1
Долгая жизнь Ахматовой и сохранившаяся до конца творческая свежесть ее дарования связали в ее лице нашу литературную современность с живым наследием русской поэтической классики, девятнадцатый век с двадцатым веком. Время от ее вступления в литературу до наших дней превышает число лет, прошедших от смерти Пушкина до начала русского символизма. Это целая эпоха, обозначенная в жизни нашей страны и всего человечества величайшими историческими сдвигами и потрясениями - двумя мировыми войнами и Великой Октябрьской социалистической революцией, положившей начало новой эре мировой истории.
А между тем связь поэзии Ахматовой с традициями прошлого не отягчает ее творчество ненужным балластом времени; напротив, делает ее живой и нужной для современного читателя. Об огромной популярности ее стихотворений в годы ее молодости может свидетельствовать число переизданий ранних сборников, печатавшихся от начала революции, - девять изданий "Четок" (1914-1922), четыре - "Белой стаи" (1917-1922). О том, что эта популярность не уменьшилась в наши дни, наглядно говорят сохранившиеся в ее литературном архиве многочисленные письма ее новых советских читателей, не только поэтов, литераторов и ученых, но представителей самых разных общественных кругов и профессий, из Москвы и Ленинграда, с Волги и Украины, из Архангельска и Сибири - со всех концов нашей необъятной родины1*.
О том же говорит и признание, растущее с каждым годом, которое заслужила русская поэтесса у читателей и критиков во всем мире: многочисленные издания ее произведений (нередко с параллельным русскими текстом) на языках французском, итальянском, немецком (в ГДР и ФРГ), английском (в Англии и США), польском, чешском, болгарском, японском и др.; отдельные издания "Поэмы без героя"; ряд стихотворений в переводных антологиях русской поэзии и в периодических изданиях; статьи о ее творчестве, книги и диссертации, ей посвященные. В 1964 г. Ахматовой была присуждена и торжественно вручена в Италии международная поэтическая премия "Этна-Таормина"; незадолго до смерти в 1965 г., Оксфордский университет увенчал ее почетной степенью доктора литературы.
"модернизма", иными словами - крайний субъективизм содержания и творческих методов, и критика этого направления склонна отрицать в искусстве все, что не носит на себе печати модернизма, как "старомодное" и "банальное", как пережиток "девятнадцатого века".
В противоположность этому стихи Ахматовой, вопреки господствовавшим в годы ее молодости тенденциям, лишены печати поверхностного и модного тогда "модернизма". Простота и прозрачность их художественной формы, правдивость и подлинность чувства, объективность художественного метода, при всем неповторимом личном своеобразии, - эти черты ее поэзии продолжают традиции русского реалистического искусства XIX в., осложненные всем богатством душевных и художественных открытий нашего времени, но лишенные всякого показного новаторства.
Мировая слава Ахматовой - это победа большого реалистического искусства над господствующим в современной буржуазной литературе Запада модернизмом.
В своих еще не опубликованных записях 60-х годов Ахматова неоднократно полемизировала с зарубежной и эмигрантской критикой, выступавшей с исторической оценкой ее творчества. "Иностранцам, - писала она, - почему-то хочется замуровать меня в десятые годы"1. На самом деле ее искусство созрело и получило новое направление в годы ее "хождения по мукам" (если воспользоваться образным выражением А. Н. Толстого), характерного для судьбы многих представителей дореволюционной интеллигенции, по своему происхождению и воспитанию далеких от социалистической революции:
Меня как реку,
Мне подменили жизнь. В другое русло,
Мимо другого потекла она...
Подчеркивая перелом, совершившийся в ее творчестве во второй половине 30-х годов, Ахматова писала: "Почерк у меня изменился, голос уже звучит по-другому"; "Возврата к первой манере уже не может быть. Что лучше, что хуже - судить не мне. 1940 - апогей. Стихи звучали непрерывно, наступая на пятки друг другу, торопясь и задыхаясь: разные и иногда, наверно, плохие"2. Около этого времени написаны "Реквием" (1935-1940), "Путем всея земли" - маленькая поэма, особенно характерная для этого переломного этапа (1940); создаются первая редакция "Поэмы без героя" (1940-1942) и большое число лирических стихотворений, в которых любовная тема вытесняется общественной, исторической, народной. Период этот завершается патриотической лирикой "Ленинградского цикл" (1941-1944).
В автобиографическом отрывке, написанном в третьем лице, поэтесса сама определяет перелом, совершившийся в эти годы в ее творчестве: "Итак поздняя А[хматова] выходит из жанра "любовного дневника" ("Четки") - жанра, в кот[ором] она не знает соперников и кот[орый она оставила, м[ожет] б[ыть], даже с некоторым сожалением и оглядкой, и переходит на раздумья о роли и судьбе поэта, о ремесле, на легко набросанные широкие полотна. Появляется острое ощущение истории ("Русский Трианон" - карикатурная беглая зарисовка)"3. Создаются "Клеопатра", "Данте", стихи из цикла "Тайны ремесла".
"замуровать" ее в прошлое, она намеренно подчеркивала пренебрежительное отношение к ранним стихам, как к пройденному этапу своего творчества. Но, несмотря на непреходящее значение таких классических сборников любовной лирики, как "Четки" или "Белая стая", нельзя не признать, что позднее творчество Ахматовой, в течение долгого времени оставшееся незамеченным критикой и мало известным читателю, представляет новый, притом наиболее зрелый этап развития как поэта, до сих пор еще не получивший заслуженного внимания и критической оценки.
Примечания
1*. Архив А. А. Ахматовой хранится в ЦГАЛИ и в Ленинградской гос. публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина (ПБ) - ныне Российская Национальная Библиотека (РНБ) - (Н. Д.)
1. ПБ, ф. 1073, ед. хр. 59, л. 4 об.
2. ЦГАЛИ, ф. 13, оп. 1, ед. хр. 108, л. 36 об. - 37.