9
Стремление Ахматовой выйти за пределы узкой композиционной формы краткого и замкнутого в себе лирического стихотворения с самого начала проявляется в тенденции к циклизации внутренним или внешним образом связанных между собою стихов. Ахматова придавала большое значение композиции своих сборников ("книг"); при повторных изданиях (за исключением "Anno Domini") они лишь незначительно менялись по своему составу. Каждая из этих книг в тематическом и структурном отношении представляет единое художественное целое, подобно таким поэтическим цикла Гейне, как "Лирическое интермеццо", "Возвращение на родину", "Новая весна" и др. И так же, как у Гейне, каждая книга соответствует определенному хронологическому этапу жизни и развития поэта ("Вечер" - 1909-1911, "Четки" - 1912-1913, "Белая стая" - 1914-1917, "Подорожник" - 1918-1920, "Anno Domini" - 1921-1922). Позднейшие перемещения из сборника в сборник были обычно продиктованы хронологически упорядочением, проведенным, однако, не педантически. Последовательность стихотворений внутри книги определялась не хронологией событий, а развитием лирических тем, их поступательным движением, параллелизмом или контрастом. В целом листки "дневника", незаконченные и фрагментарные по отдельности, входили в общее повествование о судьбе лирического героя - поэтессы. Они слагались как бы в свободный по своей композиции лирический роман, лишенный единой фабулы и состоящий из ряда независимых друг от друга по содержанию мгновенных эпизодов, входящих в общее лирическое движение. Такая "книга" распадалась на несколько глав (разделов) и объединялась обязательным эпиграфом, содержащим эмоционально созвучный ключ к содержанию. Окончание книги маркировалось либо эпическим отрывком автобиографического характера, - "В то время я гостила на земле..." ("Четки", 1-е изд.), "Покинув рощи родины священной..." ("Anno Domini"), - либо лирическим эпилогом, как посвященная Вере Ивановой-Шварсалон в "Вечере", А. Блоку в "Четках" или лирическая медитация о своем прошлом в "Белой стaе" "Вот отчего, уйдя от легкости проклятой...").
Вынужденная позднее в силу внешних причин публиковать новые стихи не отдельными сборниками, как они и в дальнейшем мыслились автору, а в очередных Собраниях стихотворений, Ахматова продолжала всюду, где это позволял объем такого собрания ("Из шести книг", 1940; "Стихотворения", 1961; "Бег времени", 1965) сохранить внутри его деление по "книгам". Неосуществленные книги, задуманные в более позднее время, - "Тростник" (или "Ива") и "Нечет" (или "Седьмая книга") - составили самостоятельные разделы в этих публикациях. Тaк сложился канонический текст Собрания стихотворений Ахматовой, состоящий, согласно ее воле, из "семи книг".
Внутри этих больших книг уже с самого начала наметились короткие циклы, объединенные по теме, не исчерпывающейся в одном стихотворении. Таковы в "Вечере" три стихотворения о Царском Селе, из которых последнее, посвященное лицеисту Пушкину, связывает настоящее с классическим прошлым; или в "Четках" - "Стихи о Петербурге", где второе, любовное стихотворение дает эмоциональный ключ к первому, по видимости, описательному. Цикл "Обман" в "Вечере" объединен лирической темой первого пробуждения любви, а "Смятение" в Четках" развертывает маленькую лирическую повесть о жестоком любовном разочаровании. В "Белой стае" два стихотворения о начале войны "Июль 1914" тесно связаны между собой пророчеством о грядущих страданиях и бедах народных. "Три стихотворения" ("Триптих"), созданные одновременно в январе 1917 г. и связанные общей метрической формой и высоким классическим стилем, сгруппированы позднее в "Аnno Domini" как своеобразное морально-дидактическое обобщение жизненного опыта поэтессы в годы ее молодости.
