Советская Россия. - 1989. - 20 декабря. - № 291 (10142).
Досужие домыслы верного друга
Весной 1964 года, во время очередного наезда Анны Андреевны Ахматовой в Москву, мы, как обычно, встретились с ней. В конце беседы я спросил ее:
— Что "такое" Нейман?
— Не КТО, а ЧТО? — удивилась она.
— Да!
— Значит, и до вас дошли слухи?
— Докатились!
С лица Анны Андреевны мгновенно сошла ее чарующая улыбка. Оно сразу потемнело. На нем явственно обозначились глубокие морщины. Передо мной сидела не та царственная богиня, какой я всегда привык видеть поэтессу, а глубокая старуха. Низко опустила голову, не поднимая на меня взгляда, она глухим голосом сказала:
— Что ж, извольте! Нейман — весьма посредственный поэт, почти графоман, но с огромным самомнением. Он - молодой человек, энергичный, настойчивый, всегда готовый к услугам. Он охотно исполняет мои различные мелкие поручения.
Больше о Неймане мы с Ахматовой никогда не говорили.
Ныне тот "молодой человеку исполнявший "мелкие поручения" Ахматовой, на всех углах афиширует себя единственным верным другом последних лет Ахматовой, безупречным истолкователем ее сложной биографии, душеприказчиком ее поэтического наследия.
В канун столетия со дня рождения поэтессы Анатолий Нейман опубликовал в трех номерах журнала "Новый мир" свои "Рассказы об Анне Ахматовой". Название этой публикации с подчеркнутой очевидностью перекликается с известной книгой секретаря Гете Иоганна Эккермана "Разговоры с Гете". Как говорится, параллели напрашиваются сами собой...
Однако благородство и объективность, которые присущи книге Иоганна Эккермана, начисто отсутствуют в "Рассказах об Анне Ахматовой". В воспоминаниях о поэтессе мыльными пузырями выпирают авторская нескромность, самомнение и самореклама.
Читаешь эти рассказы и не перестаешь удивляться. Многие, очень многие их страницы не имеют никакого отношения ни к Ахматовой, ни к ее творчеству. Они живописуют собственно биографию рассказчика. Нейман подробно описывает, как он учился в школе, какой в ней был директор, как там преподавали литературу, как он ездил в деревню, в Латвию к бабушке. Причем со всей серьезностью сообщает и о таком факте: в деревне у бабушки он (в десятилетнем возрасте!) якобы познакомился с постановлением ЦК партии от 16 августа 1946 года и уже тогда "уловил пленительность" стихов Ахматовой, "почувствовал притягательность" ее фигуры, "в которую летели камни"!
Между тем в то самое время даже взрослые люди, серьезно занимавшиеся литературой, не могли трезво разобраться в этом постановлении, которое, кстати, до последних лет было в силе. Оно составлено с тщательной догматической доказательностью. А тут десятилетний мальчик — и такое феноменальное провидение! Это наводит на мысль о сделанности данных "воспоминаний" об Анне Ахматовой, хотя в мастерстве инспирации их автору отказать нельзя.
* * *
Многие страницы рассказов посвящены друзьям Неймана — стихотворцам, ничем не зарекомендовавшим себя в нашей поэзии (если исключить из их списка И. Бродского), подробно описываются их беспробудное бражничество, дурного свойства похождения и приключения. Немало места уделено и личным симпатиям и несимпатиям автора к различным советским поэтам. Одних он шифрует, хотя без труда можно догадаться, о ком идет речь. Других, как, например, Евтушенко, называет в открытую. Про последнего сообщает: "Когда же он и его товарищи стали писать, а точнее, работать с расчетом на успех, это стало совсем неинтересно, стало неинтересно даже то, что они наши ровесники. Нейман п"резрительно называет Евтушенко и его товарищей "эстрадниками".
Много места уделяет автор рассказов обнародованию своего поэтического и идейного кредо. Все эти самовлюбленные пассажи он вплетает в канву повествования об Ахматовой. Он приспосабливает свои тенденциозные высказывания к ее суждениям. Хотя белые нитки этой литературной штопки явственно выпирают наружу.
Нейман торопится связать свою мало интересную читателю биографию с судьбой великой поэтессы России. Видимо, не без основания опасаясь, что будущие исследователи её жизни и творчества не заметят его мельтешащей фигуры.
увлечения, ее игру, влюбленность, рассказывает, что Пильняк семь раз предлагал сердце и руку Анне Андреевне, что Пастернак обнимал ее в Москве на Ордынке, повествует о каком-то особо талантливом поэте Спасском. Приводит рассказ Ахматовой о том, что когда она была в Париже, то в обществе Модильяни и авиатора Блерио поднялась на Монмартр. Устав, они сняли с ног туфли, а потом, когда собирались уходить, Анна Андреевна обнаружила в своей визитную карточку знаменитого летчика. И таких пикантных эпизодов немало. К чему они? Что добавляют к творческому облику Анны Ахматовой?
Вольно или невольно мемуарист льет воду на мельницу тех недоброжелателей из рапповской критики, которые в свое время окрестили ее "полумонахиней, полублудницей" и чьи циничные определения поэтессы потом использовал в своем докладе в Смольном перед ленинградской художественной интеллигенцией Жданов, назвав творчество Ахматовой "блудом в молельне".
Конечно же, против попытки нарисовать портрет Анны Ахматовой неиконостасным, без лакировки, приукрашательства, во всей сложности и противоречивости ее характера возражать нельзя. Речь идет о другом. Исследователь, а Нейман рассматривает свою работу именно в таком ранге (о чем оповещает нас в начале публикации, что это журнальный вариант книги "Конец первой половины XX века"), тащит не все попавшие ему под руку факты и случаи, а только те, в которых отражена проверенная, установившаяся историческая точность оценок и суждений. Нейман сам признает, что Ахматова не всегда в своих суждениях была справедлива. Она могла в раздражении сказать и не то, что думала о человеке. Надо учитывать и время, и место, и повод, и условия, в которых она делала свои высказывания. Тем более недопустимо вырывать из них отдельные слова, отдельные фразы! Но "исследователь" часто поступается именно этими правилами.
Он пишет, например, что Ахматова утверждала, будто Маяковский был человеком неначитанным ("за всю жизнь не взял в руки ни одной книги"), неуважительно относился к своему учителю Хлебникову, заявляя: "А к чему сейчас Хлебникова издавать?". Как же это далеко от правды, если не сказать резче!..
Известно, как Анна Андреевна любила Маяковского. Он отвечал ей тем же. Любовь была взаимной. Высоко, очень высоко Ахматова ценила и талант, и поэзию Маяковского. Нейман же уверяет, что Ахматова признавала только раннего Маяковского, автора "Облака в штанах" и "Флейты-позвоночника". Он пишет, что, если бы поэзия Маяковского "оборвалась перед революцией, в России был бы ни на кого не похожий, яркий, трагический, гениальный поэт", а что все послеоктябрьское творчество Маяковского Ахматова якобы оставляла за пределами истинной поэзии. Это утверждение Неймана находится в явном, кричащем противоречии с известными стихами Анны Андреевны, посвященными Маяковскому и помеченными 1940 годом, в которых она называла поэтическую деятельность Маяковского великой борьбой, а его стихи — боевым сигналом, который ныне "всей страной храним". И таких, мягко выражаясь, несоответствий в рассказах Неймана великое множество.
Нейман утверждает, что Анна Ахматова скептически, с иронией относилась к Маргарите Алигер и к ее стихам. Он описывает обед у Алигер, где он был с Ахматовой и где, выражаясь его словами, "спровоцировал" неприличный скандал. Я давно знаком с Маргаритой Иосифовной Алигер. Бывал у нее, когда в ее доме жила Ахматова. Видел, с каким уважением, заботой, любовью хозяйка ухаживала за своей именитой гостьей. Не раз мне приходилось слышать об этом и из уст самой Ахматовой. Поэтому откровение Неймана меня удивило. Заподозрить Ахматову в двуличии я не мог. Поэтому позвонил Алигер. Она, выслушав меня, взволнованно и с возмущением ответила:
— Врет он! Ничего подобного тогда за обедом не было. Все он придумал, все, от начала до конца!..
Вот как на поверку выглядит достоверность подобных рассказов Неймана!
Они густо нашпигованы различными злыми, досужими домыслами весьма небезобидного толка. Например, такими. Оказывается, Пильняк и Бабель любили бражничать с высокими чинами НКВД и потому-то и оказались в его подвалах. Большой писатель обязательно должен написать несколько крупных романов, а Шолохов сочинил только один. Аркадий Райкин, находясь в Англии, послал Анне Ахматовой поздравление во время ее оксфордского чествования, - а ей якобы показалось, будто он выступил на первом плане не как знаменитость, а как королевский шут!
* * *
С пренебрежением, даже с озлобленностью пишет он об Ирине Михайловне Пуниной. Ирина — дочь от первого брака мужа Ахматовой Николая Николаевича Пунина. Соратник Луначарского, известный советский искусствовед, он погиб в бериевских лагерях. Пунина жила совместно с Ахматовой и своим отцом еще в легендарном Фонтанном доме. Потом, когда их оттуда выселили как родственников "врага народа", Ахматова жила в семье Ирины Пуниной (вначале — на улице Красной конницы, дом 3, квартира 4, а затем — на улице Ленина, дом 34). Быт в семье был далек от нормального благополучия. Да и откуда ему взяться. Пенсию Ахматова получала мизерную, Пунина перебивалась случайными заработками. Но и она, и ее дочь Аня Каминская делали все, чтобы Анна Андреевна была накормлена и ухожена. Причем делали это ежедневно, заботливо, с любовью, а не визитерскими наскоками по праздничным дням.
