Глава III
На роскошном пушистом ковре распластана фигура в темном костюме. Это классик советской драматургии Николай Погодин. Над ним стоит генерал в кителе и в штанах с лампасами, это Крюков, муж певицы Руслановой. Он производит шутливую экзекуцию, бьет по мягкому месту веником вдребезги пьяного Погодина.
А присутствующие - Русланова и мои родители - заливаются веселым смехом...
Мы в гостях, в сказочно богатой руслановской квартире. Над ковром сияет хрустальная люстра, мебель вся карельской березы... А на диване - предмет нашего с братом Борисом восхищения и любопытства: шкура настоящего тигра. Пасть оскалена, стеклянные глаза сверкают...
Мы едем в просторном трофейном автомобиле. За рулем водитель в военной форме. Генерал Крюков, он был кавалеристом, везет нас на скачки. Лошади мне вовсе не запомнились, зато запомнился Буденный в маршальской форме и с легендарными усами...
После войны вплоть до самого ареста генерал Владимир Викторович Крюков занимал должность начальника Кавалерийской военной академии (тогда еще была и такая). Он рассказывал о трагикомическом происшествии, довольно характерном для тех голодных лет. Солдат, стоявший на дежурстве в проходной академии, остановил официантку из офицерской столовой и уличил ее в том, что она пыталась вынести килограмм топленого масла, которое было спрятано у нее между двумя бюстгальтерами.
Об этом происшествии было доложено начальнику академии, и Крюков решил поглядеть на этого бдительного стража. Когда солдат явился, генерал поблагодарил его за усердие, а потом спросил:
- А как же ты заметил, что она несет это масло?
- Так что, товарищ генерал, когда она на работу шла, титьки вроде бы у нее поменьше были...
С Лидией Андреевной Руслановой у моих родителей были очень близкие отношения. Настолько близкие, что, освободившись из заключения, она и ее муж В. В. Крюков приехали к нам на Ордынку и первые недели жили в нашей с братом так называемой детской комнате.
В свое время кто-то, скорее всего сами "компетентные органы", пустил слух, что Русланову и Крюкова посадили за мародерство. На самом же деле их арест - часть кампании, которую Берия, а может быть, и сам Сталин вели против Жукова, потому что Крюков был одним из самых приближенных к маршалу генералов. Об этом свидетельствует и само их освобождение. Жуков добился этого сразу же после падения Берии. Русланова и ее муж появились на Ордынке летом 1953 года, когда ни о какой реабилитации никто даже и не мечтал.
Сначала вернулась Лидия Андреевна. Исхудавшая, в темном платье, которое буквально висело на ней. Самые первые дни она не только не пела, но и говорила почти шепотом. Если кто-нибудь из нас ненароком повышал голос, она умоляла:
- Тише... Тише...
Почти весь свой срок она просидела в общей камере печально известного Владимирского централа.
И только через несколько недель она стала потихонечку, про себя, напевать.
С ее имени был сейчас же снят запрет, и впервые после длительной паузы ее песни зазвучали по радио.
- Да, - говорили москвичи, - не тот уже у Руслановой голос...
А мы на Ордынке только посмеивались, ведь все записи были те же, старые...
Я запомнил одну историю, которую Русланова привезла из Владимирской тюрьмы. Там с ней в одной камере сидела тихая и кроткая, как белая мышка, старушка-монахиня. А срок она получила за террор. До тюрьмы она жила в каком-то городке вместе с подругой, тоже монахиней. Они занимали небольшую квартирку в двухэтажном каменном доме. Как-то собрались эти старушки солить огурцы или квасить капусту. Будущая узница пошла в храм ко всенощной, а подруга осталась дома, надо было запарить кадку. Способ этого запаривания таков: в полную кадку воды бросают большой кусок раскаленного железа, вода закипает - и деревянный сосуд готов к употреблению. На беду свою, старая монахиня нашла где-то оставшуюся после войны противотанковую гранату и приняла ее за простую гирю. И эту самую "гирю" она положила в топку печи, чтобы раскалить докрасна. Последовал взрыв, обрушилась часть дома, и сама эта старушка погибла. А подруга ее по возвращении из храма была арестована и получила срок за террористический акт.