В особенности это относится к последнему периоду творчества Ахматовой, к "Седьмой книге", которая с годами разрослась до необычных размеров и в настоящее время включает в себя около трети стихов, входящих в семь книг. Подготовляя новые издания своих стихотворений, Ахматова в эти годы была озабочена созданием более крупных лирических циклов - как своеобразной новой структурной формы большого масштаба; в процессе этой работы, как видно по архивным материалам, стихотворения по-разному группируются и перегруппировываются. Любовной темой объединены лирические циклы "Cinque", "Шиповник цветет", "Полночные стихи"; но теперь любовное переживание разрывает в них рамки лирической миниатюры: перекличка между стихотворениями, входящими в цикл, по содержанию и колориту создает более обширное единство, в котором каждое стихотворение становится частью большого целого. Ташкентские стихи со своей ориентальной темой и соответствующей окраской в основной своей части включаются в цикл "Луна в зените". От него тематически обособляется навеянный тяжелой болезнью маленький цикл "Смерть" (I-III) и гротескно-бытовой "Новоселье". Стихи гражданские, посвященные второй мировой войне и развивающиеся в последовательности исторических и биографических событий, вошли в циклы "В сороковом году" (в преддверии войны), "Ветер войны", "Победа", "С самолета" ("Возвращение на родину"). В рукописи сохранилось три разных "послесловия" к этому "Ленинградскому циклу" (опубликованы посмертно). Мысли о поэзии, относящиеся к разному времени (1936-1960), составили цикл "Тайны ремесла". Жанровым единством объединены уже упомянутые "Песенки" и "Вереница четверостиший". Но между ними также создается перекличка - не только по жанру, но и по стилю.
Не все задуманные циклы и перегруппировки связанных между собою стихотворений автор сумел осуществить в печатных сборниках. В "Беге времени" остались рассеянными стихотворения, которые Ахматова предполагала объединить в книге "Венок мертвым", посвященной памяти писателей и поэтов ее поколения (Пастернак, Цветаева, Мандельштам, Булгаков, Зощенко и др.). План этой книги сохранился в рукописной форме в нескольких вариантах67.
В рукописи "Бега времени" создан цикл "Дурной сон" ("Черный сон"), посвященный первому знакомству Ахматовой с В. К. Шилейко и краткому периоду их супружества68. Этот цикл, имеющий большое биографическое значение, можно восстановить по рукописи и планам сборника "Anno Domini"; в целом входящие в него лирические стихотворения также образуют маленький лирический роман: "Косноязычно славивший меня...", "Ты всегда таинственный и новый...", "От любви твоей загадочной...", "Проплывают льдины звеня...", "Третий Зачатьевский", "Тебе покорной? Ты сошел с ума!", "Что ты бродишь неприкаянный...". Сюжетно к ним примыкает оставшееся неопубликованным стихотворение 1919 г. (первое из помеченных Шереметевским домом): "Я горькая и старая. Морщины..." - и оставшиеся в черновике строки из значительно более позднего "Опять подошли незабвенные даты"...":
Все ясно - кончается злая неволя,
Сейчас я пройду через Марсово Поле,
А в Мраморном крайнее пусто окно,
Там пью я с тобой ледяное вино.
Мы заняты странным с тобой разговором,
Уже без проклятий, уже без укоров.
Там я попрощаюсь с тобою навек,
Мудрец и безумец - дурной человек.
Так сквозь оболочку импрессионистически разбросанных лирических переживаний в творчестве Ахматовой определяется тенденция к большой эпической форме нового типа, характерной для ее позднего творчества.
Примечания
67. Другие заглавие - "Ombrae adoratae" ("Любимые тени"), - быть может, навеяно аналогичным названием второго эпизода "Крейслерианы" Э. -Т. -А. Гофмана.
"Цехе поэтов".
1918 г. Ахматова переехала с мужем в Москву (3-й Зачатьевский пер., в районе Пречистенки), затем они жили в Ленинграде, в Мраморном дворце, где Шилейко имел две комнаты в служебном корпусе как работник Академии материальной культуры ("одно окно на Суворова, другое на Марсово поле"). Шилейко был человеком с большими странностями, ученым в духе гофмановских чудаков. Ахматова впоследствии, в разговоре с Л. К. Чуковской, так вспоминала о совместной жизни с ним: "Три года голода... Владимир Казимирович был болен. Он безо всего мог обходиться, но только не без чая и не без курева. Еду мы варили редко - нечего было и не в чем... Если бы я дольше прожила с В. К., я тоже разучилась бы писать стихи..." Он "просто человек был невозможный для совместного обитания".