Воспоминания |
64. "Ахматова не могла ничего подобного сказать, - считает А. Г. Найман. - Она называла только Бродского" (из беседы А. Г. Наймана с комментатором). Ср. слова Ахматовой, сказанные Л. Чуковской: примеч. 15, с. 182.
В книге В. Б. Кривулина "Охота на Мамонта" (СПб., 1998. С. 9) обозначенная Ахматовой "золотая десятка молодых" выглядит несколько иначе: вместо Г. Горбовского назван В. Хромов. Но и в таком варианте список вызывает сомнения. В дневниках Ахматовой имена поэтов С. Красовицкого, В. Уфлянда, М. Еремина, Г. Сапгира, И. Холина, Г. Горбовского, В. Хромова, известных в то время почти исключительно по самизадату, ни разу не упоминаются. Из них знакома она была, вероятно, только с Г. Горбовским (см.: Горбовский Г. Видение в Комарове // Ахматовские чтения-3); во всяком случае, М. Еремин и В. Уфлянд сообщили комментатору, что общаться с Ахматовой им не пришлось.
Горбовского Ахматова упомянула в разговоре с Л. Чуковской, говоря о Бродском:
" - Бродского любят очень <…> И поэта, и человека. <…> Однако в Ленинграде возникли среди молодежи разные течения. Например, Горбовский. У него много приверженцев. Вы его читали? Что думаете?
- Я читала, и мне он не кажется значительным поэтом.
- Мне тоже. Но у него свои поклонники… Они не любят Иосифа… К Бродскому зависть. Ведь он - чудо" (Чуковская, т. 3, с. 116. 8 декабря 1963).
А 5 января 1964 г. на вопрос Чуковской: "А Горбовский?" - Ахматова ответила: "Стихи из вытрезвителя" (там же, с. 137).
В воспоминаниях А. Сергеева есть отзыв Ахматовой о С. Красовицком: "Я прочел Ахматовой несколько моих любимых стихотворений Красовицкого. Не понравилось.
" (Omnibus, с. 379).
Известно особое отношение Ахматовой к четырем молодым поэтам, составлявшим в конце 1950-х - начале 1960-х гг. поэтическую группу, которую она называла "волшебный хор" (Волков, с. 226): это Д. Бобышев, И. Бродский, А. Найман и Е. Рейн. О Е. Рейне см. примеч. 9, с. 101-102.
Бобышев Дмитрий Васильевич (р. 1936) - поэт, литературовед, мемуарист. В 1953- 1959 гг. учился в Ленинградском Технологическом институте, где подружился с Е. Рейном и А. Найманом. Вместе с ними был подвергнут притеснениям за выпуск стенгазеты "Культура". По окончании института работал инженером-химиком, а с конца 1960-х гг. семь лет - редактором в техническом отделе Ленинградского телевидения. Первая публикация стихов Бобышева состоялась в самиздатском журнале "Синтаксис" в 1959-1960 гг. В конце 1960-х - начале 1970-х несколько стихотворений Бобышева были опубликованы в советской периодике. В 1979 г. в Париже вышла первая книга стихов Бобышева "Зияния". В том же году он эмигрировал в США, где некоторое время работал чертежником, затем инженером, а с 1982 г. начал преподавательскую деятельность. С 1994 г. Бобышев - профессор Иллинойского университета (преподает русскую литературу). В числе последних сборников Бобышева - "Русские терцины и другие стихотворения" (СПб., 1992), "Полнота всего" (СПб., 1992), "Ангелы и силы" (Нью-Йорк, 1997).
Бобышев познакомился с Ахматовой в 1961 г. "Думаю, что каждый из нашей "четверки" был как-то литературно влюблен в Ахматову, - пишет он. - <…> В своей гетеанской старости Ахматова сумела отозваться и на нашу любовь. Как и многие, если не все молодые поэты, мы ждали "посвящения" - прикосновения волшебного жезла <…> или символической "передачи лиры". <…> Незадолго до смерти Ахматовой наша "четверка" распалась. <…> Однако Ахматова сумела собрать всех нас вместе еще один раз, последний, у своей могилы" (Бобышев Д. "Ахматовские сироты" // Русская мысль. 8 марта 1984. С. 8).
В 1963 г. Бобышев преподнес Ахматовой ко дню рождения стихотворение "Еще подыщем трех - и всемером…" и букет из пяти роз. Об этих розах Ахматова рассказывала Л. Чуковской: "Четыре вели себя обыкновенно - постояли и увяли - но что выделывала пятая, это непостижимо для ума. <…> Светилась ночью - только что по комнате не летала!" (Чуковская, т. 3, с. 99. 21 октября 1963). Так появилось стихотворение Ахматовой, посвященное Бобышеву, - "Пятая роза". В дневнике Ахматовой сохранился план цикла из трех стихотворений:
"Розы
I. Последняя И. Б<родско>му <…>
II. Пятая Д. Б<обыше>ву <…>
III. Запретная А. Н<айма>ну" (Записные книжки, с. 163).
(Вариант названия III-его стихотворения - "Небывшая роза"; однако печатается оно без названия: "Ты, верно, чей-то муж и ты любовник чей-то…", 1963.) Как единый цикл стихи не публиковались.
"Траурные октавы".
Найман Анатолий Генрихович (р. 1936) - поэт, прозаик, переводчик, эссеист, мемуарист. В 1959 г. окончил Ленинградский Технологический институт. "…Мы не декларировали направления, - пишет он о себе и о трех своих друзьях-поэтах, - не выпускали манифестов, не находились в оппозиции к другим группам, и если чему себя противопоставляли, то лишь вязкой бесформенности поэзии официальной или намеревающейся стать официальной. Ахматова однажды назвала нас "аввакумовцами" - за нежелание идти ни на какие уступки ради возможности опубликовать стихи и получить признание Союза писателей" (Найман, с. 101).
Найман переводил поэзию трубадуров, старопровансальские и старофранцузские романы, а также Бодлера, Браунинга, Гельдерлина, Джона Донна, Т. С. Элиота, Э. Паунда. Первый сборник его стихов - "Стихотворения Анатолия Наймана" - вышел в 1989 г. в Нью-Йорке, с послесловием Бродского. Опубликованы также книги стихов "Облака в конце века" (Нью-Йорк, 1993), "Ритм руки" (М., 2000). В 1992 г. в Лондоне вышла книга прозы ""Статуя Командира" и другие рассказы", в 1999 г. - "Славный конец бесславных поколений", в 2000 г. - "Любовный интерес".
"Оба работают отлично. Иосиф хорош, но вольничает; Толя, пожалуй, точнее" (Чуковская, т. 3, с. 311. 9 января 1966). Найман - адресат ряда стихотворений Ахматовой. Письма Ахматовой к Найману см. в изд.: Найман, а также: Ахматова 1996, т. 2, и Записные книжки. В Записных книжках имя А. Наймана присутствует постоянно; рукой Наймана в ахматовские дневники вписаны многие его стихи. Ахматова о стихах Наймана: "Правда, он хорош?" (Чуковская, т. 3, с. 95. 20 октября 1963). В дневнике Ахматовой есть план оставшегося неосуществленным юбилейного издания "Поэмы без героя" (1940- 1965) - "С предисловием Анатолия Наймана" (Записные книжки, с. 651). Найман был в числе тех, кто поддерживал Бродского в период травли и ссылки. "Толя для Бродского ложился костьми, он ведет себя героически…", - сказала Ахматова Л. Чуковкой 25 января 1964 г. (Чуковская, т. 3, с. 156). Дневник Чуковской отражает постоянное волнение Ахматовой за судьбу Наймана в это время (см., напр.: там же, с. 231, 12 июня 1964; с. 266, 28 февраля 1965).
Найман - автор посвященных Ахматовой стихов, в их числе - цикл "Семь стихотворений памяти Анны Ахматовой". Автор книги "Рассказы об Анне Ахматовой", опубликованной в1989 г. в журнале "Новый мир" (№№ 1-3), а затем выходившей отдельными изданиями.
библиотекарем, библиографом, техническим переводчиком, редактором в бюро технической информации. С конца 1950-х гг. стихи Горбаневской распространялись в самиздате. Несколько стихотворений Горбаневской было опубликовано в советских периодических изданиях.
Была машинисткой и распространителем самиздата, в частности, с декабря 1962 г. в течение нескольких месяцев систематически занималась распространением "Реквиема" Ахматовой (См.: Горбаневская Н. Как я порезала следователя // Русская мысль. 12 мая 1987. С. 13). 30 апреля 1968 г. Горбаневская основала и до своего ареста редактировала самиздатскую "Хронику текущих событий". В январе-феврале 1968 г. активно участвовала в сборе подписей в защиту Ю. Галанскова и А. Гинзбурга. 25 августа 1968 г. в числе восьми демонстрантов (Константин Бабицкий, Павел Литвинов, Лариса Богораз, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Татьяна Баева, Владимир Файнберг) вышла на Красную площадь с протестом против оккупации Чехословакии советскими войсками. Это событие описано в книге документальной прозы: Горбаневская Н. Полдень (Frankfurt / Main, 1970), ставшей известной в Советском Союзе. От расправы Горбаневскую на время спасло то, что у нее был грудной ребенок. Она была оставлена на свободе, признана невменяемой и отдана под опеку матери. 24 декабря 1969 г. Горбаневскую арестовали. При обыске у нее изъяли, в частности, экземпляр "Реквиема" - список рукой Горбаневской, к которому Ахматова сделала титульный лист-автограф. Горбаневская была заключена в Бутырскую тюрьму, а затем отправлена на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу специального типа в Казани. Освобождена 22 февраля 1972 г. В декабре 1975 г. выехала за границу, с начала 1976 г. живет в Париже. Работала в редакции журнала "Континент" (до его перевода в Москву), с 1983 г. была заместителем главного редактора. Была внештатным сотрудником на радио "Свобода" (до увольнения в 1988 г.). С 1981 г. - сотрудник газеты "Русская мысль". Начиная с 1969 г., книги стихов Горбаневской регулярно выходят на Западе. В России первые сборники: Горбаневская Н. Набор. Март 1994- 1996. М., 1996; Горбаневская Н. Не спи на закате. СПб., 1996 (в сборник включены стихи 1956- 1994 гг.). Горбаневская много переводит восточноевропейских поэтов, в их числе - Чеслав Милош, Виктор Ворошильский, Томас Венцлова. (Сведения проверены и уточнены Н. Горбаневской.)
С Ахматовой Горбаневская познакомилась в мае 1962 г. "…Ахматова учила не чистой поэтике, а обращению с поэтикой, обращению с поэзией. Я думаю, что долг нашего поколения перед Ахматовой еще не оплачен. <…> Поколение, которое действительно успело за эту руку, за ахматовский палец подержаться. Не просто из книг, а действительно, как у Микеланджело, перетянуть по этой ниточке, по жилочке, перетянуть в себя то, что было, эти ценности". (Горбаневская Н. Фигуры высшего пилотажа // Полухина В. Бродский глазами современников. СПб., 1997. С. 94, 96.) Ахматова присутствует во многих стихах Горбаневской: "Цвет вереска, чернильный блеск…" (1974), "Одна великолепная цитата…" (нач. 1990-х), "А в кругу этой петельки…" (нач. 1990-х), "Гнать человека…" (сер. 1990-х) и др. В ахматовском фонде Отдела рукописей РНБ, в папке "В ста зеркалах" хранится автограф стихотворения Горбаневской "Анне Ахматовой" ("Опять окончена поэма…", октябрь 1962. Опубликовано в приложении к книге: Лосиевский Игорь. Анна Всея Руси. Жизнеописание Анны Ахматовой. Харьков, 1996), а также титульный лист книги Горбаневской "Граница света. Стихи шестьдесят четвертого года" - машинопись с дарственной надписью автора Ахматовой от 29 января 1965 г. (Ф. 1073, ед. хр. 571). (См. также: Горбаневская Н. Ее голос. [Рецензия на изд.: Найман А. Г. Рассказы о Анне Ахматовой. Из книги "Конец первой половины ХХ века". М., 1989] // Ахматовский сборник. 1. Париж, 1989); Горбаневская Н. "Знаешь, где он - твой уют?" [Рецензия на изд.: Попова Н. И., Рубинчик О. Е. Анна Ахматова и Фонтанный Дом. СПб., 2000] // Русская мысль, 14-20 декабря 2000.)
Ахматова, считавшая Бродского, Наймана, Рейна и Бобышева литературной группой, говорила им: "Вам четверым нужна еще поэтесса. Возьмите Горбаневскую" (Найман, с. 101). В числе особенно ценимых Ахматовой стихотворений Горбаневской были - "Концерт для оркестра" (1962), "Как андерсовской армии солдат…" (1962), ""Не тронь меня!" - кричу прохожим…" (1964). В беседе с Чуковской Ахматова однажды сравнила Кушнера и Горбаневскую: "Изящен, - ответила она, т? ли с одобрением, т? ли с укором. - Интеллигентен, литературен, изящен. Однако я боюсь, нравится ему такое занятие: писать стихи. А вот эта женщина, - Анна Андреевна раскрыла сумочку и вынула листок со стихами Натальи Горбаневской, - ей не хочется, больно ей, но не писать она не может" (Чуковская, т. 2, с. 243. 7 ноября 1964).
66. Ср. слова Ахматовой в передаче Г. Адамовича (разговор состоялся в 1965 г. в Париже): "Был недавно серебряный век русской поэзии, а теперь опять будет золотой. Я не преувеличиваю. У нас множество молодежи, которая только поэзией и живет. Пишут отличные стихи, но не желают печататься. Целыми днями, вечерами, ночами спорят о стихах, обсуждают стихи, читают стихи, - как бывало прежде, даже больше, чем прежде! Бродского вы читали? По-моему, это замечательный поэт и уже почти совсем зрелый" (Адамович Г. Мои встречи с Анной Ахматовой // Об Анне Ахматовой, с. 105).
"Бродский был первым совершенно несоветским поэтом из тех, кто родился в советское время. А я был последним советским поэтом. Но советская власть сделала все сама, чтобы выбить из меня эту "советскость"" (Евтушенко Е. А. Волчий паспорт. М., 1998. С. 13).
Евтушенко Евгений Александрович (р. 1933) - поэт, прозаик, критик, публицист, кинорежиссер. В 1951- 1954 гг. учился в Литературном институте им. М. Горького. Евтушенко был лидером молодой поэзии времен оттепели, самым популярным советским поэтом не только в Советском Союзе, но и за рубежом. Это было обусловлено прежде всего смелой гражданственностью его лирики. Среди его произведений - "Бабий Яр", "Наследники Сталина". Интерес к Евтушенко в то время был столь велик, что его стихи использовал для своей 13-й симфонии Д. Шостакович. Для стихов Евтушенко характерен революционный пафос и вера в возможность обновления социалистического строя, для его поведения - метание от дерзких поступков к жестам примирения с властями. Он выразил протест против вступления советских войск в Чехословакию в 1968 г., в 1974 г. выступил в защиту Солженицына - и он же на Пятом съезде Союза писателей подверг резкой самокритике свои произведения о сталинизме, написанные в 50-е гг. В 1962-1969 гг. Евтушенко был членом редколлегии журнала "Юность", в 1967-1981 входил в правление Союза писателей СССР. В 1984 г. получил Государственную премию СССР за поэму "Мама и нейтронная бомба" (1982). Годы перестройки - еще один пик общественной активности Евтушенко. В конце 1980-х гг. он - депутат Верховного Совета СССР. В 1990 г. вышла его книга "Политика - привилегия всех". В 1995 г. издана составленная Евтушенко антология поэзии ХХ столетия "Строфы века".
В дневниках Ахматовой есть запись 1965 г., относящаяся к Евтушенко и Бродскому: "Вот в чем сила Иосифа: он несет то, чего никто не знал: Т. Элиота, Джон<а> Донна, Перселла - этих мощных великолепных англичан! Кого спрашивается несет Евтушенко? Себя, себя и еще раз себя" (Записные книжки, с. 695). Отзыв Ахматовой о стихах Евтушенко: "Почему никто не видит, что это просто очень плохой Маяковский" (указ. изд., с. 710). Однако в разговоре с Г. Адамовичем, защищавшим Евтушенко, Ахматова, "будто желая прекратить спор, сказала:
- Вы напрасно стараетесь убедить меня, что Евтушенко очень талантлив. Это я знаю сама" (Об Анне Ахматовой, с. 105).
О том, что какое-то общение между Ахматовой и Евтушенко было, свидетельствует, в частности, запись Чуковской от 29 октября 1960 г.: после публикации стихов Ахматовой в "Литературной газете" "звонил с восторгами Евтушенко…" (Чуковская, т. 2, с. 533). Евтушенко - автор стихотворения "Памяти Ахматовой" (1966) и стихотворения об Ахматовой "…Историю, как пыльную картину…" (1980-е).
трибунах, стадионах, привлекал толпы слушателей своей новаторской по форме поэзией, символизирующей обновление страны. На основе произведений Вознесенского Ю. Любимов поставил в Театре на Таганке спектакль "Антимиры", А. Рыбников написал рокоперу "Юнона и Авось", Р. Щедрин - "Поэторию". С 1967 г. Вознесенский - член правления Союза писателей СССР. В 1978 г. получил Государственную премию СССР. Вознесенский, как и Евтушенко, и Ахмадулина, был в числе тех, кто протестовал против осуждения Бродского. Участвовал в неподцензурном альманахе "Метрополь".
28 мая 1965 г. Чуковская записала в дневнике мнение Ахматовой: "Разговор впал в обычную колею: вот мы сидим, недоумеваем, бранимся, а Вознесенский, Евтушенко и Ахмадулина имеют бешеный успех.
- Надо признать, - сказала Анна Андреевна, - что все трое - виртуозные эстрадники. Мы судим их меркой поэзии. Между тем эстрадничество тоже искусство, но другое, к поэзии прямого отношения не имеющее. <…> Меня принудили прочесть "Озу" Вознесенского, какое это кощунство, какие выкрутасы…" (Чуковская, т. 3, с. 289).
М. Алигер вспоминала: к Ахматовой приходил однажды при ней Андрей Вознесенский, "и разговор у них был добрый и дружеский - Анна Андреевна даже захотела сделать ему надпись на своей книге" (Алигер М. Указ. изд., с. 365). Ахматовой посмертно посвящены стихи Вознесенского "Книжный бум" ("Попробуйте купить Ахматову…") и "Соблазн".
68. Ахмадулина Белла (Изабелла) Ахатовна - поэт, прозаик, переводчик. В 1960 г. закончила Литературный институт им. Горького. Ее первый сборник "Струна" вышел в 1962 г., за ним последовали другие сборники. Ахмадулина начинала в группе "громких" молодых поэтов, но ее лирике не была свойственна открытая публицистичность. В 1959-1960 гг. ее стихи были опубликованы в самиздатском журнале "Синтаксис", в 1968 г. ее сборник вышел в эмигрантском издательстве "Посев". В 1979 г. Ахмадулина участвовала в выпуске альманаха "Метрополь", после чего в СССР ее долго не печатали. С конца 1980-х гг. книги Ахмадулиной выходят в России регулярно. См.: Ахмадулина Б. А. Сочинения: В 3-х тт. М., 1997. Произведения Ахмадулиной переведены на многие языки.
"Всех обожаний бедствие огромно…" (Ахмадулина Б. А. Миг бытия. М., 1997).!! Из воспоминаний Н. Роскиной об Ахматовой: "Она рассказывала мне, что Ахмадулина была у нее трижды, желая почитать ей свои стихи, но все неудачно: каждый раз у Ахматовой начинался приступ стенокардии" (Воспоминания, с. 537). О первом сборнике стихов Ахмадулиной Ахматова сказала: "Полное разочарование. Полный провал" (Чуковская, т. 2, с. 496. 29 мая 1962). Однако посвященное ей стихотворение Ахмадулиной Анна Андреевна прочла Л. Чуковской (указ. изд., т. 3, с. 94. 20 октября 1963); вероятно, это было сохранившееся в ахматовской папке "В ста зеркалах" стихотворение "О черную доску стирался…" (1958). В 1964 г. Ахматова включила Ахмадулину в план посвященной ей юбилейной телепередачи: "Голоса молодых: Иосиф Бродский, В. Корнилов, Ахмадулина" (Записные книжки, с. 471).
Памяти Ахматовой Ахмадулина посвятила стихотворение "Строка" (1968), "Снимок" (1971), "Я завидую ей - молодой…" (1974); памяти Цветаевой, Пастернака и Ахматовой - стихотворение "Четверть века, Марина, тому…" (1966).
69. Гнедич Татьяна Григорьевна (1907-1976) - поэт, переводчик. В 1944-1956 гг. находилась в заключении. Во время почти двухлетнего пребывания в одиночной камере перевела "Дон Жуана" Байрона (см.: Байрон Д. Г. Дон Жуан. М. -Л., 1959; то же: М., 1988). Тогда же "тюремный" перевод был послан на отзыв профессору А. А. Смирнову. "Отзыв был: гениально!" (Усова Г. Подвиг. Татьяна Григорьевна Гнедич // Писатели - жертвы политических репрессий. Вып. 1. СПб., 1993. С. 162). Однако тюремная слава не смягчила приговор. Вернувшись после десяти лет лагерей в Лениград, Гнедич организовала семинар ангилйской поэзии. Говоря о центрах, собирающих литературную молодежь, В. Б. Кривулин вспоминал: "…возник царскосельский кружок поэтов и переводчиков вокруг Татьяны Гнедич, на чьей квартире с начала 60-х до середины 70-х регулярно собираются поэты "новой волны" Виктор Ширали, Константин Кузьминский, Борис Куприянов <…> и др." (Кривулин В. Б. Золотой век самиздата // Самиздат века. Минск-Москва, 1997. С. 347). В 1977 г. в Лениграде вышла книга стихов Гнедич "Этюды и сонеты".
А. Ахматова и Т. Гнедич были знакомы. Известно, что 18 сентября 1944 г. (незадолго до ареста Татьяны Григорьевны) Ахматова присутствовала на вечере Гнедич в Ленинградском Доме писателей (Островская С. К. Встречи с Ахматовой (1944-1946) // Вестник РХД. № 156. С. 169). В 1965 г. Ахматова записала в дневнике план несостоявшегося "вечера переводов", на котором должны были прозвучать ее стихи на разных языках: "Татьяна Гнедич - англ<ийские> переводы" (Записные книжки, с. 618). Памяти Ахматовой Гнедич посвятила стихи "Она молчит, венчаная Камена…" (1966) и "Еще цветы прощанья темно-ярки…" (1970) (см.: И в скольких жила зеркалах).
70. Дикман Минна Исаевна (1919-1989) - сотрудница Ленинградского отделения издательства "Советский писатель". Ею подготовлены издания Ф. Сологуба в Большой серии "Библиотеки поэта" (1975, 1978), совместно с Д. Е. Максимовым - книга В. Брюсова "Стихотворения и поэмы" (Л., 1961). М. И. Дикман - редактор последнего прижизненного сборника Ахматовой "Бег времени" (М., 1965).
"Дорогая Лидия Корнеевна!
<…> Завтра приедет редактор моего двухтомника Дикман, и возникнет первый разговор о тексте. Обе папки - памятник вашего трудолюбия и вашей ангельской доброты ко мне - всегда со мной, как вы велели…" (Чуковская, т. 3, с. 237).
Запись Л. Чуковской от 11 ноября 1964 г.: "Анна Андреевна заговорила о "Беге времени" сама.
- Минна Исаевна Дикман просила меня познакомить ее с вами. Но я эту просьбу тактично отклонила. Не хочу, чтобы вы с нею встретились. Я более сговорчива, чем вы, и на многое уже согласилась. Вы - не согласились бы.
<…>
- Она уже выкинула 700 строк, - пояснила Анна Андреевна, - и я не сопротивлялась.
<…>
- Минна Исаевна Дикман не сочла нужным скрыть от меня, что любит мои ранние стихи. Поздние - "не очень". Подходящий редактор для "Бега времени". Не правда ли?" (там же, с. 252- 254).
Запись от 18 ноября 1964 г.: "От "Реквиема" в книге осталось всего два стихотворения; "Поэма без героя" и "Путем всея земли" посланы на дополнительное рассмотрение в Москву… (Это значит, весь отдел разрушен. Уничтожено подводное единство трех поэм.) К семист?м уже прежде выкинутых строк прибавилось еще сколько-то. <…>
"Поэму без героя" не напечатают, верну деньги и потребую книгу обратно" (там же, с. 262- 263).
В результате вышло однотомное издание, в котором не было "Реквиема" и поэмы "Путем всея земли", а из "Поэмы без героя" была опубликована только первая часть - "Девятьсот тринадцатый год".
Различные подготовительные варианты сборника "Бег времени" см. в изд.: Гончарова Н. Г. "Фаты либелей" Анны Ахматовой. М. - СПб., 2000. Один из вариантов "Бега времени" хранится в МА (ф. 1, оп. 1, д. 27): машинопись с редакторской правкой (б/д), внутренние рецензии И. Авраменко (19 мая 1964) и Е. Книпович.
72. Имеется в виду Анна Генриховна Каминская (см. примеч. 12, с. 103). О характере отношений Ахматовой и Анны Каминской свидетельствуют, в частности, Записные книжки, например, запись, сделанная Ахматовой во время ее пребывания в московской Боткинской больнице осенью 1965 г.: "Сегодня, в понедельник, - последний Анин день. Она была очень добра ко мне, приходила в больницу к 9-ти утра, ходила, как за своей.
Мне будет плохо без нее, но отрадно видеть такой пример душевного величия. <…>
" (указ. изд., с. 687).
В дневнике Ахматовой есть план книги "А<хматова> в Л<енинград>е", предполагающий участие в этом (неосуществившемся) издании А. Г. Каминской:
"I. Фонтанный Дом:
<…> Белый зал. (А. Каминская.) <…>
<асная> Конница. Мнимый собор (Каминская)" (там же, с. 544. 1964 г.).
Предполагая возможность юбилейного выпуска "Поэмы без героя", Ахматова включила в составленный ею план издания "Истор<ико>-арх<ивную> справку о Ф<онтанном> Доме Анны Каминской" (там же, с. 651. 1965 г.). Об истории Шереметевского дворца см.: Каминская А. Г. Жизнь Фонтанного дома // Ленинградская панорама. 1988. № 6.
73. Сын Ахматовой - Лев Николаевич Гумилев (1912 - 1992), историк и географ, специалист по истории народов Центральной Азии, доктор исторических (1961) и географических (1970-е) наук, автор многих книг. Был четырежды арестован, в общей сложности провел в тюрьмах и лагерях около 15 лет (об этом см.: "…Иначе поэта нет" (Беседа Л. Э. Варустина с Л. Н. Гумилевым) // Звезда, 1989, № 6). Об усилиях Ахматовой спасти сына см.: Чуковская, т. 1, 2; журнал "Источник",1999, №1 (письмо Ахматовой Сталину,1935 г.). О том же, а также о сложных отношениях Ахматовой с сыном: Герштейн, глава "Анна Ахматова и Лев Гумилев"; Попова Н. И., Рубинчик О. Е. Анна Ахматова и Фонтанный Дом. СПб., 2000. С. 63- 70, 75- 76, 118- 120. См. также: Волков, с. 245, 253-254.
О сыне - стихотворение Ахматовой 1912 г. "Загорелись иглы венчика…", поэма "Реквием" (1935-1940), цикл "Черепки" (1930-е, 1958).
