Надежда Мандельштам - Анне Ахматовой
[12 апреля 1964. Псков]
Ануш, дорогая! Мне почти невыносимо, что я привязана одной ногой к чужому городу и не могу утром к Вам забежать. Вы, говорят, живете в "шкловском доме" 101. Подумайте, как легко сбежать вниз и увидеть Вас.
Я впала в чернейший мрак и тоскую, как глупое животное.
В Москву переехать я, очевидно, не смогу. Ответа нет, или его от меня скрывают, что очень глупо. Но дело не в этом.
Дело скорее во всем... "Всего" очень много, и у меня опять вульгарно обнажились нервы.
Работать я больше не буду. Зачем? Денег остается мало, потому что жизнь на таких началах (когда работаешь и нет ничего похожего на благоустроенный быт) стоит дороже, чем если сидеть в Тарусе. И стоит ли последние годы тратить на то, чтобы кого-то обучать фонетике или истории чужого языка?
Мне еще придется на днях делать на конференции языковедческий доклад, а все мои мысли за тысячи верст от языковеденья. Они скорее всего с Вами, и я очень чувствую Вас и очень по Вас тоскую.
приехать, когда Вы будете в Москве, или съездить к Вам на день в Ленинград. С середины мая я могу выкроить 2-3 дня на поездку.
101. Речь идет о кооперативном доме писателей в Лаврушенском переулке, где Шкловские, у которых останавливалась Н. Я., жили на 7-м этаже, а М. Алигер, у которой в этот раз остановилась Ахматова, - на 1-м.