Ахматовский сборник / Сост. С. Дедюлин и
Г. Суперфин. - Париж, 1989. - С. 89-97.
Ахматова и Клычков
Осенью 1933 г. Н. Я. и О. Э. Мандельштам получили квартиру в новом писательском доме в б. Нащокинском переулке, вблизи от Гоголевского бульвара1. "В нащокинской квартире одна из комнат была почти лишена мебели и обычно пустовала. Ее и отводили А. А.[Ахматовой], останавливавшейся в Москве у Мандельштамов, и О. Э. окрестил ее "капищем Анны Андреевны"2. Годом раньше, после долгих мытарств, Сергею Клычкову удалось получить квартиру в этом же доме, на первом этаже3. Кроме Мандельштамов, соседями и друзьями Клычковых были Е. С. и М. А. Булгаковы, А. Белый, В. Ардов и др. В "нащокинском доме", по всей вероятности, Ахматова и услышала стихотворение Клычкова, первые строки которого приводит Г. Глёкин в своих воспоминаниях с краткой ахматовской характеристикой Клычкова: "Клычков тоже был своеобразный поэт. И ослепительной красоты человек"4.
Яркий облик Клычкова и его оканье отмечают все современники. Известный переводчик Рабле, Сервантеса и др. Н. М. Любимов дает следующий портрет Клычкова:
"У Клычкова все было особенное, все самобытное: от писательского почерка до манеры одеваться. Когда он шел по улице, на нем нельзя было не остановить взгляда. Только ему могла идти его "летняя форма одежды": выглядывавшая из-под пиджака обычно синяя косоворотка и шляпа, из-под которой выбивались черные вьющиеся волосы. Шляпа и косоворотка не создавали кричащего разнобоя. Глаз привыкал к нему не сразу, но, привыкнув, уже не мог представить себе Клычкова одетым на какой-то один покрой. Оригинальность манеры одеваться соответствовала оригинальности его внешнего облика. Черты лица его были крупны, резки, но правильны. Посмотришь на него да послушаешь окающий его говор - ну, ясное дело: русский мужик, смекалистый, толковый, речистый, грамотей, книгочей, с хитрецой, себе на уме, работающий, мужик, который ушел из деревни в город на заработки, давно уже на "чистой работе" и с течением времени приобрел городские замашки - чисто бреется, носит шляпу, "спинжак", а галстуков не признает. Но вот он задумался, мысли его сейчас далеко-далеко!.. В горделивой посадке головы и изяществе движений что-то почти барственное. Все лицо озарено изнутри. В больших синих-синих глазах, не глазах - очах, читается судьба русского таланта, всегда за кого-то страдающего"5.
"Мужик" и "grande dame", при всем их различии, были одного склада и ценили друг друга, как ценил и любил Клычкова утонченный и эрудированный О. Мандельштам6. Высказывание Ахматовой о Клычкове, единственное пока нам известное7, дает повод восстановить цепочку их биографических и творческих связей, в которой архивные материалы, может быть, когда-нибудь дополнят отсутствующие звенья.
Ахматова и Клычков - ровесники. Они даже родились под одной звездой, хотя и на разных широтах: А. Ахматова родилась 11 (23) июня 1889 г., С. Клычков - 1 (13) июля8, и оба были подвержены лунатизму в детстве9.
По свидетельству Евгении Александровны Клычковой - первой жены писателя, - "Анна Ахматова видела его студентом: никого красивее не видела"10. Клычков поступил на филологический факультет Московского университета в 1908 году, но недолго был студентом: не хватало материальных средств, душа не лежала к систематическим занятиям, ив 1911 году на его прошении об освобождении от платы сделали помету: "филологический путаник"11.