"Рабочий путь" в 1924 г. В 1927 г. переехал из Смоленска в Ленинград, где вступил в литературную группу "Смена" (руководитель - В. Саянов, члены - Б. Корнилов, О. Берггольц, Б. Лихарев и др.). В 1931 г. вышла первая книга стихов Гитовича "Мы входим в Пишпек" (М. -Л.). В 1931- 1932 гг. Гитович служил в полку конной артиллерии, в 1934 г. выпустил сборник "Артполк". В конце 1930-х гг. Гитович возглавил при Ленинградском Доме писателей объединение молодых поэтов, где занимались В. Шефнер, А. Чивилихин и др. В 1940 г. был в числе литераторов, вступившихся за арестованного Заболоцкого: послал письмо в Прокуратуру. Во время Великой Отечественной войны служил в ополчении, был военным корреспондентом. Участвовал в войне с Японией. В числе его зрелых книг - "Звезда над рекой" (М. -Л., 1962), "Зимние послания друзьям" (М. - Л., 1965). См. также книги его переводов: Из китайской и корейской поэзии. М., 1958; Лирика житейских классиков. Л., 1962. В 1990 г. вышла книга Гитовича "Избранное".
"Хороши стихи Липкина, Корнилова и Гитовича", - записал со слов Ахматовой Е. Осетров ("Грядущее, созревшее в прошедшем" (Беседа с Анной Ахматовой) // ВЛ, 1965, № 4, с. 187). "Гитович - поэт высокой дисциплины стиха", - цитирует слова Ахматовой Д. Хренков (Хренков Дм. Александр Гитович. Л., 1969. С. 127). "Благодарю за великого "Лисао". Перевод очень хорош", - написала Гитовичу Ахматова по поводу его перевода поэмы древнекитайского поэта Цюй Юаня (Хренков Д. Т. Анна Ахматова в Петербурге - Петрограде - Ленинграде. Л., 1989. С. 165).
Ахматова и Гитович познакомились не позднее 1940 г. К этому году относится дарственная надпись на хранящейся в библиотеке Ахматовой в МА (инв. № А- 3615) книге Гитовича "Город в горах" (Л., 1939): "Анне Андреевне / Ахматовой - / в знак искреннего и / глубокого уважения - / Ал. Гитович / 25/Х 40 г.". С середины 1950-х гг. общение Ахматовой с А. И. Гитовичем и его женой Сильвой Соломоновной Гитович стало особенно тесным, т. к. их дачи в Комарово находились на одном участке и Сильва Соломоновна часто ухаживала за Ахматовой (см.: Гитович С. С. Об Анне Андреевне // Об Анне Ахматовой). Отношения были добрососедскими, что подразумевает и возможность ссор: "Рассказала про дачного своего соседа, Гитовича. Она с ним поссорилась.
- Он нахамил Николаю Ивановичу Харджиеву, который приехал меня навестить. А потом, в отдельности, мне. Пьяный, конечно. Он пьян уже лет двадцать. Представьте себе, все его защищают. Говорят, он это из ревности. Но я думаю, ревнуют жен или любовниц, а если человек ревнует чужую соседскую старушку, то его следует запереть в пробковую комнату… Я очень люблю Сильву, с ней я по-прежнему, а с ним мириться не буду. Но сейчас ему худо, он лежит носом к стенке, я даже хочу просить девочек, чтобы дали ему какие-нибудь переводы.
(Гитовича прорабатывают за стихи, где говорится, что он-то не варвар и потому любит Пикассо. "А, значит, мы варвары!")" (Чуковская, т. 3, с. 40- 41. 18 мая 1963).
"Зимние послания друзьям" (М. - Л., 1965) с инскриптом: "Анне Ахматовой - / сквозь бинты - / Ал. Гитович / 10. 12. 65 г. / Комарово" (инв. А- 3616). В МА хранится также книга Ахматовой "Стихотворения" (М., 1958) с дарственной надписью: "Александру Гитовичу / чудесному поэту / и / милому другу / Ахматова / 9 янв. 1959 / Ленинград" (инв. № 580).
В записной книжке Гитовича среди записей об Ахматовой есть такая: "Я многим обязан этому знакомству. Я впервые воочию увидел верноподданного того мирового государства поэзии, которое до этого было для меня лишь смутным и дымчатым в своей нереальности.
Анна Андреевна Ахматова, а ведь она женщина, оказалась тем не менее рыцарем русской поэзии, который, в отличие от Дон Кихота, побеждает. Ее живая жизнь есть гордость ее страны, ее языка" (Хренков Д. Т. Анна Ахматова в Петербурге - Петрограде - Ленинграде. Л., 1989. С. 175).
Об Ахматовой стихотворение Гитовича 1960 г. "Другу" (посвящено Б. М. Лихареву); в 1966 г. Гитович написал стихотворение "Памяти Анны Ахматовой" (см.: Об Анне Ахматовой).
76. Дудин Михаил Александрович (1916- 1993) - поэт, переводчик. По окончании Ивановской текстильной фабрики-школы работал в молодежной газете. Участник Финской и Великой Отечественной войны. В 1940 г. вышел первый сборник стихов Дудина "Ливень", за ним - еще ряд сборников. Главная книга Дудина - "Книга лирики" (??, 1986). В 1992 г. вышел его сборник "Грешные рифмы", в котором были собраны ходившие в списках эпиграммы, частушки и т. п. Дудин переводил с грузинского, армянского, украинского, башкирского, шведского. Широко издавался, имел высокие награды и звания, был депутатом Верховного Совета РСФСР двух созывов. По его инициативе вокруг Ленинграда был создан Зеленый пояс славы, в Ленинграде был основан музей защитников Ханко. В годы перестройки многое переосмыслил в своем творчестве, см. вышедший в 1995 г. сборник "Дорогой крови по дороге к Богу".
на поезде "Красная стрела" (см.: Любимова А. В. Из дневника // Воспоминания, с. 429). Видимо, этот эпизод вспоминал Дудин, когда писал: "Как-то мне довелось вместе с ней ехать из Ленинграда в Москву в одном купе "Красной стрелы". Мы были знакомы раньше, но особенно близко судьба нас не сталкивала. Не помню, о чем мы говорили тогда, в памяти сохранилась одна фраза, сказанная Анной Андреевной: "Мы, поэты, - люди голые, у нас все видно, поэтому нам надо позаботиться о том, чтобы мы выглядели пристойно"" (Дудин М. Души высокая свобода. [Вступительная статья] // Ахматова 1987, т. 1, с. 6). Но еще до этой совместной поездки, 22 июня 1945 г., Ахматова благожелательно отозвалась о Дудине в разговоре с Любимовой (Воспоминания, с. 424).
В связи с делом Бродского Л. Чуковская отмечала: "8 мая 1964 года Гранин написал заступническое письмо Руденко, а впоследствии, вместе с М. Дудиным, посетил секретаря ЦК по идеологии П. Н. Демичева" (там же, с. 416, примеч.). В 1965 г. Ахматова обращалась к Дудину - как к одному из руководителей Правления Ленинградского отделения Союза писателей - с просьбой о приеме А. Наймана в Групком, чтобы он официально считался переводчиком, т. е. "трудящимся". Ее просьба была выполнена (Чуковская, т. 3, с. 266, 282. 28 февраля и 10 мая 1965).
В 1965 г. Ахматова записала в дневнике:
"В апреле 1965 г
по радио с вступленьем Дудина…" (Записные книжки, с. 618).