именем поэтессы. Сама Ахматова к этим документам относилась равнодушно, с пренебрежением, бросала и оставляла их где попало. Таким образом, Пунина сохранила несколько сот различных документов, связанных с именем Ахматовой. У нее образовался богатый ахматовский архив. Ей бы за это надо поклониться, а Нейман в своих рассказах, возводит на нее хулу. Он обвиняет ее в том, что она организовала "позорную борьбу" за архив Ахматовой, что по ее вине велось "позорное судебное разбирательство".
Нейман именует Пунину и ее дочь обычными соседями по коммунальной квартире. Однако именно Анна Андреевна завещала Пуниной права на ее литературное наследство. Пунина сопровождала Анну Ахматову в ее поездке в Италию, где ей была вручена премия "Этна-Теормина", а Аня Каминская ездила с Ахматовой в Англию на церемонию вручения диплома почетного доктора Оксфордского университета. Замечу попутно, что Аня Каминская за свой счет увезла на самолете гроб с телом покойной Ахматовой из Москвы в Ленинград, в то время как "преданный и верный" Нейман ограничился тогда поцелуем застывшего лба умершей поэтессы.
Свою неприязнь к Пуниной Нейман переносит и на ее отца — Николая Николаевича Пунина. Нейман пишет, что Анна Ахматова говорила ему, что она, "кажется, прожила с Пуниным на несколько лет дольше, чем это было необходимо". Однако известно, что Пунину она посвятила одно из своих лучших стихотворений "Уводили тебя на рассвете", которое она потом включила в знаменитый "Реквием", туда вошли стихи с особым отбором.
Нейман, буквально истязая морально беспомощную Анну Ахматову, заставил ее переписать свое завещание о наследовании в пользу Л. Н. Гумилева. Как это произошло, автор мемуаров подробно описывает в своих рассказах. Если им верить, то он совершил черное дело, явился инициатором тех самых "позорных процессов", которыми он теперь возмущается. Справедливость требовала поделить наследство поровну. Одну часть, по чувству крови, родства, отдать Л. Н. Гумилеву, другую, за ее многолетнее подвижничество, — И. Пуниной.
* * *
Бесспорно, Нейман досконально изучил поэтические и прозаические тексты Ахматовой. Он хорошо знает и ее сложную биографию, и все то, что происходило около и вокруг нее. Знаком Нейман с мемуарами, воспоминаниями о поэтессе, как советскими, так и зарубежными. В эрудиции по этой части ему не откажешь. Но из этих источников он искусно трансформирует собственные диалоги с Ахматовой, передает их как ее суждения и высказывания. Естественно, что у Неймана были и свои беседы, разговоры с Ахматовой, к тому же — многочисленные, но и им он придает тенденциозную, спорную окраску.
начала века в нашу советскую действительность. Пишет, что "большинство ахматовских дневниковых записок последних лет посвящено "началу", серебряному веку, тогдашним отношениям, акмеизму". Он пытается уверить читателя, что Ахматова в советские годы духовно, эстетически питалась из тех далеких источников. Таким образом, его оценки перекликаются с оценками Жданова, — великая поэтесса представляется им отшельницей, живущей в какой-то зоне отчуждения, далекой от всего, что происходило в стране, в советской литературе. Даже трагический "Реквием" он считает поэмой не советской. Перечисляя достоинства произведения, пишет: "Это то, что и делает "Реквием" поэзией — не советской, а просто поэзией, ибо советской поэзии на эту тему следовало быть государственной..."
Впрочем, данные домыслы Неймана убедительно опровергаются самой Ахматовой. В своих автобиографических заметках, помеченных 1965 годом, она заявляла: "Я не переставала писать стихи. Для меня в них — связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных".
Как все это далеко от обобщающих построений рассказчика!
* * *
Я знал Анну Андреевну задолго до появления Неймана на квартире Пуниной на улице Красной конницы. Она до самой смерти дарила мне свое расположение и дружбу. Мне тоже приходилось исполнять ее поручения. Правда, не такие, какими хвастался А. Нейман. В одном своем письме она попросила меня походатайствовать о прописке Надежды Мандельштам в Москве. Много пришлось мне походить по малым и высоким столичным инстанциям. Мандельштам была прописана на квартиру в семью Виктора Шкловского. Увы! За это доброе дело Н. Мандельштам отплатила Анне Андреевне в своих воспоминаниях злым недоброжелательством.
Ахматова, еще в 1917 году в своем знаменитом стихотворении "Мне голос был. Он звал утешно" дала клятву на верность родной земле, своему народу и осталась верна ей до своих последних дней.
строки.
Анна Ахматова была великим поэтом России. Советской России! Была ее великим и мужественным гражданином. Такой она и войдет в историю нашей отечественной культуры. Такой она останется в памяти будущих ценителей художественного слова.
И приходится только сожалеть, что такой престижный и многотиражный журнал, каким является "Новый мир", в столетний юбилей Ахматовой предоставил свои страницы для столь претенциозной и саморекламной публикации, какой являются "Рассказы об Анне Ахматовой" Анатолия Неймана...