Ахматовские эпиграфы
23 июня 1889-2009
И снова дух смятен и потревожен
***
Умирая, томлюсь о бессмертьи
Анна Ахматова
Скупой строкой, где слово к слову точной
и царственной подогнано рукой
и лето серебрит пыльцой цветочной
наполненный стремлением покой.
Скупой строкой по белизне кромешной
земного ада в дьявольском раю,
сквозь грех любви блудницею безгрешной
туда, где слово стынет на краю
лизнуть стопу пытающейся Леты –
единственной бессмертной на пиру
чумы, закаты наливающей в рассветы
цикутой для цикад, стихающих к утру.
Строка скупа и выдох невозможен
на перехвате вдоха немотой.
до стона запредельной простотой.
Когда б вы знали, из какого сора...
Какая странная отрада -
перебирать слова в тиши.
Страда, страдание, услада…
Тут так и просится - души.
Зияет чистая страница,
сияет зыбкий свет луны.
Что страннице-душе приснится -
какие веси, дали, сны?
Но все на самом деле проще -
не катит небом фаэтон
и Муза не зовет нас в рощи,
не щиплет струны Аполлон.
Живем средь суеты и вздора,
лелеем смертные грехи
и Бог весть из какого сора
бесстыдно тянутся стихи
И осталось из всего земного...
А петухи еще не прокричали.
Жили да были. Были да сплыли.
Время печали.
Не мудренее вечера утро.
Нет ни начал, ни конца. Только - между.
Ночи молчание гулко и мудро.
Время надежды.
А теперь осталась
Я сама с собой.
Все тяжелей и ниже тучи.
Все ближе ласточки к земле.
И капель холодок летучий
вот-вот забьется на крыле.
Скорей назад, домой, под крышу,
к щеке шершавого бревна.
Но ласточка все выше, выше…
Шальная. Шалая. Одна.
Но где мой дом и где рассудок мой?
В порочном круге не найти порока
и не найти в душе своей пророка,
который помнит о грядущей боли.
Задать вопрос. И не найти ответа.
И снова повторить вопрос. И снова
Ответа не найти. И до рассвета
продлится власть ненайденного слова.
И в доме дома нет. И нет в рассудке
Рассудка. Только немоты морока
За сутками запутывает сутки.
И срок себе не отыскать до срока.
Люби меня, припоминай и плачь…
Туманов тусклая слюда,
то дождь, то снег, то слякоть.
И память нас влечет туда,
где вновь запретного плода
Искрится солнечная мякоть.
Ты любишь?
Да.
Ты помнишь?
Да.
Тогда
То пятое время года…
Слов мучительная отрада,
шорох леса и шелест сада,
шелест ливня и снега шорох,
одуванчиков белый ворох,
беззащитная сила твердости
и смирение паче гордости,
легкий нрав и упрямый норов,
вороненые ночи дозоров
в переулках гулких разлуки
ради недостижимой муки,
ради года времени пятого
на воротах глухих распятого.
Что-то главное не досказано.
Но с Россией намертво связано
у изножья сосны в Комарово
к небесам обращенное слово.
И ложимся в нее
И становимся ею…
нательный крестик, вечный крест,
скупая теснота погоста,
руки с пером парящий жест.
Иного не приемля крова,
родные небеса латать
и в хвойно-терпком Комарово
сырой землей России стать.
В то время я гостила на земле.
Время, которое нас выбирает.
Время, которое мы выбираем.
Светом ли, тенью, адом ли, раем
будет оно? Кто заранее знает?
Крылья раскинул крест на погосте.
Камень - любви неостывшей печатка.
Свечи оплыли. Разъехались гости.
Русское счастье отдельной могилы
или хотя бы угла в коммунальной.
Крик повивальный. Стон поминальный.
Сини небесной прогнулась мембрана.
Выдох уносит последнее слово.
И под игольчатым кровом сосновым
камень обложки с именем - Анна.