Н. Н. Глен вспоминает, как зимой 1959 г., когда она навестила Ахматову в Доме творчества в Комарове, Ахматова при ней сочинила строфу - возражение на стихи Дудина: "Да, вы знаете, в сегодняшней газете стихи Дудина, и он пишет, что у сосен медный звон, что сосны медные. Это неправда, посмотрите - какие же они медные. Я их хорошо знаю, я их всегда в Будке слушаю" (Глен Н. Вокруг старых записей // Воспоминания, с. 632). Эта строфа с первой строкой "Неправда, не медный, неправда, не звон…" и с эпиграфом из стихотворения Дудина 31 декабря 1959 г. была записана Ахматовой в дневнике (Записные книжки, с. 73). В 1973 г. Дудин посвятил Ахматовой стихотворение "Летят года, как междометья…", в 1986 г. - "Надпись на книге А. А. Ахматовой". В 1988 г. Дудин возглавил Комиссию по литературному наследию Ахматовой при Союзе писателей СССР. Как сообщила комментатору вдова поэта И. Н. Тарсанова, в преддверии 100-летия со дня рождения Ахматовой Дудин написал письмо в Отдел культуры ЦК КПСС, в котором заявил, что невозможно проводить юбилейные дни, если не будет отменено ждановское постановление. Вскоре постановление было отменено (см. примеч. 4, с. 99-100). На Ахматовских чтениях в Москве Дудин выступил с речью "Невеселые признания при радостном событии", в которой вспомнил доклад Жданова в 1946 г. на собрании художественной интеллигенции в Смольном: "Помню, как актовый зал Смольного настороженно молчал, угнетенный и оскорбленный всей тяжестью диктата. Никто не возразил, никто не заступился ни за Ахматову, ни за Зощенко, ни за Александра Хазина. Зато нашлись подъелдыки и подхалимы, нашлись подпевалы палачей и диктаторов, одобрившие это решение" (Царственное слово. Ахматовские чтения. Вып. 1. М., 1992. С. 6). Дудин был одним из инициаторов создания Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, который открылся в 1989 г.
77. Хренков Дмитрий Терентьевич (р. 1919) - критик, автор книг о С. Орлове, Б. Лихареве, М. Дудине, О. Берггольц и др.
Сведения о времени знакомства Хренкова с Ахматовой противоречивы: в своих воспоминаниях он то называет годом начала их общения 1965 г., то пишет, что бывал у Ахматовой еще в Фонтанном Доме (Хренков Д. Т. Анна Ахматова в Петербурге - Петрограде - Ленинграде. Л., 1989. С. 7-8, 182). В январе 1965 г. Хренков был назначен главным редактором Лениздата. По его утверждению, тогда же Ахматова через его фронтового товарища А. Гитовича выразила желание с ним познакомиться: "Видимо, она в числе первых узнала о том, что Лениздат скрепил свой союз с Гитовичем, и тогда проявила интерес к нашему издательству. <…> …я хотел предложить ей издаться у нас. <…> Но наше издательство особое, партийное. Далеко не все в нем решали директор и главный редактор. Вот почему приходилось предварительно обговаривать иное издание с бесконечным количеством разных партийных чиновников не только в Ленинграде, но и в Москве" (там же, с. 7- 8, 12- 13). После выхода "Бега времени" Хренков предложил Ахматовой выпустить в Лениздате сборник, включающий в себя не только стихи, но и прозу - чтобы не повторять предыдущее издание. "…Она выставила свои условия: прозаическую часть книги должна готовить известный литературовед и старая приятельница Анны Андреевны Э. Г. Герштейн, поэтическую - Л. К. Чуковская. <…> Герштейн выполнила свою работу безупречно, а вот с поэтическим разделом начались осложнения <…> Дело в том, что из "Бега времени" ленинградский горлит по одному ему известным соображениям снял довольно много стихов. Это обеднило книгу. Естественно, что Л. К. Чуковская хотела, чтобы эти стихи появились в нашем сборнике. Но не тут-то было. Снова начались наши хождения по инстанциям <…> Книга несколько раз переверстывалась. Борьба продолжлась. Но в ту пору она была неравной. Этого не могла понять Л. К. Чуковская. Сперва она не соглашалась на сокращения. А потом тучи сгустились над ее собственной головой: она была вдруг исключена из Союза писателей. <…> Мы смогли Л. К. Чуковскую отблагодарить за работу, но лишились и ее помощи, и вступительной статьи к сборнику Корнея Ивановича Чуковского, которая так нужна была в те времена" (там же, с. 20- 21). В результате книга под названием "Стихи и проза" вышла только в 1976 г. Поэтический отдел в ней составил, использовав работу Л. Чуковской, Б. Друян, предисловие написал сам Хренков.
"Мой редактор" - впервые появилось в 1964 г. (Записные книжки, с. 558). В сентябре 1965 г. Ахматова записала: "Хренков просит к 21-му отобрать стихи в сборник в Лениздате. Как мне не хочется с ними возиться, как хочется от них отдохнуть, даже забыть. Это значит опять думать - "нельзя" - "можно", "лучше это", "или то". Какие это опустошающие мысли, как вредно быть собственным критиком, цензором, палачом…" (там же, с. 669). 2 февраля 1966 г. Ахматова записала в дневнике: "Новый план "; к 60-летию своей литературной деятельности (1967 г.) она хотела видеть опубликованной книгу посвященных ей стихов, статей о своем творчестве, лучших своих портретов и фотографий (там же, с. 706-708). Этот "новый план", как и многие литературные планы Ахматовой, остался неосуществленным.
В "Литературной газете" были опубликованы два интервью, данных Ахматовой Хренкову: 25 июня 1964 г. маленькая заметка без указания автора - "Неувядаемость. К 75-летию Анны Ахматовой" (подробно об этом: Хренков Д. Т., указ. изд., с. 188-191) ; 23 ноября 1965 г. - "Тайны ремесла".
См. также воспоминания Хренкова об Ахматовой: глава "Комаровские диалоги" в его книге "Дорогие спутники мои" (М., 1975); глава "Об Анне Ахматовой" в его книге "День за днем" (Л., 1984).
"Флаги весны". Рождественскому была свойственна открытая публицистичность в сочетании с верой в историческую справедливость советского строя. В 1960-е - 1970-е гг. он пользовался широкой известностью. С 1965 г. Рождественский был членом правления Союза писателей РСФСР, с 1971 г. - правления секретариата Союза писателей СССР. В 1972 г. получил премию им. Ленинского комсомола, в 1979 г. - Государственную премию СССР. См.: Рождественский Р. Д. Собр. соч.: В 3 тт. М., 1985; Последние стихи Роберта Рождественского. М., 1994.
Когда Л. Чуковская спросила Ахматову, нравятся ли ей стихи Рождественского, Ахматова ответила: "Не читала и читать не стану! Поэт - это человек, наделенный обостренным филологическим слухом. А у него английское имя при поповской фамилии. И он не слышит. Какие уж тут стихи!" (Чуковская, т. 3, с. 189. 22 марта 1964).
79. О чтении Ахматовой латинского поэта Горация - как в подлиннике, так и в переводах - см. примеч. 5 на с. 175-176.