С большим основанием можно было бы датировать знакомство Ахматовой с Клычковым 1913 годом: в наброске сценария для балета по первой части "Поэмы без героя", написанном в конце 50-х гг., сказано: "Городецкий, Есенин... Клычков пляшут "русскую"12. Известно, что С. Есенин познакомился с С. Городецким только в марте 1915 г., получив от А. Блока рекомендательное письмо к нему. В этом же году, в октябре, С. Есенин знакомится с Н. Клюевым13. Вскоре после этой встречи происходят первые "крестьянские вечера", и в особенности вечер "Краса" под эгидой Городецкого14.
Клычков был тогда в армии и на этих вечерах не присутствовал, несмотря на "воспоминания" Г. Иванова15. На вечере "Краса" его стихи читала жена Городецкого.
В балетном сценарии Ахматовой, по-видимому, произошла временная коллизия, дана общая картина выступлений "крестьянских поэтов", которыми увлекались в петроградских салонах в 1915 году, о чем предостерегал молодого Есенина Клюев16.
В другом наброске (1959) имени Клычкова нет: "Гости, Клюев и Есенин пляшут дикую, почти хлыстовскую, русскую"17.
Как бы то ни было, Ахматова знала Клычкова уже в 10-е гг., по всей вероятности, через Городецкого, автора обложки первой книги Ахматовой "Вечер" (1912) и восторженной рецензии на первую книгу стихов Клычкова "Песни" (1911). Клычков посмеивался над его литературным и политическим оппортунизмом18, но любил его за "его простоту человеческую и за чудесный Божий дар песни"19. Городецкий является связывающим звеном между акмеистами, которые искали "в живой народной речи новых [слов] - с более устойчивым содержанием"20, и крестьянскими поэтами, один из которых, Клюев, принимал участие в собраниях Цеха поэтов в 1911-13 гг. 21
Отношение же Клычкова к акмеизму как течению было критическое:
"В наше же время если какой писатель и любит жизнь, так уж непременно с высоты какого-либо умозрения. Адамизм - вот тебе наиболее яркий пример. "Мы, - пишет небоскреб акмеизма, - все мы немного лесные звери"22 и не замечает того, свинья, что просто все очень даже много дураки!!! Жалко мне, что Городецкий спутался с их дикой компанией. Все они очень культурные люди - но вот, мой друг, пример еще того, что и культура изощренная иногда куда хуже открытого варварства. Господи помилуй, недавно узнал, что и Клюев там, куда этого-то нелегкая несет? Я счастлив, что я до сих пор в стороне от этой литературной возни и маскарада культурных зверей. Бог с ней, с известностью, если она в зависимости от этого пройдет мимо моего окошка. Черт с ней!"23
Тем не менее в 1912-13 гг. Клычков печатал свои стихотворения в акмеистических или околоакмеистических изданиях (помимо символистских, народнических и меньшевистских): "Литературный альманах" изд. Аполлона (1912), "Северные записки" (1913, № 7). Кроме того, Клычков, не примкнувший ни к одному литературному объединению, печатается в то же время, что и Ахматова, в "Ежемесячном журнале" В. Миролюбова (1914) и в "Заветах" (1914, № 6).
Речь шла до сих пор об историко-литературных точках соприкосновения между обоими поэтами: трудно без натяжки найти тематическое или эстетическое сходство в их поэзии 10-х годов.
Зато в 20-е гг. Клычков перенимает у опального поэта тонкие психологические параллели, в которых душевная драма раскрывается через внешние признаки:
И под руку она ушла с другим.
Я перекинул за плечи кошелку
И потонул в повечеровый дым24.
В автобиографии, сопровождавшей в 1926 г. сборник рассказов "Серый барин" (перепечатанной в советском издании романов Клычкова 1988 г.), находится скрытая цитата из стихотворения Ахматовой 1913 г.: "Мать с отцом промышляли в городе (земля у нас не кормит, тверская скудная земля)"25.
