Звезда Востока. - 1989. - № 6. - С. 169-172.
"Час мужества пробил..."
Сеет мелкий дождь. Жухлые листья устилают тротуар. Вечереет. К подъезду Дома Красной Армии, освещенному электрическими огнями, стекается публика. Сегодня, второго декабря сорок первого года, - большой вечер поэзии. На афише - имена участников: Анна Ахматова, Виктор Гусев, Сергей Городецкий, Иосиф Уткин, Якуб Колас, Владимир Луговской, Хамид Алимджан.
Оглядываю театральный зал. Свободных мест нет, люди стоят где только возможно. Здесь интеллигенция, рабочие, студенты, военные.
Стихает оживление в зале. Тишина. Все в ожидании. Читают стихи поэты.
На сцене - Анна Ахматова. В строгом черном платье, высокая, стройная, величавая.
Я знал ее по живописному портрету Натана Альтмана, написанному давно и выставленному в 1915 году в Петрограде на вернисаже художественного объединения "Мир искусства". Тогда Ахматовой было двадцать пять, теперь - за пятьдесят. Но голос ее - низкий, красивого тембра - звучит сильно и по-молодому зажигающе взволнованно.
И та, что сегодня прощается с милым, -
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!
Аплодирует партер, весь зал. Давно я не наблюдал таких оваций, какие на этот раз выпали на долю Ахматовой.
Она посещает госпитали и там читает стихи в палатах тяжелораненых; выступает на литературных вечерах в Русском драматическом театре и Военной академии имени Фрунзе, рассказывает о своем творчестве и читает стихи во Дворце пионеров.
Постучись кулачком - я открою.
Я тебе открывала всегда.
Я теперь за высокой горою,
За пустыней, за ветром и зноем,
Но тебя не предам никогда...
Анну Андреевну слушают не шелохнувшись.
"Постучись кулачком..." Но тот, к кому обращены эти ласковые и трепетные слова, уже никогда не отзовется. Маленький ленинградец, Валя Смирнов, живший по соседству c Ахматовой, в том же доме на Фонтанке, где и она, погиб от фашистской бомбы.
В Узбекском театре оперы и балета - музыкальная драма "Даврон-ота". Встречаю автора музыки Алексея Федоровича Козловского. Выпускник Московской консерватории по классу профессора Мясковского, он с 1936 года работает в Ташкенте. "Идемте co мной", - загадочно проговорил он и повел в ложу. И тут я впервые увидел вблизи ее лицо. Нос с горбинкой, открытый лоб, глаза - серо-зеленые, большие, продолговатые. На высокой шее - цепочка темных бус, на плечах - старинная шаль, кажется, та кашемировая, что ей подарила Марина Цветаева.
В ноябре сорок второго в этом же театре - премьера оперы Козловского "Улуг-бек". Памятный спектакль с участием прекрасных исполнителей - народного артиста республики Мухитдина Кари-Якубова, Халимы Насыровой, окончившей узбекскую оперную студию Московской консерватории и ставшей в двадцать четыре года народной артисткой СССР. И среди тех, кто особенно горячо аплодировал создателям спектакля, была Ахматова.
Она часто навещает дом Козловских на Хорошинской улице, 19.
У них общие интересы - музыка, поэзия, воспоминания, самое дорогое из которых - Киев. Алексей Федорович в этом городе родился. Ахматова заканчивала здесь последний класс гимназии, когда семья переехала из Царского Села. В Киеве вышла замуж за Николая Гумилева - уже тогда известного поэта, дружба с которым начиналась в Царском Селе, где он тоже жил и учился.
Памятью о былом, о дружбе двух, художников остались музыкальные сочинения, которые Козловский написал на ее стихи и для нее, - "Царскосельская статуя" и "А я росла...", "Поэма без героя"; остались стихи - "Явление луны" и "Как в трапезной - скамейки, стол, окно...", которые она посвятила ему.
В Ленинграде, на аэродроме, в день эвакуации Анна Ахматова встретилась с Дмитрием Шостаковичем, которому предстояло отправиться в Куйбышев. Они не были знакомы. Но поклонница творчества композитора, Анна Андреевна старалась не пропустить ни одного его концерта.
Шостакович увозил с собой уже написанные три части Седьмой симфонии. В городе на Волге будет написан финал. Симфонию свою он назовет "Ленинградской". 29 марта сорок второго она впервые прозвучит в Москве, в Колонном зале Дома союзов управлением народного артиста СССР Самуила Самосуда.