Генерал Крюков был третьим мужем Руслановой. Вторым был известный конферансье Михаил Гаркави, а первым - какой-то чекист, который и привез ее в Москву из Саратова. Тут она стала выступать в концертах, и у нее начался роман с Гаркави, который, надо сказать, смолоду отличался необычайной тучностью.
Русланова вспоминала, что в подъезде того дома, где у них с первым мужем была квартира, жила сумасшедшая женщина. По утрам за чекистом приезжал служебный автомобиль, и пока он с портфелем шел к машине, соседка, уперев руки в боки, говорила ему нараспев:
- Коммунист, коммунист, а у твоей жены любовник - то-о-лстый!..
годах они ездили с концертами в Серпухов, и там было объявлено, что будет выступать Русланова; Была лютая зима, но из деревень на санях съехались мужики, они жгли костры, грелись и ждали возможности купить билеты...
Уже в пятидесятых годах моя мать была в командировке в Иркутске и там встретилась с Руслановой. Мама пошла с ней на концерт, а когда они возвращались в гостиницу, толпа восторженных поклонников певицы подхватила автомобиль (это была "Победа") и понесла ее по улицам на руках...
Вот еще один запомнившийся мне рассказ Льва Мирова. Если в концерте, который он вел со своим тогдашним партнером Евсеем Дарским, участвовала Русланова, она непременно с кем-нибудь за кулисами ссорилась. Чаще всего именно с ним, Мировым. То она требовала, чтобы ее выпустили на сцену раньше срока, то, наоборот, позже, то предъявляла еще какие-нибудь претензии... И всегда это оканчивалось скандалом и. криком...
Как-то Миров пожаловался на это Дарскому, и тот, как более опытный, объяснил партнеру:
- Русланова таким образом настраивается на выступление. Ссора для нее вроде разминки.
И вот Миров с Дарским, предварительно сговорившись с прочими участниками концерта, поставили своеобразный опыт. Когда приблизился момент выхода Руслановой на сцену, все до одного спрятались и из укрытий наблюдали за певицей. Она походила по комнатам, поискала людей, но - тщетно... Тогда, проходя мимо колонны, она как бы ненароком задела ее плечом и буквально взревела:
- Колонн тут понаставили!!!
Нрав у нее вообще был весьма крутой. В тридцатые годы, задолго до войны, ее пригласили выступить на приеме в Кремле.
После пения подозвали к столу, где восседали члены Политбюро.
- Садитесь, - говорят, - угощайтесь.
- Я-то сыта, - отвечала Русланова, - вы вот родственников моих накормите в Саратове. Голодают.
- Рэ-чистая, - произнес Сталин.
С тех пор ее в Кремль никогда не приглашали.
Приятель и сосед Руслановой по Лаврушинскому писатель Лев Никулин иногда обращался к ней с шутливой фразой:
- Раздай все мне и иди в монастырь.
Там действительно было что раздавать. Бриллианты, картины, посуда, мебель...
Моя мама вспоминала, что старинный рояль, стоявший среди прочей роскошной обстановки, не мог издать ни единого звука, ибо под его крышкой лежали пачки денег.
В гости к Руслановой пришел эстрадный актер и знаменитый коллекционер Н. П. Смирнов-Сокольский. Певица продемонстрировала ему только что купленный ею антикварный письменный стол чуть ли не из дворцового имущества.
- Видал, Колька, какой я себе стол отхватила?
- Да, - сказал Сокольский, - стол хорош... Только что ты на нем будешь писать? "Зы кан-цер пы-лу-чи-ла"?
И еще одно мое детское воспоминание…
Трехэтажный кирпичный дом с портиком и колоннами... И это все еще не оштукатурено, идет стройка...
Это Баковка, под Москвою, строят здесь дачу для Руслановой и генерала Крюкова.