Анна Ахматова: Pro et contra. -
СПб.: РХГИ, 2001. - С. 92-93.
Анна Ахматова. Четки
Она живет в комнате, "где окна слишком узки", где на полках расставлены блестящие севрские статуэтки, душно пахнет старое саше и не пахнут белые хризантемы и яркие георгины.
Все эти близкие предметы - ее основные понятия.
Природу понимает она только через них, небо в ее глазах, если оно тускло-голубое, - то оно, "как на древне выцветшем холсте"; если оно яркое, то непременно, "ярче синего фаянса"; тина похожа на парчу, Булонский лес - как будто нарисован тушью в старом альбоме, облачко сереет, "как беличья распластанная шкурка"…
Какая духовная скудость, какое неумение воспринимать мир непосредственно!
Пантеизм чужд ей совсем. Она знает только людей, дающих ей боль, и Бога, которому можно молиться о смерти. Иначе она не понимает и Бога.
Вся ее жизнь - "слава безысходной боли", и она ждет смерти, как большого торжества. А боль она понимает только в любви к избранному. Если она любит, то ее любовь - недуг, и другие болеют, любя ее. Не страдать любя, кажется ей преступлением, - "как он смеет быть не печальным". Ее стихи рождаются только из муки. А мучится она не потому, что ее возлюбленный "наглый и злой и любит других", не потому, что укравший ее сердце "вернет свою добычу сам", или что зеркала скажут ей: "взор твой не ясен, не ярок", - нет: мучиться и мучить - неизменная потребность ее души, и она верна ей.
Болезненная привязанность к страданию, с одной стороны, отчужденность от природы и широкого мира, с другой - основные черты характера поэтессы. И как одно придает пленительное обаяние ее стихам, так другое заключает ее дар в узкие пределы впечатлений тонких, но похожих одно на другое. Огромное большинство человеческих чувств - вне ее душевных восприятий.
Но при всей своей ограниченности поэтический талант у Ахматовой несомненно редкий. Ее глубокая искренность и правдивость, изысканность образов, вкрадчивая убедительность ритмов и певучая звучность стиха ставят ее на одно из первых мест в "интимной" поэзии.
Почти избегая словообразования, - в наше время так часто неудачного, - Ахматова умеет говорить так, что давно знакомые слова звучат ново и остро.
Примечания
Впервые: Северные записки. 1914. Май. С. 176. Подпись - Л. К.
"Леонид Каннегиссер" с его стихотворениями и воспоминаниями о нем.
Ахматова вспоминает: "В дни выхода "Четок" нас пригласила к себе издательница "Северных записок" эсерка Чацкина <...>, мы оказались на банкете в честь только что выпущенных из Шлиссельбурга народовольнцев. Я сидела с Л<еонидом> К<аннегиссером> против Германа Лопатина. Потом часто с ужасом вспоминала, как Л. К. сказал мне: "Если бы мне дали "Четки", я бы согласился провести столько времени в тюрьме, как Ваш визави" (ЗК. С. 377). Однако рецензия Л. Каннегиссера содержит ряд отнюдь не комплиментарных замечаний. Значительная часть стихотворений, упомянутых в рецензии, входила в первую книгу Ахматовой "Вечер".