Ахматова и Гоголь
К числу, произведений, насквозь пронизанных литературными, артистическими, театральными (в частности, балетными), архитектурными и декоративно-живописными ассоциациями и реминисценциями, принадлежит "Поэма без героя" Анны Ахматовой. Это, несомненно, одно из самых "литературных" произведений мировой художественной письменности, и не случайно, что в ткань своего произведения Ахматова ввела своеобразные литературоведческие толкования и объяснения. Она выступает в поэме и как поэт, и как истолкователь (но очень осторожный) своего произведения, и как мемуарист, и как критик1.
К числу названных в самой поэме авторов или таких авторов, которые так или иначе легко узнаются читателем, относятся: царь Давид, Софокл, Данте, Сервантес, Шекспир, Байрон, Шелли, Мериме, Гофман, Баратынский, Пушкин, Лермонтов, Достоевский, О. Уайльд, Гамсун, Блок, Мейерхольд, Мандельштам, Ю. Беляев, М. Лозинский, Вс. Князев, Элиот, Анненский, М. Кузмин, Клюев, мать Мария - Кузьмина-Караваева и мн. др. Ахматова стремится создавать ассоциации одновременно с несколькими авторами, произведениями, событиями искусства. "Бал метелей" - это ассоциация и с А. Белым (с его "Кубком метелей"), и с прославленным танцем снежинок балетмейстера Л. И. Иванова в "Щелкунчике". Блок выступает в поэме одновременно и в своих произведениях и как реальная личность - "демон сам с улыбкой Тамары". Создает Ахматова перекличку и с собственными произведениями, прямо упоминая "Подорожник" и "Белую стаю", беря эпиграфы из своих произведений.
Но есть в произведении и авторы, присутствие которых в поэме менее ясно, по установить которых помогают литературоведческие улики: мелкие и, казалось бы, случайные детали, которые, однако, при установлении влияний, заимствований или использований всегда наиболее показательны и доказательны2.
"Поэме без героя" есть слова: "И валились с мостов кареты". В наиболее авторитетном издании поэмы, принадлежащем академику В. М. Жирмунскому, это место комментируется следующим образом: "Как объяснил К. И. Чуковский, лошади скользили, въезжая на обледенелые мосты"3. Но это объяснение не может быть принято: в поэме говорится не о том, что лошади скользили, а о том, что "валились кареты", которых в начале XX века в Петербурге вообще было сравнительно мало.
Между тем это место - несомненная реминисценция из заключительной (и, следовательно, особенно ответственной) фразы "Невского проспекта" Гоголя, задача которой (т. е. этой реминисценции) вызвать одну из самых острых в поэме литературных ассоциаций.
У Гоголя приведенные Ахматовой слова звучат несколько шире: "мириады карет валятся с мостов". Ахматова опускает слово "мириады" - типичную гоголевскую количественную гиперболу, с помощью которой Гоголь создавал для своих произведений космические и потусторонние ассоциации (вспомним его реальные в потустороннем плане "тридцать пять тысяч одних курьеров" Хлестакова, "миллион афиш" в том же "Ревизоре", "миллион казацких шапок высыпал на площадь" в "Тарасе Бульбе" и т. д.)4.
Случайная ли это реминисценция в поэме из "Невского проспекта" Гоголя? Что дает она в идейно-эстетическом отношении Ахматовой? Оказывается, очень много, несмотря на всю внешнюю полярность эстетических систем Ахматовой и Гоголя.
Оба произведения сближает "Гофманиада". О "Гофманиаде" своего произведения Ахматова говорит прямо: "Ту полночную Гофманнану". На "Гофманиаду" "Невского проспекта" намекает Гоголь, давая двум своим действующим лицам, немцам, фамилии немецких классиков - Шиллер и Гофман. Причем о Шиллере и Гофмане Гоголь дает такое ироническое разъяснение: "Перед ним (Пироговым. - Д. Л.) сидел Шиллер, не тот Шиллер, который написал "Вильгельма Телля" и "Историю Тридцатилетней войны", но известный Шиллер, жестяных дел мастер в Мещанской улице. Возле Шиллера стоял Гофман - не писатель Гофман, но довольно хороший сапожник с Офицерской улицы..." (курсив мой. - Д. Л.). Это не случайный в "Невском проспекте" прием Гоголя - прием "иронических ассоциаций". "Тузы" у него играют в карты, сапожники "пьяны как сапожники" и пр. Возможно, что Гоголь иронически же использует некоторые ситуации из пушкинского "Медного всадника", которого он мог знать до его опубликования (как знали "Медный всадник" А. И. Тургенев и П. А. Вяземский до его опубликования). Во всяком случае мечты Пискарева о тихом и "бедном" семейном счастье с девицей, оказавшейся затем "ночной бабочкой", и нищенские похороны Пискарева на далеком Охтинском кладбище в сопровождении одного только квартального очень напоминают ироническое и саркастическое обыгрывание Гоголем сюжетных ситуаций с бедным Евгением "Медного всадника". Различие с "Поэмой без героя" состоит, однако, в следующем: в поэме Ахматовой литературные реминисценции и ассоциации поэтичны, у Гоголя они ироничны.
"перескоками" в описании города и событий: у Ахматовой даже в большей мере, чем у Гоголя.
Есть в "Поэме без героя" и намек на другое произведение Гоголя - "Портрет":
Ты сбежала сюда с портрета,
И пустая рама до света -
На стене тебя будет ждать,
На щеках твоих алые пятна:
Шла бы ты в полотно обратно...
