Звезда. - 1997. - № 10. - С. 198-207.
В поисках потерянного Орфея:
композитор Артур Лурье
В 1992 г. в Петербурге и Кёльне по инициативе знаменитого скрипача Гидона Кремера состоялись два фестиваля, воскрешающие музыку композитора "серебряного века" Артура Сергеевича Лурье (1891-1966)1. "В поисках потерянного Орфея" - так назван документальный фильм о нем, снятый американским режиссером Элин Флипс, в котором показан и сам процесс воскрешения: Гидон Кремер разыскивает по музыкальным библиотекам ноты Лурье, исполняет его музыку, беседует с людьми, знавшими Артура Сергеевича. "Для меня было большим открытием натолкнуться на творчество совершенно забытого русского композитора Артура Лурье. Я хочу встать на защиту этого гениального человека..." - сказал Гидон Кремер в интервью газете "Русская жизнь". Таково его мнение, которое разделяют отнюдь не все. Скрипач и музыковед Соломон Волков рассказывает в фильме: "Я впервые услышал об Артуре Лурье, когда приехал в Ленинград в конце 50-х. Сам Лурье был тогда жив. Он жил в Нью-Йорке. Но для людей в Ленинграде он был как бы мертв. <...> Однако его присутствие ощущалось очень сильно. Я встречал многих музыкантов, которые еще помнили Лурье. <...> Они работали вместе с ним и бывали на его концертах. Но <...> они относились к Лурье весьма скептически. <...> То есть к Лурье как к человеку меня ничто не могло привлечь. Мое отношение изменилось в начале 60-х, когда я познакомился с Анной Андреевной Ахматовой. И она была первым человеком, который заговорил со мной о Лурье по-доброму и говорила о нем как о великом композиторе. <...> Я <...> познакомился с людьми круга Ахматовой <...> их мнение о Лурье было совершенно противоположным мнению профессиональных музыкантов. Поэты и художники считали Лурье своим, братом. Для них он был величайшим авторитетом в вопросах музыки. Они очень серьезно относились к нему, к его футуристическим экспериментам. И так мне открылась совершенно другая картина. Я увидел, что Лурье был ведущей фигурой в движении футуристов и акмеистов".
Отчасти такое положение дел сохранилось и до сих пор. О композиторе в России больше знают филологи, чем музыканты, поскольку Артур Лурье - один из адресатов лирики Анны Ахматовой. Есть определенная горечь в подобной вторичной славе. Однако именно поэтическое слово Ахматовой сегодня помогает занять свое место в культуре таким крупным личностям, как поэт и литературный критик Н. В. Недоброво, поэт и ученый-востоковед В. К. Шилейко, искусствовед Н. Н. Пунин. Об Артуре Лурье можно прочесть в книге Б. Каца и Р. Тименчика "Анна Ахматова и музыка"2. В пяти книгах А. Ахматовой, изданных под ред. Р. Тименчика в 1989 г., А. Лурье уделено большое место3. Здесь можно прочесть и фрагменты его статей - у него был несомненный литературный дар. В романе М. Кралина "Артур и Анна"4, посвященном отношениям Лурье и Ахматовой, трактовка темы может вызвать сопротивление, но нельзя не отметить, что М. Кралин одним из первых, еще в 70-е годы, заинтересовался почти никому не ведомым именем; в романе публикуется целый ряд интересных материалов.
Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме стал местом, где память об А. Лурье материализуется в документах и экспонатах. Здесь хранятся ноты А. Лурье - подлинники и копии: молчащая музыка, которая зазвучала в 1994 и в 1996 годах на вечерах, посвященных композитору. Писательница Ирина Грэм, последняя возлюбленная А. Лурье и горячая защитница его творчества5, прислала в дар музею магнитофонную запись голоса Артура Сергеевича, сделанную профессором К. Брауном в 1965 г.; записи его произведений; либретто оперы "Арап Петра Великого", созданное ею по предложению композитора; свои "Биографические заметки" о нем, написанные по его рассказам6. Живущая в Петербурге дочь Лурье от первого брака Анна Артуровна Иванова передала в музей семейные фотографии и уникальную реликвию: открытки по эскизам К. Сомова на 7 дней недели. В свободное поле внутри сомовских виньеток Лурье вписал короткие, по-футуристически бурные музыкальные фразы. Открытки были подарены им пианистке Ядвиге Цыбульской, на которой он был женат в 10-е годы.