Композитор передает партитуру "Ленинградской" симфонии своей родной консерватории, которая нашла приют в Ташкенте. 25 июня зал Дворца культуры швейников на улице Чехова переполнен. Дирижирует заслуженный артист Белорусской ССР Илья Мусин, исполнители - студенты и преподаватели Ленинградской консерватории. Весь сбор - в пользу эвакуированных детей.
Ахматова была на этом знаменательном концерте. Окружив ее, молодежь гурьбой провожала поэтессу до самого дома. Шли, потрясенные музыкой, объединен одним чувством, одним порывом - победить, выстоять, В ту ночь она долго не мс заснуть. На своей книге, которую Ахматова подарит потом композитору, она напишет: "Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу, в чью эпоху я живу на земле".
Ленинградская симфония воплотила в себе всеобщий патриотический подъем той же высокой ноте прозвучало на торжественном вечере, посвященном Первомаю стихотворение Ахматовой "Мужество". Он проходил в балетной школе Тамары Ханум, где тогда разместился Институт мировой литературы имени Горького, эвакуированный из Москвы. Анна Андреевна читала это, написанное в Ташкенте, стихотворение.
Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова, -
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
Навеки!
Стихотворение опубликовано в "Правде" 8 марта сорок второго. Его перепечатали дивизионные и армейские газеты. Его читали в окопах, блиндажах, землянках, привалах, в краткие перерывы между боями. Газетные вырезки бойцы хранили в карманах гимнастерок. И я, уходя на фронт, взял с собой ахматовское "Мужество" и симоновское "Жди меня", напечатанное в "Правде" 14 января сорок второго, стихотворение, ставшее олицетворением верности, любви, долга.
Беда пришла неожиданно. Еще недавно полная сил, Анна Андреевна занемогла. Диагноз - брюшной тиф. Но ее выходили и перевезли в Дурмень - загородную писательскую дачу.
И вновь перо в руках. Она внимательно следила за событиями на фронте, радовалась, как шли наши солдаты к Победе.
Победа у наших стоит дверей...
Как гостью желанную встретим?
Пусть женщины выше поднимут детей,
Спасенных от тысячи тысяч смертей, -
Так мы долгожданной ответим.
В Ташкенте Ахматова написала около ста стихотворений, большую часть "Поэмы без героя" - самого крупного своего поэтического произведения. Над ним с перерывами она работала больше двадцати лет, и в последний раз переделывала и пoпpaвляла его в 1963 году.
Одно из последних, написанных в Ташкенте стихотворений - "27 января 1944 года". В этот день была окончательно снята блокада Ленинграда. В мае Ахматова прощается с Ташкентом, летит в Москву, затем - в Ленинград.
На сотни верст, на сотни миль,
На сотни километров
Лежала соль, шумел ковыль,
Чернели рощи кедров.
Как в первый раз я на нее,
На Родину, глядела.
Я знала: это все мое -
Душа моя и тело.
скульптуры Летнего сада. Переживания отливались в поэтические строчки. Возвратившись в родной город, почувствовала, что оставила частицу души под далеким южным небом.
Но не забуду я никогда.
До часа смерти,
Как был отраден мне звук воды
В тени древесной.
Персик зацвел, а фиалок дым
Всё благовонней.
Кто мне посмеет сказать, что здесь
Я на чужбине?!
Поэты уходят - остаются их книги. Остается живая память.
начальником ЦСУ. Она - педагог, работала инспектором в Наркомпросе республики. Анна Ахматова активно участвовала в устройстве и обслуживании эвакуированных детей. И эта совместная работа сблизила Журавскую и Ахматову.
Поэтесса бывала у своих друзей на Первомайской, 58. Сюда же приходили Алексей Толстой с женой Людмилой Ильиничной - они жили в доме напротив. Домов этих теперь уже нет. Дочь Зайко и Журавской Наталия Георгиевна со своим семейством живет в новом доме на Пушкинской. Она - научный сотрудник Института искусствознания имени Хамзы. В семье бережно хранится все, что связано с именем Ахматовой.
Я не сразу стал читать эту необыкновенную стопку машинописных страниц. Долго и молча смотрел на них, не веря тому, что видели глаза. На титульном листе значилось: "Анна Ахматова. Поэма без героя." Передо мной была копия первого варианта поэмы, получившего название "ташкентской редакции". Она вычитана Ахматовой, поправлена ее рукой.