80. "Даже несмотря на то что я хорошо знал поэму, я не мог бы сказать, какие именно песни она выбрала, поскольку, хоть она и читала по-английски, ее произношение было таким, что я не мог понять ничего, за исключением одного или двух слов. <...> Чтобы скрыть свое замешательство, я поднялся и выглянул из окна. Позднее я сообразил, что, может быть, именно так мы декламируем классическую греческую или латинскую поэзию" (Берлин И. Из воспоминаний "Встречи с русскими писателями" // Воспоминания, с. 442).
Об И. Берлине см. примеч. 88, с. 142-143.
82. Ср.: "С осени 1927 стала самостоятельно учить английский язык (Фонт<анный> Дом) - через 1/2 года читала Теккерея pendant [с параллельным текстом - О. Р.]. (После Кисловодска) - Байрона (для Пушкина), потом - Китса, Браунинга.
Летом 1915 в Слепневе читала Расина. (Теперь, <в> 1965, - Донна и Элиота. Всегда Шекспира.)" (Записные книжки, с. 667).
"Потрясающий Джон Донн (О призраке, приходящем к своей возлюбленной, когда она с другим). Перевод И. Б<родского>". (там же, с. 659). Имеется в виду стихотворение Д. Донна "Посещение". Пер. Бродского см. в изд: Бродский И. А. Соч. Т. III. СПб., 1994.
83. Имя поэта, драматурга, публициста Томаса Стернза Элиота (1888- 1965) Ахматова узнала еще в период его первой славы. 2 июня 1927 г. Лукницкий записал: "АА сказала мне вчера, что фамилию знаменитого английского поэта Эллиота она слышит впервые. Спросили Л. Н. Замятину - она тоже никогда не слышала. Вечером АА спросила Н. Гуковскую. Та тоже не слышала" (Лукницкий, т. 2, с. 263).
"Летом 1949 г. Пастернак рассказывал: "Как-то мне подарили "Четыре квартета" Т. С. Элиота, и я увидел, что для этого нужно другое знание языка: нужно ходить по улицам, ездить на подножках трамваев. И я подарил эту книгу Ахматовой. Представьте, она все это поняла!"" (Иванов Вяч. Вс. С. 474).
В 1960-е гг. интерес Ахматовой к Элиоту проявился в ее общении с молодыми поэтами: Бродским (см. прим. № ?? на с. ??), Найманом. 15 февраля 1965 г. Ахматова пишет Бродскому о его стихах "На смерть Т. С. Элиота" (1965): "…Мне даже светло от мысли, что они существуют" (Ахматова 1996, с. 254). 6 февраля, лежа в больнице, Ахматова делает запись о Наймане: "Его интересные переводы Элиота (из Четырех квартетов)" (Записные книжки, с. 708). Найман вспоминает: "Наши разговоры не раз касались Т. С. Элиота: в 60-е годы оживился интерес к нему, его словно бы догнало эхо нобелевского лауреатства. Пришло его время, короткое, сфокусированным пучком света высветившее фигуру, стали актуальны идеи, переиздавались статьи. Он родился на год раньше ее и умер на год раньше. Она заговорила о нем <…> за несколько дней до его смерти. <…> "Бедный, годами служил в банке, как тяжело ему было. Ну хоть в старости - признание, слава". <…> Я переводил тогда главу из "Бесплодной земли", потом главу из "Четырех квартетов". В "Четырех квартетах" она отметила строчки:
The only wisdom we can hope to acquire
Is the wisdom of humility: humility is endless.
(Единственная мудрость, достижения которой мы можем чаять, это мудрость смирения: смирение - бесконечно.) Часто повторяла: "Humility is endless"" (Найман, с. 44-45).
"В этот месяц, когда я, кажется, нуждалась в утешении, мне прислал его только - Элиот…" (Записные книжки, с. 654).
Другие слова из поэмы Элиота "Четыре квартета" (часть "Ист Коукер"): "In my beginning is my end" - "В моем начале мой конец", - Ахматова взяла в качестве эпиграфа к части "Решка" в "Поэме без героя".
84. См. примеч. 23, с. 112; с. 90; примеч. 63-64, с. 220.
85. В июне 1965 г. Ахматова побывала в Англии для получения почетного звания доктора honoris causa, которое присвоил ей Оксфордский университет, а потом заехала на три дня в Париж. Об этой поездке см.: Хейт, с. 200-203.
86. Такие слова К. Леонтьева комментатору неизвестны. Размышления Леонтьева об Италии (в подобном ключе) можно прочесть в его статье "Племенная политика как орудие всемирной революции" (Леонтьев К. Собр. соч.: В [9-ти тт.]. Т. 6. М., 1912. С. 161. В др. изд.: Национальная политика как орудие современной революции).
"Британские впечатления? Мне показалось, что англичане гораздо милее и приветливее у себя на родине, чем в гостях. От викторианской чопорности в них ничего не осталось. Что, впрочем, не удивительно - прошло шестьдесят лет" (Ольшевский М. Мысли, планы, дела… Беседа с Анной Ахматовой // Смена, 1965, 6 июля, с. 2).
88. Берлин Исайя (1909-1997) - английский историк, философ и литературовед российского происхождения. В 1957 г. за свой вклад в историю философии и культуры Берлин был посвящен в рыцарское звание, удостоен титула "сэр". В 1966-1975 гг. он был главой одного из Оксфордских колледжей, в 1974-1978 гг. - президентом Британской Академии. Его труды, изданные по-русски: Четыре эссе о свободе. Лондон, 1992; Берлин И. Философия свободы. Европа. М., 2001; История свободы. Россия. М., 2001; и др.
Берлин побывал в гостях у Ахматовой в Фонтанном Доме 16 ноября 1945 и 4 (или 5) января 1946 г., когда он был временным сотрудником британского посольства в Москве. Во время встречи 16 ноября Ахматова прочла ему "Поэму без героя" и "Реквием", рассказала об арестах сына, о гибели Мандельштама… "По мере того, как уходила ночь, Ахматова становилась все более и более одушевленной. Она задавала мне вопросы о моей личной жизни. Я отвечал ей с исчерпывающей полнотой и свободой, как будто она располагала правом знать все обо мне. <…> Никто никогда не рассказывал мне вслух ничего, что могло бы хоть отчасти сравниться с тем, что она поведала мне о безысходной трагедии ее жизни. До сих пор само воспоминание об этом настолько ярко, что вызывает боль" (Берлин Исайя. Из воспоминаний "Встречи с русскими писателями" // Воспоминания, с. 446, 448). Проезжая на обратном пути из Советского Союза через Ленинград в Хельсинки, Берлин зашел к Ахматовой попрощаться. Во время этих встреч Ахматова подарила и надписала ему свои книги. В сборнике "Из шести книг. Стихотворения Анны Ахматовой" (Л., 1940), кроме дарственной надписи, было записано стихотворение "Истлевают звуки в эфире…" (20 декабря 1945). Впоследствии оно вошло в цикл "Cinque" - "Пять" (итал.) (1945-1946), стихи которого обращены к Берлину, как и стихи цикла "Шиповник цветет" (1946-1964). Образ Гостя из будущего в "Поэме без героя" также связан с Берлинoм. "Тот факт, что мое посещение настолько повлияло на Ахматову, во многом объясняется, как мне кажется, тем обстоятельством, что я явился всего лишь вторым человеком из-за границы, с которым она встретилась после первой мировой войны. Мне кажется, что я был первым человеком, приехавшим из внешнего мира, который разговаривал на ее языке и смог привезти ей известия о том мире, от которого она была столько лет отрезана" (там же, с. 449).