Что приемы описания фантастичности Петербурга у Гоголя и Ахматовой связаны не случайно, показывает следующая важная "мелочь". В попытке создания впечатления иллюзорности Петербурга Гоголь использует следующий оптический обман: находящемуся в движущемся объекте иногда кажется, что движется не он, а окружающее его пространство. Так пассажиру в начавшем медленно ехать поезде кажется, что тронулся видный из окна соседний поезд. Гоголь дает следующее крайне смелое для своего времени описание "движущегося Петербурга" (движение в описании города вообще играет у Гоголя первенствующую роль): "Тротуар несся под ним, кареты со скачущими лошадьми казались недвижимы, мост растягивался и ломался на своей арке, дом стоял крышею вниз, будка валилась к нему навстречу, и алебарда часового вместе с золотыми словами вывески и нарисованными ножницами блестела, казалось, на самой реснице его глаз". Этот оптический обман использован в "Поэме без героя" в отношении целиком всего Петербурга:
Были святки кострами согреты5,
И весь траурный город плыл
По неведомому назначенью
По Неве иль против теченья, -
Только прочь от своих могил6.
И серебряный месяц ярко
Над серебряным веком стыл.
Оттого, что по всем дорогам,
Приближалась медленно тень,
Ветер рвал со стены афиши,
Дым плясал вприсядку на крыше,
И кладбищем пахла сирень7.
Достоевский и бесноватый,
Город в свой уходил туман.
И выглядывал вновь из мрака
Старый питерщик и гуляка,
Я процитировал "Поэму без героя" в несколько большем объеме, чем необходимо для того, чтобы доказать ее связь с "Невским проспектом". Мне кажется важным, что в поэме Ахматовой перекрещиваются различные литературные ассоциации. Ни одна ассоциация не остается в одиночестве. В данном случае ассоциации (и далее поэтика) "Невского проспекта" перекрещиваются в "Поэме без героя" с ассоциациями из "Подростка" Достоевского (туман, который может рассеяться над Петербургом, оставив на финском болоте "для красы" одного "бронзового всадника" "на жарко дышащем загнанном коне"8), с "Петербургом" Белого, с "Двенадцатью" Блока ("Ветер рвал со стены афиши"), с народными петербургскими преданиями о нелюбимой жене Петра Евдокии Лопухиной (она по-народному названа "Авдотьей") и с питерскими обычаями еще XIX века ("питерщик" - балаганный дед, барабанная дробь - при торговой казни, пляски извозчиков у костров, разводившихся на улицах в большие морозы, и т. д.).
Характерно, что все произведения о Петербурге, с которыми связана "Поэма без героя", в свою очередь соединены между собой теснейшими ассоциативными связями. "Поэма без героя" - развитие единой "Петербургской саги".
"Поэма без героя" Ахматовой - характерное звено в линии постепенного усиления в литературе ее "ассоциативной литературности". "Литературность" средневековой литературы9 заключалась в ее традиционности. "Литературность" литературы нового времени при постепенном спаде внешне традиционного начала компенсируется усилением литературных ассоциаций10. "Поэма без героя" насыщена огромным количеством перекрещивающихся ассоциаций с произведениями литературы, главным образом посвященных теме Петербурга. В этом отношении до сих пор не замечавшиеся связи поэзии Ахматовой с петербургскими повестями Гоголя чрезвычайно показательны.
1978
Примечания
"Поэмы" заметку В. Н. Топорова "Без лица и названья (к реминисценции символистского образа)" (Тезисы докладов IV Летней школы по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1970, с. 103-109). вверх
2. См. об этом ниже, в статье "Литературный "дед" Остапа Бендера". вверх
3. См.: Ахматова Анна. Стихотворения и поэмы. Составление, подготовка текста и примечания В. М. Жирмунского. Библиотека поэта (Б. с.). 2-е изд. Л., 1976, с. 516. В работах К. И. Чуковского я не нашел подобного объяснения, но в статье К. Чуковского "То Anna Akhmatova: A Tribute" (Oxford Slavonic Papers, 1965, v. XII, p. 142-147) говорится о зорко отмеченных Ахматовой реалиях Петербурга-Ленинграда. Возможно, что реальное объяснение этих строк было сообщено К. И. Чуковским В. М. Жирмунскому в личной беседе или частном письме. Отмечу, что в статье Т. В. Цивьян "Заметки к дешифровке "Поэмы без героя"" приводится "совпадение" "Поэмы" с "Невским проспектом" Гоголя в рассматриваемом образе (Труды по знаковым системам, V. Тарту, 1971, с. 277, сноска 4). вверх
5. В сильные морозы предписывалось разводить на петербургских улицах костры, у которых грелись прохожие, извозчики, городовые. Костры эти зажигались в специальных решетках. вверх
"плывущего" города было особенно сильным во время весенних и осенних ледоходов, если смотреть на Неву сверху. Из окна квартиры Ахматовой у Екатерининской церкви на Васильевском острове открывалась великолепная панорама Невы. вверх
7. В фантасмагорической картине уплывающего города слиты разные времена года (святки, весенний или осенний ледоход, время цветения сирени). вверх
"А что, как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизкий город, подымется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй, для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?" (ч. I, гл. 8, § 1). вверх
9. Под "литературностью литературы" я подразумеваю различные формы отражения в литературе предшествующей литературы, без понимания которого невозможно полное ее понимание. вверх
10. Следует особенно подчеркнуть сознательно вводимую и открыто упоминаемую связь с литературными героями в произведениях Достоевского, а затем Салтыкова-Щедрина, что могло бы стать предметом специального большого исследования.