10
Сюжетный характер ранней лирики Ахматовой, наличие в ней повествовательного элемента, рассказа свидетельствуют о тенденции к выходу из замкнутых границ интимной лирики как выражения мгновенного душевного переживания. Тенденция эта сказалась и в уже упомянутой новелле о "канатной плясунье", объективирующей личное переживание автора в образе лирической героини, ее двойника; в особенности же в живописном портрете безымянного "Рыбака" ("Руки голы выше локтя...") соединяющем художественное описание героя с драматическим действием - отношениями между ним и влюбленной в него девочкой-рыбачкой. Не случайно Ахматова именно это "объективное стихотворение особенно ценила в своем первом сборнике.
Опытом в малом полуэпическом жанре является в том же сборнике баллада "Сероглазый король" (1911) - стихотворение, получившее сразу широкую популярность у читателей. Несколько раз оно было положено на музыку. Балладный характер придает стихотворному повествованию классический для баллады размер (трехсложные стопы в двустишиях с парными мужскими рифмами, являющиеся в этом жанре наследием английских народных и романтических образцов). Балладную атмосферу создают упоминания о "короле" и "королеве", об "охоте", во время которой, как можно думать, произошло убийство, и романтика тайной, незаконной любви. Однако эпическое толкование как таковое в этой балладе отсутствует: стихотворение содержит только развязку трагедии, фактическое содержание которой не рассказано, но смысл воссоздается намеками: противопоставление убитого короля и "спокойного" мужа, поседевшей за одну ночь королевы и трагически безмолвной и безответной героини, и концовкой, перекликающейся с зачином стихотворения и раскрывающей его смысл: "Нет на земле твоего короля...". Остальные события не требуют упоминания и объяснения, потому что они безразличны для внутреннего лирического осмысления сюжета.
"Сказка о черном кольце" (1917-1936) связана с традицией русской литературной сказки XIX в., восходящей к "Сказке о царе Салтане" Пушкина, и заимствовала из этого источника свой "народный" хореический размер и присущую этому жанру народно-поэтическую лексику и фразеологию. Однако от стихотворных сказок Пушкина сказка Ахматовой отличается малым объемом, связанным с отсутствием широкого эпического содержания. В миниатюрной любовной повести и здесь отсутствует повествование в обычном смысле. Рассказ о прошлом (роковой подарок бабушки-татарки) быстро обрывается. Судьба кольца заменяет судьбу девушки и является образной параллелью к ней. Волшебное черное кольцо приносит героине не счастье, а горе. Она теряет кольцо и не находит друга: избранник покидает ее.
Ст. 13 и сл.
И с пятнадцатого года
Началась моя свобода...
[. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .]
Так прошло двенадцать лет,
Сладких и тяжелых...
Но на разделе 2 рассказ обрывается, и при завершении стихотворения в 1936 г. эти "леса" были убраны и внутреннее равновесие трехчастной формы восстановлено без излишних повествовательных звеньев.
Особое место в поэзии Ахматовой занимают лирические портреты: лицеиста Пушкина в царскосельском парке ( "Смуглый отрок..."), позже Маяковского "в 1913 г.", друзей и сверстников поэтессы - Б. Пастернака, О. Мандельштама, М. Булгакова, М. Зощенко и др. Для творчества Ахматовой в более зрелые годы получит особое значение внутренний драматизм биографического образа, его движение и самораскрытие в своего рода эмбриональной сюжетной форме. Молодой Маяковский, "веселый и вольный", бросает вызов враждебной и уже покорной ему толпе; Пастeрнак "зорко" ("конским глазом") приглядывается к природе и прислушивается к ее голосам ( "Поэт"); неутешная Марина Цветаева разыскивает своих любимых на заснеженных улицах Москвы и др. Вместе с тем от объективного драматического образа протянуты нити к личному переживанию поэтессы. Она является свидетелем первых выступлений Маяковского, незримо присутствует рядом с Пастернаком в его дачных прогулках, сопровождает Цветаеву в ее скитаниях по Москве, разделяя ее горе и отчаяние, и вместе с Мандельштамом в зимний вечер проносится в санях - "над Невой, над Невой, над Невой". Так художественный портрет становится осмыслением образа и судьбы людей ее "поколения".
"Anno Domini" (1922), Ахматова создает ряд стихотворений на исторические и легендарные темы, выражающих личное переживание и мысль поэта в классически обобщенных объективных образах прошлого - "сильные портреты", по ее собственному определению, которые "появляются редко, но очень выразительны". Это "Библейские стихи" ( "Рахиль", "Лотова жена", "Мелхола", 1921-1961), "Данте" (1936), "Клеопатра" (1940), Дидона ( "Не пугайся, я еще похожей...", 1956), "Античная страничка" ( "Смерть Софокла" и "Александр у Фив", 1961). Эти образы "вечных спутников", как бы высеченные из мрамора, обычно лаконичные, немногими чертами воспроизводят колорит эпохи: патриархального ветхозаветного Востока, античности - ранней и поздней, средневековой Италии. Эпиграфы, сопровождающие каждое стихотворение, дают к нему ключ - исторический (тематический) и вместе с тем эмоциональный: это цитаты из библии в первом цикле, из "Египетских ночей" Пушкина в "Клеопатре", из "Божественной комедии" в "Данте" (воспоминания о родной Флоренции). Выразительность образа и здесь связана с драматизацией, с выбором знаменательного момента: жена Лота оборачивается назад, чтобы бросить последний взгляд на пылающий Содом; Клеопатра, чтобы избежать позора, выбирает смерть от укуса змейки (с блестящим прологом пушкинских "Египетских ночей" контрастирует второй эпиграф, напоминающий о драматической развязке "Антония и Клеопатры" Шекспира 5*), Дидона прощается с покинувшим ее Энеем, прежде чем взойти на костер.
Но правдивость восприятия исторического прошлого и искусство его образного воплощения соединяется в большинстве стихотворений со скрытым подтекстом, который связывает прошлое с современностью, с личным переживанием автора, воплощенным в объективную, классическую форму. В особенности это ясно в сонете "Не пугайся, я еще похожей...", подсказанном историей покинутой Дидоны из "Энеиды" Вергилия. Не случайно это стихотворение включено в цикл "Шиповник цветет" и связано с лakhmatova.byирической темой "несостоявшейся встречи".
В "Лотовой жене" воплощена мучительность прощания с родным прошлым, осужденным на гибель:
Кто женщину эту оплакивать будет?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
В "Данте" воссоздан суровый образ поэта-изгнанника, великого гражданина и патриота, неспособного отречься от своего прошлого, несмотря на горячую любовь к изгнавшему его родному городу:
Но босой, в рубахе покаянной,
По своей Флоренции желанной,
Вероломной, низкой, долгожданной...
"Античные странички". Они служат поучительным примером всенародного уважения, которым окружена была в древнем мире профессия поэта.
Примечания
"Я воздух и огонь" (англ.)