Встречи с Берлинoм Ахматова считала одной из причин ждановского постановления и нового ареста сына в 1949 г. Для этого были основания: по сообщению ознакомившегося с ее "делом" бывшего генерала КГБ О. Калугина, в 1945 г. у органов возникло подозрение, что Ахматова "английский шпион": "Ахматова становится объектом тщательной проверки, но на наш, чекистский, лад" (Калугин О. Дело КГБ на Анну Ахматову // Госбезопасность и литература на опыте России и Германии. М., 1994. С. 15).
"Во время моего следующего посещения Советского Союза в 1956 году, - вспоминал Берлин, - я не видел Ахматову. Пастернак сказал мне, что, хотя Анна Андреевна и хотела со мною встретиться, ее сын <…> только недавно вышел из лагеря и она поэтому опасалась встречаться с иностранцами. <…> В тот же день позднее я позвонил Ахматовой" (там же, с. 450).
""Раньше я была знаменита в России, но не за границей. Все это - Италия, Оксфорд… ваших рук дело?" Берлин, несколько обескураженный ее верой в его могущество, отверг это предположение" (Хейт, с. 201).
Книги, подаренные Ахматовой Берлину в 1945, 1946 и 1965 гг., после его смерти были переданы в МА леди Берлин (инв. № 3208-3216). В МА хранится также видеоинтервью сэра Исайи Берлина об Ахматовой, данное сотрудникам Центрального телевидения (1989); заключая свой рассказ о встрече с Ахматовой в Ленинграде, Берлин сказал: "Это был самый замечательный момент в моей жизни. Моя встреча с ней… Более замечательного в моей жизни никогда не было… Я был счастлив, я был горд, я был очень глубоко и на всю жизнь тронут".
89. Ср. слова Ахматовой из интервью М. Ольшевскому: "Сама церемония не может не произвести впечатления на человека, знающего, что все это, до мельчайших подробностей, происходило точно так же и много веков назад" (Смена, 1965, 6 июля. С. 2).
90. "Году в 65-ом у меня возникла идея такого журнала; я нагло обратился за стихами к Ахматовой, и она даже что-то дала. Журнал должен был называться "Возрождение", но ни одного номера так и не вышло" (Кулаков Владислав - Кривулин Виктор. Поэзия - это разговор самого языка. [Интервью В. Кривулина] // НЛО. № 14 (1995). С. 231).
91. "Северные элегии", первая из которых называется "Предыстория" (1945), были написаны Ахматовой не в1960-е гг., а в 1921-1955 гг. Лишь неоконченная "Седьмая элегия" создавалась в 1958-1964 гг. (см.: Ахматова А. А. "Я голос ваш…". М., 1989. С. 297- 298. Под загл. "Из Седьмой Северной элегии", публ. В. А. Черных).
93. Максимов Дмитрий Евгеньевич (1904 - 1987) - историк русской литературы, автор книг о Брюсове, Блоке, Лермонтове, профессор Ленинградского университета. В 1933 г. был выслан из Ленинграда на три года в Нарымский край, однако благодаря вмешательству В. Д. Бонч-Бруевича через десять месяцев вернулся в Ленинград. Его занятия русским символизмом в 1930-е - начале 1950-х гг. требовали большой самоотверженности: "Что и говорить: издание Бр<юсо>ва - дело кровопролитное", - писал он 13 января 1952 г. И. М. Брюсовой (Азадовский К. М,, Лавров А. В. Памяти Д. Е. Максимова // Литературное наследство. Валерий Брюсов и его корреспонденты. Т. 98, кн. 2. М., 1994. С. 588). С 1954 г. на протяжении многих лет Максимов вел в Университете первый в стране "блоковский семинар", ставший центром изучения русской литературы начала ХХ в. Из этого семинара вышли многие известные ныне специалисты по Серебряному веку. "…Хотелось бы подчеркнуть, - пишет Е. А. Кумпан, - что все, связанное с изучением начала ХХ века, в Тарту восходило к "школе" Д. Е. Максимова и отчасти курировалось им" (Кумпан Е. Наши старики // История ленинградской неподцензурной литературы. 1950 - 1980-е годы. СПб., 2000. С. 31-32).
Ахматова и Максимов познакомились в 1936 г. Их общение продолжалось до смерти Ахматовой. В 1940 г. Л. Чуковская зафиксировала возмущение Ахматовой по поводу того, что в своей книге "Поэзия Валерия Брюсова" (1940) Максимов написал, будто Гумилев относился к Брюсову как почтительный ученик (Чуковская, т. 1, с. 214, 22 октября 1940; с. 335- 336, прим. № 96. См. также прим. о Брюсове в данном изд. на с.??). Однако впоследствии Ахматова относилась к работам Максимова с вниманием и уважением. В Записных книжках отмечен день защиты Максимовым докторской диссертации (с. 561), а также сохранился черновик поздравительной телеграммы Максимову, 1965 г.:
"[Друзья-ленинградцы] Поздравляю [т] большого ученого и замечательного человека с светлым днем его юбилея
Анна Ахматова
[Рубинштейн]" (с. 629).
См. письмо Ахматовой Максимову: Ахматова 1996, т. 2. Максимов помнил отзыв Ахматовой о его стихах^ "Анна Андреевна, прослушав меня, резюмировала свое впечатление, как всегда она делала, кратким афоризмом: "Самобытно и властно". И, помолчав, прибаила (как я понял, не столько ограничивая, сколько уточняя оценку): "А знаете, неприятные стихи"" (Максимов Д. Е. Стихи. Спб., 1994. С. 28).
Максимов - автор воспоминаний об Ахматовой (Об Анне Ахматовой, какой помню // Воспоминания) и статьи "Ахматова о Блоке" (Звезда, 1967, № 12). Фрагменты из воспоминаний и статьи см. в примеч. 15, с. 105; примеч. 34, с. 117.
В "Письме Анне Андреевне Ахматовой на тот свет" (1966) Максимов писал:
"Дорогая Анна Андреевна,
дара судьбы, были рядом с вами и приобщались к богатствам, которыми вы владели. Я говорю сейчас не о чудотворном вашем искусстве, звучащем всегда, но о том, что мы могли видеть вас чаще, чем видели, - вашу усталую улыбку, руки, слышать ваш голос, низкий, медлительный, который я помню, когда он был еще молодым, легким, крылатым, взлетающим…" (Топоров В. Н., указ. изд., с. 19).
94. Речь идет о писательском доме на ул. Ленина, 34. В дневнике Ахматовой есть черновик следующей дарственной надписи: "Дмитрию Евгеньевичу Максимову - / Милому соседу - дружески / Анна Ахматова / 24 мая 1965. Ленинград" (Записные книжки, с. 629).
с. 172-173.
Воспоминания |