Ахматовский сборник / Сост. С. Дедюлин и
Г. Суперфин. - Париж, 1989. - С. 83-88.
Ахматова в оценке литературного Тифлиса
(1917-1920)
В культурном оазисе, который представлял из себя Тифлис в 1917-20 гг., существовало множество русскоязычных литературных группировок - два "Цеха поэтов", "Синдикат футуристов", "41°", "Альфа-лира", "Академия стиха" и др. 1 Часто лидерами их становились приехавшие из Петрограда поэты, которые играли незначительную роль в столичных литературных группировках. Так, например, мало кому известные Т. Вечорка2 и Ю. Деген3 стали возглавлять в Тифлисе группы "Альфа-лира" и "Цех поэтов" при художественном обществе "Кольчуга". А. Крученых, к которому критически относились многие из его коллег по кубофутуризму4, стал вождем заумного футуризма в столице Грузии. Хорошо известный в литературных кругах плодовитый поэт С. Рафалович, не считавшийся, однако, законодателем литературных вкусов5, сделался таковым в Тифлисе. Получив в Грузии открытую трибуну, каждый из новых лидеров пропагандировал свои литературные вкусы, устанавливал свою иерархию литературных ценностей. Но, несмотря на жаркие дебаты, противоположные оценки известных литературных имен, как правило, не разводили спорящих во враждующим лагерям. Так, например, Ю. Деген - страстный пропагандист М. Кузмина - сотрудничал с И. Терентьевым, оформлявшим его книги, и даже готовил с ним совместную публикацию, невзирая на резкое неприятие Терентьевым его кумира6.
Имя Анны Ахматовой не вызывало в русскоязычных литературных кругах Тифлиса такой страстной полемики, как имя Александра Блока7. Однако упоминания о ней в различных контекстах были нередки.
Один из мэтров акмеизма С. Городецкий, основавший в Тифлисе весной 1918 г. "Цех поэтов", в статье "Цех поэтов (к годовщине тифлисского "Цеха поэтов")", опубликованной в газете "Кавказское слово", видел победу петербургского Цеха поэтов в создании А. Ахматовой, "Четки" которой, наряду с "Камнем" О. Мандельштама, оказались книгами, заслужившими одобрение критики и широкое внимание читателей8. Литературный антагонист С. Городецкого А. Крученых в докладе "О женской красоте", прочитанном в Тифлисе на вечере футуристов в ноябре 1917 г., приветствуя появление в поэзии современной героини, пришедшей на смену образу женщины как волшебного видения, цитировал строчки Ахматовой:
В этом сереньком, будничном платье,
на стоптанных каблуках... 9
рядом со своими стихами из сборника "Старинная любовь":
И не богиня ты,
Простая, милая ты Зинка,
Светлей черты10.
делая таким образом Ахматову своей союзницей.
В июне 1918 г. А. Крученых прочел в художественном обществе "Кольчуга" лекцию "О женских стихах"11-12, в которой разбирались стихи А. Ахматовой, О. Розановой и Т. Вечорки. Содержание лекции, к сожалению, нам неизвестно, однако, интерес Крученых к творчеству Ахматовой не был случайным.
Конкретность и простота, привлекавшая А. Крученых, были главными в творчестве А. Ахматовой и для Ю. Дегена, который выводил ее поэзию из кузминской. В статье "Михаил Кузмин", опубликованной в 1918 г. в газете "Кавказское слово", Деген писал, что возрождение в современной поэзии "пушкинских традиций конкретности и простоты в искусстве"13 является заслугой Кузмина, без которого не было бы поэзии Ахматовой и Мандельштама. Одновременно Деген сетовал, что в то время, когда имя Ахматовой "пользуется широкой известностью среди читающей публики, имя Кузмина почти неизвестно России"14. В другой местной газете "Тифлисский листок" Деген поместил рецензию на "Белую стаю" Ахматовой. Деген отмечает, что в последней книге намечается преодоление безысходной тоски "горнего веселья", как его называет поэтесса, мечтающая о немоте и о забвении. При таком исходе, пишет Деген, легкими становятся тяжести и все предметы приобретают небывалую до этого прозрачность, ибо нет больше тела, живой же осталась одна душа15.
Если Ю. Деген считал основной линией современной поэзии кузминскую, повлиявшую, по его мнению, на самоопределение не только Ахматовой и Мандельштама, но и Маяковского и Хлебникова, то С. Рафалович в программной статье "Молодая поэзия", напечатанной в 1919 г. в журнале "Куранты", выделяет четыре линии развития современной поэзии, важнейшей из которых считает "акмеистическую и, главным образом, Гумилевскую и Ахматовскую"16, которой близка линия Кузмина и сплетенная с ней "линия И. Северянина"17. По мнению Рафаловича, молодые русские поэты в Тифлисе "держатся главным образом линии Кузмина и Ахматовой"18.
Творчеству Ахматовой Рафалович посвятил специальную статью, появившуюся в 1919 г. в журнале "Ars". На материале трех сборников Ахматовой он пытается проследить основные этапы пути становления поэтической зрелости поэтессы. От "Вечера" до "Белой стаи" Ахматова действительно прошла длинный путь развития, направление и достижения которого она как будто предугадывала, когда зарю своего творчества назвала вечерней зарей, пишет Рафалович и продолжает: "От вечерних сумерек до сумерек рассветных протянулись нити, которые привели ее к художественной законченности формы и мудрой отточенности мысли и чувства, окрашенных и окрыленных такими настроениями, что она, поистине, имела право назвать свои последние стихи "Белой стаей" [...] Она, как поэт, - никогда не была молода. Своеобразная горькая гримаса была в ее чертах отражением душевного излома и передавалась стихам в виде особого ритма, творимого перебивающимися размерами. Та же неспокойная и, в сущности, тяжелая ужимка сквозила сквозь ей одной свойственное сочетание образов, сквозь особый прием пользования окружающим, который так характерен для нее и сразу придал острую индивидуальность ее первым неумелым опытам"19. "Белой стае" Рафалович придавал такое значение, что в 1919 г. в основанном им издательстве "Кавказский посредник" выпустил перепечатку гиперборейского издания этого сборника20. Упоминание о "Белой стае" содержится и в стихотворении Рафаловича "Тифлис":
Дома высокие, трамваи,
Мотора лающий гудок,
И белый томик Белой Стаи -
Тоскливый северный цветок21.