семьи матери Н. Гумилева. Но стихотворение Ахматовой "Ты знаешь, я томлюсь в неволе..." имело для Клычкова более глубокое звучание; в нем выражено то восприятие России, которое ему самому было присуще - блоковская любовь к "нищей" России, невозможность "слияния" с народом26 и память о родной земле как об устойчивом приюте, с чувством боли и тревоги за нее:
"Стихи эти очень важны для понимания всего творчества Ахматовой. Это как бы возвращение в Россию - только не из чужой земли (если вспомнить блоковское: "И опять мы к тебе, Россия // Прибрели из чужой земли"), а из "серебряного века", что, может быть, было еще дальше. Впрочем, и Блок, наверно, имел в виду то же самое. Это стихотворение не только всплеск любви к как будто часто забываемой за сложными заботами и тревогами, но на самом деле всегда неотрывной от сердца и от судьбы родной земле, не только тревожное ощущение ее неблагополучия, но еще и взгляд на себя ее глазами - осуждающими взорами этих "спокойных загорелых баб". В этом возвращение не только к родной земле, но и к самой себе, к своей сути, от которой ее много раз и после этих стихов куда-то отвлекало, но от которой она никогда не отходила так далеко, чтоб было трудно вернуться"27.
Отныне общая судьба сближает творчество Ахматовой и Клычкова: критика усматривает в нем лишь "мистицизм" и "национализм"28 (плюс "эротизм" у Ахматовой и "кулачество" у Клычкова). Пушкин становится главной опорой Клычкова: "В разгар футуризма и поэтического атеизма, Пушкин для меня всегда был образом утешения, успокоения и надежды"29.
Клычкову удастся еще печатно выступить против травли, но он чувствовал себя уже "литературным смертником"30. "Страх и Муза" овладевают Ахматовой и Клычковым:
Страшно выглянуть за дверь:
Как в глухой берлоге зверь31.
И мне не разобрать
Теперь, кто зверь, кто человек,
И долго ль казни ждать32.
"Победившее смерть слово"33 не оставило Анну Ахматову. А Сергей Клычков, всю жизнь искавший то "слово, в котором сразу сказано обо всем: о земном и небесном"34, верил, что
Вечно лишь души сиянье,
Заглянувшей в мрак и тьму. 35
"Русская Сафо", оттолкнувшись от того, что в "Серебряном веке" и в "Бродячей собаке" было искусственностью и узостью, и "Последний Лель", отточив свой природный дар в общении с символистами и акмеистами, пришли уже в 20-е годы к единому пониманию искусства как пути мужества и сострадания.
Примечания
2. Б. С. Кузин. Об О. Э. Мандельштаме. - "Вестник РХД", № 140, 1983, с. 117. Ахматова гостила у Мандельштамов зимой 1933-34 г. (см.: Анна Ахматова. Сочинения. Том 3. Париж, 1983, с. 128).
3. В ИМЛИ хранится переписка Клычкова по "квартирному вопросу" с 1925 по 1932 гг. (ф. 67, №№ 6-10). Вот выдержки из нее:
"В свое время жилищная комиссия Федерации [Объединений Советских Писателей] всесторонне ознакомившаяся с моими жилищными условиями, для чего приходил специальный тов., фамилии которого к сожалению не помню, вынесла постановление о необходимости дать мне сносные условия для работы, т. е. увеличить площадь моих 12 кв. м, ибо при населении на них в 4 человека (С. Клычков с женой, дочерью и тещей! мне приходится работать в соседстве с прислугой тов. Ловцова, т. е. на кухне" (Заявление Клычкова в жилищную комиссию Федерации (получено 22 декабря 19291, ИМЛИ, ф. 67, № 8, л. 2. На нем - резолюция В. Т. Кириллова от 3 апреля 1931: "Считать, что условия в которых живет писатель С. Клычков не пригодны для творческой работы. Ему приходится писать почти на кухне").
"Не видя никакого выхода для себя в том положении, в котором я сейчас, т. е. прямо говоря, не считая возможным работать в соседстве с кастрюлями и веселыми дом-работницами (т. е. и это, конечно, возможно, но не все время), вместе с тем изнемогшим до ужаса от хлопот, прошу меня исключить из Союза, лучше жить под кустом, чем испытывать такое унижение, увы я уже старик и все время кидаться на кулачки у меня нет ни силы ни охоты" (Заявление ("последнее") в правление Союза Писателей, без даты (1931-1932, ИМЛИ, ф. 67, № 10).
Впереди одна тревога
И тревога позади.
Посиди со мной немного,
Ради Бога посиди...
"Октябрь", 1987, № 6, с. 200 (то же см. в его кн.: Несгораемые слова. Москва, 1983, с. 31).
6. См.: Б. Кузин. Указ. соч., с. 118: "С явной симпатией, может быть, правильнее было бы даже сказать - с любовью, относился О. Э. к своему соседу по квартире в Доме Герцена С. А. Клычкову".
7. Известно, что человеческая память - выборочная и лучше сохраняет то, что связывается с уже знакомой ей информацией. Мемуаристы, возможно, не зафиксировали высказываний Ахматовой о Клычкове, потому что это имя им было незнакомо. В 60-е гг. мало кто знал Клычкова.
8. Дата 1 (13) июля фигурирует на воинском билете Клычкова 1923 г. Она приведена в статье о Клычкове, подписанной К. Сергеевым (псевдоним А. Д. Синявского), в Краткой литературной энциклопедии. В неизданной автобиографии 1933 (?) г. Клычков говорит, что "родился в малиннике 9-ого или 11-ого июля в 89 в Чертухинском лесу около деревни Дубровок" (близ Талдома). В биобиблиографической литературе о Клычкове приводятся и другие даты (в июне-июле 1889 г.). Только метрика Клычкова могла бы рассеять эту неопределенность.
9. О лунатизме Ахматовой известно немного (см.: Лидия Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. Том 2. Париж, 1980, с. 315). Лунатизм Клычкова оставил глубокий след в его творчестве. В уже цитированной автобиографии Клычков пишет: "До 12 лет я был лунатиком, ходил по крышам и лазил по деревьям не хуже кошки, свидетельств этому факту нет, кроме моего восторженного поклонения месяцу и ночному небу". Полуавтобиографический герой "Сахарного немца" вспоминает свои "лунатные ночи" (С. Клычков. Сахарный немец. Париж, 1982, с. 127, 287), и месяц занимает центральное место в художественном мире Клычкова: месяц - "цыганское солнышко", "чародей", луна - "прародительница тайны и снов". Клычков слагает им поэмы в прозе (С. Клычков. Чертухинский балакирь. М., 1988, с. 341, 530, 559-560).
"Сергей Антонович дал ей (Ахматовой! водку в своем стакане, и она приняла его".
11. П. А. Журов. Две встречи с молодым Клычковым. - "Русская литература", 1971, № 2, с. 149.
12. Анна Ахматова. Стихотворения и поэмы. "Библиотека поэта", Большая серия. Л., 1976, с. 521. Неизвестно - чье многоточие.
13. К. Азадовский. Клюев и Есенин в октябре 1915 года. - "Cahiers du Monde russe et sovietique", XXVI (3-4), 1985, p. 413-424.
14. См.: В. А. Вдовин. Есенин и литературная группа "Краса". - "Научные доклады высшей школы. Филологические науки", 1968, № 5, с. 66.
16. "Ведь ты знаешь, что мы с тобой козлы в литературном огороде и только по милости нас терпят в нем и что в этом огороде есть немало колючих кактусов, избегать которых нам с тобой необходимо для здравия как духовного, так и телесного. Особенно я боюсь для тебя: ты как куст лесной щипицы, который чем больше шумит, тем более осыпается (...) Знай, свет мой, что лавры Игоря Северянина никогда не дадут нам удовлетворения и радости твердой, между тем как любой петроградский поэт чувствует себя божеством, если ему похлопают в ладоши в какой-нибудь "Бродячей собаке", где хлопали без конца и мне и где я чувствовал себя наинесчастнейшим существом из земнородных (...) Я холодею от воспоминаний о тех унижениях и покровительственных ласках, которые я вынес от собачьей публики" (письмо Н. Клюева С. Есенину, август (?) 1915 г., опубликованное К. Азадовским в статье: "Есенин и Клюев в 1915 году (начало знакомства)". - В сб.: Есенин и современность. М., 1975, с. 239).
17. Е. И. Лямкина. Вдохновение, мастерство, труд (Записные книжки А. Ахматовой). - В сб.: Встречи с прошлым. Вып. 3. М., 1978, с. 400; см. Анна Ахматова. Сочинения. Том 3. Париж, 1983, с. 163.
18. "Что у вас в Питере? Ходишь на вечера лит. али нет? Городецкого ты встречаешь? Сказывали, что у него носик стал похож на революционный флаг!" (письмо С. Клычкова П. Журову, осень 1912; - см.: "Русская литература", 1971, № 2, с. 153). С. Городецкий введен в роман "Сахарный немец" в образе "длинноносого приятеля" героя (указ. соч., С. 70, 289, 432).
19. На обратной стороне фотографии 1913 г. (воспроизведенной в сб. С. Клычкова "Избранная поэзия", с. 3) находится следующее посвящение Клычкова Городецкому: "Верь, милый друг - что очень люблю тебя. Люблю тебя за простоту человеческую и за чудесный Божий дар песни. Люблю тебя оттого, что в первую же встречу увидел тебя светлого и простого! Твой Сергунька" (опубликовано Г. Маквеем: Esenin, Klyuev, Klychkov and Oreshin: New Photographs and Texts. - "Russian Literature Triquarterly", No. 16, 1979, p. 288).
21. См.: К. Азадовский. Н. А. Клюев и "Цех поэтов". - "Вопросы литературы", 1987, № 4, c. 269-278.
22. "Мы немного лесные звери": из указ. статьи Н. Гумилева. Это же заявление высмеивает А. Блок в своей статье 1921 г. "Без божества, без вдохновенья..." "Небоскреб акмеизма": Н. Гумилев.
23. Письмо С. Клычкова П. Журову, начало 1914 (?) г.: - см.: "Русская литература", 1971, № 2, с. 154.
24. С. Клычков. Домашние песни. М., 1923, с. 46; его же. Избранная поэзия, с. 91 (впервые: "Красная новь", 1922, № 4, с. 89).
"Тверская скудная земля": из стихотворения Ахматовой "Ты знаешь, я томлюсь в неволе..." (Четки, 1914).
26. "В деревне вот почему немножко тяжело: народ больно угрюмый, злой, злючий, любить их некого! (...) Бог с ними, конечно, я их люблю от ради сердца и буду просить Бога, чтобы и они меня полюбили!" (письмо С. Клычкова П. Журову, осень 1912 г., - см.: "Русская литература", 1971, № 2, с. 153).
27. Наум Коржавин. Анна Ахматова и "Серебряный век". - "Грани", № 144, 1987, с. 181.
28. См.: Мишель Никё. Кто виноват? (К вопросу о судьбе крестьянских поэтов). - "Литературное приложение" № 7 ("Русская мысль", № 3750, 11 ноября 1988), с. IX.
29. Анкета о Пушкине. - "Книга о книгах", 1924, № 5/6, с. 18.
"Литературная газета", 30 сентября 1929; его же. Свирепый недуг. - Там же, 21 апреля 1930 (см.: Сахарный немец, указ. изд., с. 417-421).
Как об этом писала Н. Мандельштам и как теперь стало официально известно, Клычков был расстрелян сразу после приговора, 8 октября 1937 г. (см.: "Новый мир", 1988, № 11, с. 266). Ахматова будет поддерживать отношения со вдовой Клычкова (см. в ее кн.: Сочинения. Том 2. "Международное литературное содружество", 1968, с. 180).
31. С. Клычков. Избранная поэзия, с. 167.
32. А Ахматова. Реквием, гл. 5 (1939).
33. А. Ахматова. Поэма без героя 1, 3 (издание "Библиотеки поэта", с. 367).
35. С. Клычков. Избранная поэзия, с. 168 (1937).