Нина Константиновна Бальмонт-Бруни
Ведет беседу В. Д. Дувакин
Д. Нина Константиновна, мы начали разговор несколько о другом <...> Мне хотелось бы, чтобы Вы, во-первых, рассказали ваши разговоры с Пастернаком.
Б. Тут нужно быть очень точным, чтобы повторить то, что он говорил.
Д. Или, если Вы хотите об этом специально подумать, то, может быть, - это Вам, по-моему, проще и приятнее, - просто расскажите об отце. Это будет моею единственной записью о Бальмонте.
Б. Это тоже нужно подготовить все сначала, чтоб такой огромный, необъятный...
Д. А Вы ничего не готовили?
Б. Где ж там! "До того ль, голубчик, было в мягких муравах у нас..." 1.
Д. Вы сегодня, правда, очень не в форме, очень устали.
Б. Я себя паршиво чувствую. Ну, понимаете, - Пастернак... Я к нему ездила, у меня были с ним темы для разговоров... И потом... Он меня считал в числе своих друзей. Он со мною тоже жил и дышал возле меня. Я совершенно ему... И разговоров-то не было... Просто позволял присутствовать в своей жизни.
Д. Значит, Вы наблюдали эту жизнь вплотную?
Б. Да. Я очень дружила с его женой, но больше всего после его смерти, конечно, с Зинаидой Николаевной, с его мальчиками 2. Ну, Женю-то я знала давно... Помню у Стасика день рождения, 30 лет ему было, Станиславу,... и... Иванов 3, который ужасно напился на его рождении, стал обличать Бориса Леонидовича, что он себя ужасно ведет, что его все друзья должны заправлять свои машины бензином и убегать на край земли, что он их ставит в такое положение, что они должны либо бежать, либо отрекаться от него: "Ты бы хоть нас бы пожалел, как тебе не стыдно"... Вот как-то так. И Борис Леонидович стал отвечать ему... Я не могу восстановить то, что он говорил...
Д. Очень важно.
Б. Не могу восстановить это в памяти. Он что-то говорил: "Ну, ты знаешь, как бывает: жарится картошка, и вот масло кончается, начинает пригорать... Масло - это литература..." Вот такие какие-то вещи. Я как-то им залюбовалась, и я пропустила основную вот... Правда, было там и выпито много, и народу масса была и все такое. Я его расспрашивала, как он отдал эту рукопись...
Д. "Живаго".
Б. Да. Я помню, как он приходил к Анне Андреевне, она тогда переводила "Китайскую стену" 4 и пригласила его послушать. Он сидел, слушал, потом стал быстро собираться и сказал: "Я должен идти, мне надо работать". Она говорит: "Что, роман пишете?" Он говорит: "Да". И вот Анна Андреевна разразилась: "Зачем это Вам нужно?!" 5
Д. Против романа?
Б. "... такие прекрасные стихи он пишет..."
Д. Ах, когда он уже вышел, она разразилась?
Б. Нет, тогда, в тот вечер.
Д. При нем или...?
Б. Нет, он ушел, конечно.
Примечания
Нина Константиновна Бальмонт-Бруни (1900-1989), жена художника Л. А. Бруни.
О Н. К. Бальмонт-Бруни см., в частности, в воспоминаниях М. Ардова: <...> человек она была доброжелательнейший, необыкновенно общительный и совершенно возвышающийся над бытом <...> Когда умерла Ахматова, Нина Константиновна приехала в Ленинград на похороны.
<...> на "гражданскую панихиду" она не пошла, и мы все долго ждали на Комаровском кладбище, пока привезут гроб...
Было очень холодно. В какой-то момент Нина Константиновна отозвала меня в сторону. Она открыла свою поместительную сумочку, извлекла оттуда фляжечку с коньяком и стопочку, мы с ней выпили, чтобы немного согреться... После похорон мы отправились <...> в Будку. Там была панихида. <...> Нина Константиновна извлекла из той же своей сумки тоненькую церковную свечку и зажгла ее.
Тут я понял, что она - великий человек" (М. Ардов, Б. Ардов, А. Баталов. Легендарная Ордынка. С. 198-200).
1. "До того ль, голубчик, было в мягких муравах у нас." - цитируются строки басни И. А. Крылова "Стрекоза и муравей".
2. ... с Зинаидой Николаевной, с... мальчиками... - имеется в виду Зинаида Николаевна Пастернак (урожд. Еремеева, в первом браке Нейгауз, 1897-1966), вторая жена Б. Пастернака, Евгений Борисович Пастернак (р. 1923), сын Б. Л. Пастернака и его первой жены Е. В. Пастернак, и Станислав Генрихович Нейгауз (1927-1980), пианист, сын 3. Н. Пастернак и Г. Г. Нейгауза.
4. ... она тогда переводила "Китайскую стену"... - имеются в виду переводы Ахматовой китайских поэтов, вошедшие в Антологию китайской поэзии (М., 1957).
5. И вот Анна Андреевна разразилась: "Зачем это Вам нужно?!" - Описываемая Бальмонт-Бруни встреча Пастернака и Ахматовой датируется ноябрем-декабрем 1957 г. К этому времени Ахматова успела прочесть ходивший в рукописных списках роман Пастернака "Доктор Живаго" и дать ему следующую оценку: "Встречаются страницы совершенно непрофессиональные. Полагаю, их писала Ольга (Ивинская. - О. Ф.). Не смейтесь. Я говорю серьезно. У меня <...> никогда не было редакторских поползновений, но тут мне хотелось схватить карандаш и перечеркнуть страницу за страницей крест-накрест. И в этом же романе есть пейзажи... Я откровенно утверждаю, равных в русской литературе нет. Ни у Тургенева, ни у Толстого, ни у кого. Они гениальны, как "рос орешник"" (Л. Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. С. 271). "Продолжает с ожесточением бранить роман Бориса Леонидовича.
а этот никого, никогда... И почему-то у него всюду дети" (там же. С. 273)