Стихотворный портрет Ахматовой Рафалович создал в посвященном ей стихотворении "Расколотое зеркало":
С добром венчая зло,
В свое тысячегранное
Глядишься ты стекло.
Под частыми морщинами
Отсветного чела
Незримо, по змеиному,
Ты к тайне подошла.
Все крепкое, все гладкое
Неслышно расколов,
Ты нам даришь украдкою
Дразнящий свой улов.
Дроби же мир законченный
В осколки четких фраз,
Где зазвучит утонченно
Насмешливый рассказ.
И все, что жизнь исчерпала -
От злобы до любви -
В расколотое зеркало
Прими и обнови22.
Из живших в Тифлисе русскоязычных поэтесс, влияние Ахматовой наиболее ощутимо в стихах Н. Васильевой (выпустившей в 1919 г. свой единственный стихотворный сборник "Золотые ресницы"), что было отмечено Рафаловичем в рецензии на этот сборник23. Определенное воздействие Ахматовой имеется в первом сборнике стихов Т. Вечорки "Магнолии" (1918)24. Многие из участниц "Цеха поэтов" Городецкого выступали как эпигоны Ахматовой. По воспоминаниям М. Рафалович, в "Цехе поэтов", которым, после отъезда Городецкого в 1919 г. в Баку, стал руководить С. Рафалович, "большинство поэтов читало стихи под Гумилева и Ахматову"25.
"Кавказ" рецензию на сборник "Четки"26. Паоло Яшвили, создавший поэтическую маску поэтессы Елены Дариани, посвятил Анне Ахматовой от лица этой героини стихи, в которых русская поэтесса называется сестрой грузинской27. И, наконец, сильное влияние Ахматовой испытала грузинская поэтесса Мариджан (Алексидзе), автор сборника "Коралловые четки"28.
Примечания
1. Подробнее о тбилисских литературных группировках этого периода см.; Marzio Marzaduri. Futurismo menscevico. - В кн.: L'avanguardia a Tiflis. Venezia, 1982, p. 99-179.
"Вечерний Тбилиси", 13 августа 1977.
3. О Ю. Дегене см.: Т. Никольская. Юрий Деген. - "Russian Literature", XXIII, 1988, p. 101-112.
"Футуристы". Первый журнал русских футуристов. М., № 1/2, 1914.
5. Критика, в основном, рассматривала С. Рафаловича как эпигона. См., напр., в кн.: Н. Поярков. Поэты наших дней. М., 1907, с. 128.
6. См., напр., негативный отзыв И. Терентьева о М. Кузмине в "Трактате о сплошном неприличии". - В его кн.: Собрание сочинений. Bologna, 1988, с. 273.
7. О спорах вокруг А. Блока см., напр., в статье: С. Рафалович. Крученых и Двенадцать. - "Орион", 1919, № 1, с. 65-69.
8. С. Городецкий. Цех поэтов (К годовщине тифлисского "Цеха поэтов"). - "Кавказское слово", 26 апреля 1919.
"Ты письмо мое, милый, не комкай..." (сб. "Четки").
10. А. Крученых. О женской красоте. Баку, 1920 [без пагинации].
11-12. См.: "Тифлисский листок", 21(8) июня 1918.
13. Ю. Деген. Михаил Кузмин. - "Кавказское слово", 26 января 1918.
14. Там же. О Кузмине и Ахматовой подробнее см.: Р. Д. Тименчик, В. Н. Топоров, Т. В. Цивьян. Ахматова и Кузмин. - "Russian Literature", 1978, VI-3, p. 213-305.
"Белая стая". Изд. "Гиперборей". 1917. [Рец.] - "Тифлисский листок", 4 декабря 1918.
16. С. Рафалович. Молодая поэзия. - "Куранты", 1919, № 3/4, с. 15.
17. Там же.
18. Там же, с. 18.
19. С. Рафалович. А Ахматова. - "Ars", 1919, № 1, с. 1-2.
"Кавказский посредник", 1919.
21. В сб.: Акмэ. Тифлис, 1919, с. 53.
22. С. Рафалович. Расколотое зеркало. - "Куранты", 1919, № 3/4 (см. также: Р. Д. Тименчик, А. В. Лавров. Материалы А. А. Ахматовой в Рукописном отделе Пушкинского Дома. - В кн.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1974 год. Л., 1976, с. 65-66). Первую строку этого стихотворения А. Крученых рассматривал как сдвиг "Сплетяху лу сосанною".
23. С. Р. [Сергей Рафалович]. Н. Васильева. Золотые ресницы. Тифлис, 1919 1Рец. 1. - "Грядущий день", 10 ноября 1919.
24. V. Markov. Russian Futursm: A history. Berkeley - Los Angeles, 1968, p. 364.
26. Г. Робакидзе-Кавкасиели. "Четки" Ахматовой. [Рец. 1 - "Кавказ", 27 февраля 1915.
28. См.: Мариджан. Коралловые четки. Тбилиси, 1921 [на грузинском языке].