Крючков В.П.: Русская поэзия XX века
Акмеизм

Акмеизм

История возникновения акмеизма. "Цех поэтов" 

Акмеизм (от греч. аcme – "высшая степень чего-либо, расцвет, вершина, острие") – течение русского модернизма, сформировавшееся в 1910-е годы и в своих поэтических установках отталкивающееся от своего учителя – русского символизма. Заоблачной двумирности символистов акмеисты противопоставили мир обыденных человеческих чувств, лишенных мистического содержания. По определению В. М. Жирмунского, акмеисты – "преодолевшие символизм". Название, которое выбрали себе акмеисты, должно было указывать на стремление к вершинам поэтического мастерства.

Акмеизм как литературное течение возник в начале 1910-х годов и генетически был связан с символизмом. В 1900-е годы молодые поэты, близкие символизму в начале своего творческого пути, посещали "ивановские среды" – собрания на петербургской квартире Вяч. Иванова, получившей в их среде название "башня". В недрах кружка в 1906–1907 годах постепенно сложилась группа поэтов, назвавшая себя "кружком молодых". Стимулом к их сближению была оппозиционность (пока еще робкая) символистской поэтической практике. С одной стороны, "молодые" стремились научиться у старших коллег стихотворной технике, но с другой – хотели бы преодолеть умозрительность и утопизм символистских теорий.

Необходимо отметить родовую связь акмеизма с литературной группой "Цех поэтов". "Цех поэтов" был основан в октябре 1911 года в Петербурге в противовес символистам, и протест участников группы был направлен против магического, метафизического характера языка поэзии символистов. Возглавляли группу Н. Гумилев и С. Городецкий. В состав группы входили также А. Ахматова, Г. Адамович, К. Вагинов, М. Зенкевич, Г. Иванов, В. Лозинский, О. Мандельштам, В. Нарбут, И. Одоевцева, О. Оцуп, В. Рождественский. "Цех" издавал журнал "Гиперборей".

Название кружка, образованное по образцу средневековых названий ремесленных объединений, указывало на отношение участников к поэзии как к чисто профессиональной сфере деятельности. "Цех" был школой формального мастерства, безразличного к особенностям мировоззрения участников. Поначалу они не отождествляли себя ни с одним из течений в литературе, да и не стремились к общей эстетической платформе.

Из широкого круга участников "Цеха" в начале 1910-х годов (около 1911–1912) выделилась более узкая и эстетически более сплоченная группа поэтов, которые стали именовать себя акмеистами. В состав группы входили Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам, С. Городецкий, М. Зенкевич, В. Нарбут (другие участники "Цеха", среди них Г. Адамович, Г. Иванов, М. Лозинский, составляли периферию течения).

 

Характерно, что наиболее авторитетными учителями для акмеистов стали поэты, сыгравшие заметную роль в истории символизма, – М. Кузмин, И. Анненский, А. Блок. Литературным манифестам акмеистов предшествовала статья М. Кузмина "О прекрасной ясности", появившаяся в 1910 году в журнале "Аполлон". Статья декларировала стилевые принципы "прекрасной ясности": логичность художественного замысла, стройность композиции, четкость организации всех элементов художественной формы: "Любите слово, как Флобер, будьте экономны в средствах и скупы в словах, точны и подлинны, – и вы найдете секрет дивной вещи – прекрасной ясности – которую назвал бы я “кларизмом”".

В январе 1913 года появились манифесты поэтов-акмеистов: статья Н. Гумилева "Наследие символизма и акмеизм" и статья С. Городецкого "Некоторые течения в современной русской поэзии" (журнал "Аполлон").

"Наследие символизма и акмеизм" (1913) открывается следующими словами: "Для внимательного читателя ясно, что символизм закончил свой круг развития и теперь падает". Н. Гумилев назвал символизм "достойным отцом", но подчеркивал при этом, что новое поколение выработало иной, "мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь".

Акмеизм, по мысли Гумилева, есть попытка заново открыть ценность человеческой жизни, реального мира. Окружающая человека действительность для акмеиста самоценна и не нуждается в метафизических оправданиях. Поэтому следует перестать заигрывать с трансцендентным (выходящим за пределы человеческого познания) и вернуться к изображению трехмерного мира; простой предметный мир должен быть реабилитирован, он значителен сам по себе, а не только тем, что являет высшие сущности.

Н. Гумилев отказывается от "нецеломудренного" стремления символистов познать непознаваемое: "непознаваемое по самому смыслу этого слова нельзя познать... Все попытки в этом направлении нецеломудренны".

Главным в поэзии акмеизма становится художественное освоение многообразного и яркого реального земного мира. Еще категоричнее в этом смысле высказался С. Городецкий в статье "Некоторые течения в современной русской поэзии" (1913): "Борьба между акмеизмом и символизмом... есть прежде всего борьба за этот мир, звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время... Символизм, в конце концов, заполнив мир “соответствиями”, обратил его в фантом, важный лишь постольку, поскольку он сквозит и просвечивает иными мирами, и умалил его высокую самоценность. У акмеистов роза опять стала хороша сама по себе, своими лепестками, запахом и цветом, а не своими мыслимыми подобиями с мистической любовью или чем-нибудь еще". После всяких "неприятий мир бесповоротно принят акмеизмом, во всей совокупности красот и безобразий".

С этим утверждением С. Городецкого перекликается знаменитое стихотворение А. Ахматовой "Мне ни к чему одические рати..." (1940) из цикла "Тайны ремесла":


И прелесть элегических затей.

Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора

Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене...

На радость вам и мне.

1940

Течение имело и другое название – адамизм (то есть "мужественно-твердый и ясный взгляд на жизнь"). Акмеисту, как Адаму – первому человеку – предстояло заново открыть жизнь, реальный, земной мир и дать всему свои имена. С. Городецкий писал: "Но этот новый Адам пришел не на шестой день творения в нетронутый и девственный мир, а в русскую современность. Он и здесь огляделся тем же ясным, зорким оком, принял все, что увидел, и пропел жизни и миру аллилуиа". См., например, стихотворение С. Городецкого "Адам":


И многоцветней радуг он,
И вот Адаму он поручен,
Изобретателю имен.

Назвать, узнать, сорвать покровы.

Вот первый подвиг. Подвиг новый –
Живой земле пропеть хвалы.

Поэты-акмеисты, при всей броскости их заявлений, не выдвинули детально разработанной философско-эстетической программы. Новое течение принесло с собой не столько новизну мировоззрения, сколько новизну поэтического языка, вкусовых ощущений. В противоположность символизму, проникнутому "духом музыки", акмеизм был ориентирован на пространственные искусства: живопись, архитектуру, скульптуру. В отличие от футуризма, который тоже возник как течение, направленное против символизма, акмеизм не провозглашал революционного изменения стихотворной техники, а стремился к гармоничному использованию повседневного языка в сфере поэзии.

– это мир предметный, в котором художественной детали отводилось важное место. Красочная, порой даже экзотическая деталь могла использоваться неутилитарно, в чисто живописной функции.

"Конкретность, “материалистичность” видения мира, рассеявшаяся и затерявшаяся в туманах символической поэзии, была вновь возвращена русской поэтической культуре ХХ века именно усилиями Мандельштама, Ахматовой, Гумилева и других поэтов их (акмеистического) круга. Но конкретность их образности была уже иной, нежели в поэзии прошлого, XIX века. Лирика Мандельштама, как и его друзей по цеху поэтов, пережила и вместила в себя опыт символистов, прежде всего Блока, со свойственным им острейшим чувством бесконечности и космичности бытия".

Раздел сайта: