Нева. - 1995. - № 9. - С. 222-223.
"От старого друга..."
Дарственные надписи Анны Ахматовой Константину Федину
В январе 1922 года журнал "Новая русская книга", издававшийся в Берлине, опубликовал список участников литературного кружка "Серапионовы братья". В нем рядом с А. М. Ремизовым и Е. И. Замятиным стояли имена А. А. Ахматовой и К. А. Федина. Кружок образовался в начале 1921 года. Вероятно, вскоре и состоялось знакомство известной поэтессы и начинающего прозаика. Завязались дружеские отношения. Этому способствовала небольшая разница в возрасте (Ахматова была старше Федина менее чем на три года), а главное - преклонение обоих перед А. А. Блоком - поэтом и человеком.
"Подорожник" (Петроград, 1921) с дарственной надписью: "Константину Александровичу Федину на память от сочинительницы". Той же весной увидела свет пьеса Федина "Бакунин в Дрездене". 9 июня 1922 года он подарил книгу Анне Ахматовой с надписью: "На память от сочинителя". Перекличка надписей показывает, что тон задавала Ахматова, а Федин старался ему следовать.
Следующая ее надпись была сделана на книге "ANNO DOMINI MCMXXI", выпущенной издательством "Петрополис". Ахматова писала: "Константину Федину с пожеланием радости. Анна Ахматова. Святая неделя. 1922. Петербург". Она обратилась к Федину по имени. Кроме того, сделала подарок в том же месяце, что и он, - святая неделя приходится на июнь. Наконец, особый смысл имело "пожелание радости". В семье Фединых ждали ребенка, Ахматова уже десять лет была матерью и желала Федину еще неизвестной ему семейной радости.
В сентябре 1922 года у Федина появилась дочь. По воспоминаниям Нины Константиновны Фединой, которая любезно предоставила все впервые публикуемые тексты Ахматовой, Федин встретил поэтессу на улице сразу после того, как узнал о рождении дочки. Ахматова была первой, кому он об этом сказал. Состоялось как бы заочное знакомство с новорожденной. Это воспоминание позволяет понять подтекст еще одной дарственной надписи, сделанной восемнадцать лет спустя - 25 апреля 1940 года - в Москве на книге "Четки" (Петербург, "Алконост", 1922). Надпись гласила: "Милой Нине Фединой, которую я знаю очень давно, с приветом Анна Ахматова".
Записи в дневниках Федина свидетельствуют, что он навещал Ахматову в 1920- 1930-е годы. 19 августа 1929 года: "Был у А. А. Ахматовой. В ней что-то детски жалкое, очень несчастное и неприступное в то же время, как в большом засыхающем дереве". 4 марта 1930 года: "Вчера у А. А. Ахматовой. Грустно". Были ответные визиты. Запись 24 марта 1930 года: "Заходила Ахматова. Хлопочет о пенсии". 9 января 1933 года: "Был у Ахматовой. Очень больна". Дневниковые записи Федина пронизаны состраданием к поэту и человеку, которого "неистовые ревнители" идеологической стопроцентности травили как создателя якобы "эротической" поэзии, как защитницу "помещичьего гнезда и барского особняка" и "ярого врага новой жизни". Надо сказать, что доставалось в те годы и Федину от этих же критиков. Ахматова и Федин были товарищами по несчастью. Оба страдали от трагической безысходности тогдашней жизни и от людей, которые пытались руководить литературой, но при этом путали "невеж" с "невеждами".
В 1929 году правление Издательства писателей в Ленинграде (Федин был его председателем) решило издать два тома стихов Ахматовой. Цензура вычеркнула шестьдесят стихотворений несмотря на то, что все они печатались в начале двадцатых годов. Желая добиться издания стихов Ахматовой (ее книги не выходили уже шесть лет), Федин написал записку от имени издательства и лично передал ее в центральное цензурное ведомство весной 1929 года. В записке, в частности, отмечалось: "Анна Ахматова занимает в поэзии место бесспорное. Обойти ее в истории русского стиха так же невозможно, как невозможно обойти Тютчева, Блока, Хлебникова". Через год, в марте 1930 года, Федин вновь поехал в Москву и полтора часа беседовал с главным цензором П. И. Лебедевым-Полянским. Никакие эстетические аргументы не помогли. Политический критерий был превыше всего. В этом официозная критика и цензура смыкались. Возмущенный Федин записал в дневнике: "Нельзя назначать на цензорское место людей, которым место в приюте для идиотов".
новую работу Ахматовой - статью "Адольф" Бенжамена Констана в творчестве Пушкина". В этот раз надпись была такой: "Константину Александровичу Федину - прекрасному писателю и доброму человеку. Ахматова". Своим жизненным поведением в страшные дни арестов и высылок из Ленинграда после убийства С. М. Кирова, репрессий, связанных с политическими событиями августа 1936 и февраля-марта 1937 годов, Федин заслужил имя "доброго человека". Ахматова не льстила, хотя в те годы, по верному замечанию Федина, "необыкновенно изощрились кругом льстить и подлещиваться".
Справедливо было и определение "прекрасный писатель". В тридцатые годы Федин печатал и слабые вещи, но были и художественные замечательные, подлинно гуманные произведения, например, "Санаторий "Арктур". Главы из этого романа Федин читал у себя дома, в узком кругу, Б. Л. Пастернаку, С. А. Есениной-Толстой, внучке Л. Н. Толстого, и Ахматовой. Это было в его московской квартире в мае 1940 года (Федин переехал на жительство в Москву в 1937 году). А уже в августе 1940 года Ахматова вручила Федину в Переделкине на даче писателя долгожданный сборник ее стихов "Из шести книг": "Милому Константину Александровичу Федину от его старого друга. А. Ахматова". Такая надпись дорогого стоит!
"с автографами русских писателей - Ф. Сологуба, Ахматовой, Ремизова, М. Кузмина, Замятина и др.". В 1946 году он писал своему ленинградскому приятелю Н. Н. Никитину: "Ахматовой передай привет. Узнай, как живет Анна Андреевна, и напиши мне непременно". Это был знак моральной поддержки в тот год, когда А. А. Жданов объявит Ахматову и ее стихи ненужными в советской литературе. 23 сентября 1949 года Федин записал в дневнике: "К обеду Анна Андреевна Ахматова. По-старому "царственное" величие... Классицизм суждений, бесстрастие взгляда как плод гордого самосознания. При полном понимании труднейшего своего положения "отвергнутой", она как бы говорит, что покоряется необходимости быть именно отвергнутой, ибо "достойна" играть столь важную роль "избранницы". Все это без навязчивости, с прирожденным тактом самоуважения".
"Мы сидели у яблонь. Анна Андреевна с чувством изумления, но не без польщенной гордости рассказывала, что ленинградцы предоставили ей дачу в Комарове, которой она пока не видала". В следующем году в Москве вышел сборник ее переводов из китайской классической поэзии. Она послала его Федину с автографом: "Милому Константину Александровичу Федину дружески на память о многих годах - Анна Ахматова, 3 августа 1956 года".
Да, позади были тридцать пять лет дружеского, сердечного внимания друг к другу. Гордое величие Ахматовой поддерживало силу духа и внутреннюю независимость у склонного к колебаниям и компромиссам Федина, а его душевное внимание помогало Ахматовой выдержать десятилетия морального террора со стороны государственной власти и стаи официозных литературных критиков.