Русский язык в школе. - 2004. - № 3. - С. 82-85.
"Лаконизм и энергия выражения"
(Ранняя лирика Анны Ахматовой)
"Обрастание лирической эмоции сюжетом - отличительная черта поэзии Ахматовой", - писал в 1923 г. Б. М. Эйхенбаум1. Семью годами раньше В. М. Жирмунский тонко отметил, что целый ряд произведений Ахматовой может быть назван "маленькими повестями": "... Обыкновенно каждое стихотворение - это новелла в извлечении, изображенная в самый острый момент своего развития, откуда открывается возможность обозреть все предшествовавшее течение фактов"2. Анна Андреевна Ахматова (1889- 1966) выпустила в 1912 г. первый сборник "Вечер". (До этого ее стихи выходили в разных изданиях: "Аполлон", "Всеобщий журнал" и нек. др.) Некоторые стихи из сборника "Вечер" поэтесса читала в "Башне" Вячеслава Иванова, и они были по достоинству оценены поэтами, посещавшими литературный салон. Одно из стихотворений сборника сразу же стало популярным. Современники цитировали наизусть две ахматовские строки: Только в спальне горели свечи Равнодушно-желтым огнем - заключительную фразу стихотворения "Песня последней встречи" (1911):
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
Между кленов шепот осенний
Попросил: "Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой".
"Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой..."
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Адресата ранней лирики Ахматовой установить довольно трудно. Она берегла свой внутренний мир от вторжения "чуждой силы" и грубого любопытства. Тематика многих произведений была навеяна либо впечатлениями от прочитанного, либо сопереживанием, вызванным чьим-то неординарным поступком, а иногда косвенным обстоятельством, не связанным с личной жизнью.
Расставание с любимым - основной мотив лирического стихотворения, связующий композиционный и идейно-тематический планы текста. Первая строфа предельно откровенно рисует состояние лирической героини; ее отчаяние, ошеломление подчеркнуто незначительной, казалось бы, деталью - Я на правую руку надела Перчатку с левой руки.
Во второй и третьей строфах смятение уступает место тоске и безысходности. Диалог с "осенним шепотом", по сути, есть диалог с собой, размышления вслух, горькие стенания. Резким диссонансом звучат строки последней, четвертой, строфы, рисующей мироощущение брошенной женщины, чей тоскующий и обреченный взгляд останавливается на "равнодушно-желтом огне" окна спальни. По словам М. Кузмина, "поэзия Анны Ахматовой производит впечатление острой и хрупкой". Простому и обыденному она умеет придать интимный и личный характер. Читателю неясно, что произошло между двумя людьми, но ему близки все переживания лирической героини. Пространство, в котором она замкнута, то расширяется, и тем самым мироздание сосредоточивается на героине, то сужается, сокращается, концентрируясь в одной точке. Неопределенность, зыбкость бытия лирической героини (I строфа) уступает место реальному объекту: женщина спускается по ступеням в сад (II строфа), откуда смотрит на окна дома, из которого вышла. "Разорванность мысли" Ахматовой создает три обособленные зарисовки, в которых ищет равновесия "Я" героини. Слова произведения слагаются в образы, которые соприкасаются гранями, как части мозаики. Обострена резкость смысловых переходов - между фразами образуются содержательные разрывы, восстанавливаемые в воображении читателя.
Временной план стихотворения также неоднороден. Развитие сюжета начинается с отдельных деталей - внутренней (обрисовка эмоционального состояния: холод в груди) и внешней (смещение понятий "левое" - "правое") в контексте прошедшего времени. Но план прошлого постепенно вытесняется планом настоящего и даже будущего: в диалоге с осенним садом - кленами и их шорохами - слышны восходящие интонации, оформляющие призывы (Со мною умри!) и обращения (Милый, милый); вне диалога сильным звеном текста выступают сентенции-констатации (... их только три), неполные предложения-реплики (И я тоже. Умру с тобой...) и безглагольные конструкции (Это песня последней встречи). Энергетика глаголов вкупе с разговорными интонациями создает ощущение того, как на глазах читателя расширяется пространство текста, состоящего из простых и лаконичных фраз.
"расставание" предполагает наличие двух объектов - его и ее, погружение в "мир души", в частности - ее переживаний. Диалог с "шепотом осенним" и обращение Милый, милый! соотносятся не с тем лирическим героем, объектом переживаний героини, которой остается "по ту сторону" текста, за текстовыми рамками, а с шелестом кленов, звуками осенней ночи (или осеннего вечера). По меткому выражению Н. Гумилева, Ахматова "почти никогда не объясняет, она показывает"3. И то, что она показывает, очень важно для понимания не только идеи художественного текста, но и философской концепции автора.