Читаю вступление к Поэме:
Из года сорокового,
Как будто прощаюсь снова
С тем, с чем давно простилась,
Как будто перекрестилась
И под темные своды схожу.
"Дорогая моя, музыка Козловского завтра, в среду, в 8 веч. Если пойдете, могу зайти за Вами.
Вчера звонила Вам много раз, но не было звонка. Целую.
Ваша Ахматова".
В канун нового, сорок пятого, года Анна Андреевна шлет Журавской из Ленинграда телеграмму:
"Поздравляю Вас и всех друзей Новым годом Помню люблю Ташкент Ваша Ахматова".
15 июня сорок пятого года она отправляет Журавской письмо:
"Дорогая Софья Аркадьевна, может быть, я забыла Ваш адрес и мои телеграммы и открытки до Вас не дошли, а может быть, Вы не любите писать письма. Во всяком случае, поздравляю Вас с нашей общей радостью - Победой.
Поздравляю Вас, всю Вашу семью, Анну Ивановну и всех моих ташкентских друзей. Мой сын Лева в Берлине, он даже не был ранен.
Мне стыдно Вас затруднять, но я помню, какая Вы добрая. Дело вот в чем: мне до сих пор не перевели пенсию из Ташкента. Позвоните в Центральную сберкассу и поторопите высылку дела.
Ваша Ахматова"
Анна Андреевна встретилась с сыном в мае пятьдесят шестого года, после освобождения его из заключения и реабилитации.
Лев Николаевич Гумилев живет в Ленинграде. Доктор исторических наук, профессор, крупный историк и этнограф Востока. Работает в Азиатском отделе Эрмитаж Примечательна его книга "Древние тюрки", богатая материалами, интересная размышлениями ученого, написанная отличным языком.
Мангалочий дворик,
И как твой тополь высок...
Шехерезада
Идет из сада...
Так вот ты какой, Восток!
В уютном дворике рос белоствольный тополь. Дымящиеся мангалки с кастрюлями казанами, сковородками. В конце дворика флигель с шаткой лесенкой в девятнадцать ступеней. По ней Анна Андреевна поднималась наверх, в мансарду, - там было ее жилище. Мансарда - по-восточному "балахана". "Ташкент. Балахана" - такая помета стоит под стихотворением "Еще одно лирическое отступление". В нем она говорит о сборнике "Нечет", над которым работала.
В одно время с Ахматовой, в том же дворике, в литфондовских квартирах жили поэт Владимир Луговской, жены писателей Михаила Булгакова и Осипа Мандельштама. Как и до войны, домик с парадным на улицу занимал писатель Абдулла Каххар с семьей.
Радушный и веселый. И еще - остроумный; смелый в суждениях, прямой в оценках. Он очаровывал людей. Приходили к нему запросто, без особых приглашений. Разговоры касались литературы, искусства, музыки. Читали стихи на русском, узбекском языках. Говорили о "Войне и мире" Льва Толстого. Тогда Каххар переводил на узбекский язык этот роман. Анна Андреевна внимательно следила за его работой, помогала разобраться в сложностях текста толстовского произведения.
Как-то я задержался у калитки. С литературного вечера Ахматову домой провожал Айбек. Припомнилась эта нечаянная встреча много позже, когда я прочитал посвященные ей стихи Айбека.
Комнаты жаркой и душной.
Словно из крыльев стрекозьих, трепещущих,
Зонт ее легкий, воздушный.
А на дорогах наречий сплетение,
Пестрых, гудящих потоков течение,
Трудное бденье ночное.
Гулких солдатских сапог громыхание
Бьет, словно градом свинцовым,
Этой годины суровой!
Женщина молча идет, одинокая,
Точно царица ступая.
Следом за ней прохожу по дороге я -
(Перевод А. Глезер)
Нет сегодня ни флигеля с балаханой, ни старинного белого домика, что смотрел окнами на Жуковскую. На их месте и на месте соседних строений возник новый длинный пятиэтажный дом. Он значится под номером 54.
На стене - мемориальная доска. На мраморе золотятся слова: "В доме, стоявшем на этом месте, жила и творила (1941-1944 гг.) известная советская поэтесса Анна Андреевна Ахматова".
Годы, прожитые в лихолетье в Ташкенте, сблизили, сроднили Анну Андреевну с нашим городом, краем, его людьми. Прекрасные страницы ее творений связаны с тем трудным и славным временем. Они обогатили отечественную и мировую поэзию.