Как велит простая учтивость..." - третье стихотворение цикла "Смятение" (1913).
5. "Там тень моя осталась и тоскует..." - фрагмент стихотворения, созданного в январе 1917 года в Слепневе.
6. "Как невеста получаю..." - первая строфа стихотворения (октябрь 1915 г., Хювинккя под Хельсинки).
7. "И те неяркие просторы..." - последняя строфа стихотворения "Ты знаешь, я томлюсь в неволе..." (осень 1913).
8. "Дай мне долгие годы недуга..." - стихотворение "Молитва" (май, 1915. Петроград).
"Куранты..." выходил в Киеве с мая по октябрь 1918 года. Всего было выпущено десять номеров. Тираж журнала был, очевидно, невелик. Надо отметить, что даже в Государственной библиотеке имени В. И. Ленина его нет. Редактировал журнал Александр Иосифович Дейч (1893-1972), известный советский литературовед и переводчик. Постоянными отделами журнала были:
- Литература: рассказы, новеллы, эскизы и стихи русских и иностранных писателей:
- Искусство: статьи по вопросам искусства: живописи, скульптуры, архитектуры и музыки;
- Книги, журналы, газеты: критические статьи, обзоры вышедших книг, журналов и газет;