В книгу Ахматовой "Бег времени" (1965) были включены стихи, из ранних изданий, в частности стихотворение "Песня последней встречи". Последняя редакция произведения несколько отличается от первоначальной. Девятая строка трансформирована: на месте варианта Я обманут моей унылой... (Переменчивой, злой судьбой) возникает новый: Я обманут, слышишь, унылый..., где прилагательное выступает обращением, адресованным третьему лицу, предположительно покинутому возлюбленному. Редакция стихотворения, с видоизмененной строкой вошедшего в позднюю книгу Ахматовой, признана каноническим текстом, и если подходить с этих позиций, то круг лиц, участвующих в диалоге "она - он - шепот (сад, природа, второе "Я")", полно и четко обрисован.
Обращение к другому - второму или (косвенно) третьему - лицу рождает "ощущение сюжета, хотя и не проясненного до фабулы"4. Таким образом, лирическое стихотворение смыкается с прозой: трудно определить, где начинается лирика и кончается новелла. Лирическая героиня Ахматовой никогда не говорит о своих чувствах прямо - эмоция передается описанием жеста или движения, т. е. так, как это делается в новеллах или романах.
В "Песне..." поэтизмами являются эпитеты легки (шаги), злой (судьбой). Сложный эпитет равнодушно-желтым (огнем) характерен, скорее, для поэзии символизма, чем для акмеизма. Инверсии достаточно редки: шаги мои были легки, шепот осенний. Цветовых определений, столь частотных в поздней лирике поэтессы, в "Песне последней встречи" только два: темный (дом), равнодушно-желтым (огнем).
Характерно, что в статическом тексте почти все глаголы - совершенного вида, что говорит о законченности действия: надела, показалось, попросил, обманут, ответила, взглянула. Только три глагола (холодела, знала и горели) несовершенного вида, и именно они являются сильными "пятнами" текста, затрагивая эмоциональную, рациональную и предметную сферы бытия. Соотношение эмоционального и рационального в художественном пространстве крайне неустойчиво и неодинаково: из 58 самостоятельных частей речи 7 слов характеризуются семантикой состояния, причем многие из них содержат оценочные признаки (беспомощно, холодела, унылой, переменчивой, злой, милый, равнодушно-); 19 лексических единиц - слова с пространственной (правую, левой), временной (осенний, последней), звуковой (шепот, попросил, ответила, песня), количественной (много, три), световой и цветовой (темный, горели, свечи, -желтым, огнем) семантикой и семантикой движения, изменения, становления (шаги, надела, умри, умру); 5 слов выражают отношения реального/ирреального (были, показалось, знала, обманут, судьбой, взглянула). Предметный мир ограничен вещественным рядом: грудь, рука, перчатка, ступени, клены, дом, спальня, также создающим целостность, конечность художественного пространства.
моей) и указательные (это). Помимо указующе-заместительной функции (определяют опорные слова текста) местоимения выполняют и другую - концентрируют внимание читателя на переживаниях лирической героини, не называя их. В подобной схематичности описания, свойственной перу Ахматовой, и заключается художественное мастерство, делающее коротенькие зарисовки поэтическими шедеврами.
Таким образом, местоимения, наряду с другими частями речи, участвуют в создании семантического поля пространства, доминирующего в семантике данного текста.
с "мировой душой", томящейся и тоскующей вместе с героиней. Закономерно появляются синтаксический параллелизм (1-2 строки), хиазм (Я на правую руку надела Перчатку с левой руки), антитеза (Показалось, что много ступеней, А я знала - их только три!), градация синонимов (Я обманут моей унылой, Переменчивой, злой судьбой). Все эти фигуры участвуют в создании образа алогичности, ненужности бытия оставленной женщины.
Излюбленный гласный звук поэтического звукоряда Ахматовой - звук [о]. В "Песне..." он, перемежаясь с нежным [э] и энергичным [а], звучит 16 раз - почти столько же, сколько и [э], [а]. Звуков верхнего подъема меньше: [и] появляется 9 раз, [у] - четыре, [ы] - дважды. Голос поэтессы получает особенную силу, достигая средних и задерживаясь на низких высотах.
Среди согласных звуков преобладают переднеязычные, особенно [д] - [т], [з] - [с]. Выделяются и сонорные [н] - [н'], [л] - [л'], [м] - [м'], особенно звучные во второй и третьей строфах. Тягучесть губного [о] вкупе с сонорными согласными создает впечатление обостренной мелодичности стихотворения, и это роднит его с лирической песней.
"Лаконизм и энергия выражения - основные особенности поэзии Ахматовой", - справедливо отмечал Б. Эйхенбаум, характеризуя раннюю лирику поэтессы. Именно эти индивидуальные черты ахматовской лирики нашли яркое воплощение в таком строгом по форме и емком по содержанию стихотворении, как "Песня последней встречи".
1. Эйхенбаум Б. Анна Ахматова. Опыт анализа // Ахматова А. А. Избранное / Сост., авт. прим. И. К. Сушилина. - М., 1993. - С. 277.
2. Жирмунский В. Преодолевшие символизм. Анна Ахматова // Там же. - С. 251-252.