Из "Биографических записок" И. Грэм: "Артур Сергеевич познакомился с Ахматовой на каком-то литературном собрании. <...> По словам А. С, Ахматова была "важная молодая дама". <...> После заседания все поехали в "Бродячую собаку". А. С. снова очутился за одним столом с Ахматовой. Они начали разговаривать, и разговор продолжался всю ночь. <...> Под утро A. А. и А. С. поехали из "Бродячей собаки" на острова. "Было так, как у Блока, - гoворил А. С. - И хруст песка, и храп коня". В сумочке у Ахматовой была корректура "Четок". <...> Эта ночь определила всю дальнейшую жизнь А. С. <...> по его словам, Анна Андреевна разорила его гнездо, как коршун, и все разрушила в его молодой семейной жизни. <...>
Ахматова была кумиром своей свиты. Почитатели получали от нее "царские подарки" - перчатку, ленту, клочок корректуры, старую сумку (в музее хранится сумочка Ахматовой, подаренная ею М. Лозинскому. - О. Р.), "старый сапог", шутил А. С. Сам он получил тот самый "малиновый платок", о котором говорится в стихотворении "Со дня Купальницы-Аграфены", А. С. написал на него музыку. <...>
Встреча с Ахматовой имела для А. С. фатальные последствия: он настойчиво искал ее образ в других женщинах; только смертельно больной угасающий, он понял, что "двух (и больше) Ахматовых" не бывает. <...> Но несмотря на весь блеск, красоту, очарование Анны Андреевны ("глаза зеленые, голос гортанный, и руки Музы": допишет Музы смуглая рука7 - это рука самой Ахматовой), несмотря на всю ее славу <...> А. С. сравнивал Ахматову "серебряного века" с Хромоножкой Достоевского, воплощавшей в себе при всем юродстве и убожестве Вечную Женственность".
с автографом автора: "Огню огней, чёрту чертей - Артуру Лурье от Александра Блока". А. Лурье начинал как композитор-футурист, был близок кругу поэтов-футуристов. "Хлебников был для нас моральным авторитетом, нашим духовным старцем от искусства", - писал Артур Лурье в статье "Детский рай"8.
В те годы Лурье искал новые звучания, экспериментируя с атональностью, четвертитоновостью, джазовыми ритмами и проч. В ироническом ключе творческие поиски А. Лурье описал в "Полутораглазом стрельце" его товарищ тех лет, поэт Бенедикт Лившиц: "Эта новая музыка требовала как изменений в нотной системе (обозначения четвертей, осьмых тонов и т. д.), так и изготовления нового типа рояля - с двумя этажами струн и с двойной (трехцветной, что ли) клавиатурой. Покамест же, до изобретения усовершенствованного инструмента, особое значение приобретала интерпретация. <...>
И Лурье со страдальческим видом протягивал к клавишам бехштейна руки, улыбаясь, как Сарасате, которому подсунули бы трехструнную балалайку"9.
Теории А. Лурье нашли свое полное воплощение лишь в нескольких его произведениях. "Но уже в те годы (1914-16), - пишет И. Грэм, - Артур Сергеевич понял, что "атональность ведет к эмоциональному опустошению в силу своей объективности и своего абстрактного мышления". <...> "Всё же я не отказываюсь наотрез от 1 2-титонной системы, - говорил А. Лурье, - я пользуюсь ею только в тех случаях, когда нахожу ее необходимой <...>"". Немецкий музыковед, автор статей о жизни и творчестве А. Лурье, доктор Детлеф Гойовый говорит в фильме: "Лурье был предшественником Шёнберга и додекакофонистов. В 1912 году он закончил свою первую двенадцатитоновую серию - сочинения а-ля Скрябин. Это был великий взрыв звука. После этого появились "Фермы в воздухе", где акцентировался графический аспект. Но потом он пошел г. совершенно другом направлении. Его глубоко почитаемый учитель Бузони как-то сказал, что ни одно художественное решение не должно повторяться. И Лурье всегда придерживался этого правила. Очень часто он первым открывал нечто. Но когда это нечто входило в моду, он неизменно переходил к чему-то другому".
Артур Лурье написал музыку на многие произведения Анны Ахматовой. В музейной экспозиции выставлены ноты "Четок" с обложкой П. Митурича.
Со дня Купальницы-Аграфены
Малиновый платок хранит.
Молчит, а ликует, как царь Давид.
Тогда и такие посвященные Лурье строки могут читаться под знаком царя Давида:
На меня поглядели очи...
Еврейство, от которого Лурье отказался в пользу европейского в себе, вероятно, было важно для Ахматовой.
Наум Израилевич Лурья стал Артуром Винцентом Лурье - псевдонимы были в духе времени. По свидетельству Бенедикта Лившица10, Артуром композитор назвался в честь Шопенгауэра, Винцентом - в честь Ван-Гога. Лурье сменил иудаизм на католицизм. И. Грэм: "Мать Артура Сергеевича была, по его словам, кротчайшим созданием; он называл ее "ветхозаветной христианкой". <...> Мистицизм Анны Яковлевны передался ее любимому старшему сыну, чтение Библии привело к чтению Евангелия. <...> По достижении совершеннолетия Артур Сергеевич принял католичество и был крещен в Мальтийской капелле, в Петербурге".
Но для Ахматовой он оставался царем Давидом.
"Связь А. А. с А. С. оборвалась из-за войны 1914 года и связанных с ней эмоций Ахматовой". Трудно сказать, правильно ли объяснял А. Лурье причину разрыва. Начало войны действительно потрясло А. Ахматову:
Мы на сто лет состарились, и это
Тогда случилось в час один...
Но в 1 914 г. у Ахматовой был роман с Н. Недоброво.
В 1919 г. отношения Ахматовой и Лурье возобновились. Анна Андреевна была тогда замужем за В. Шилейко, исполнявшим в ее поэтической биографии роль "дракона":
Покорна я одной господней воле.
Я не хочу ни трепета, ни боли.
Мне муж - палач, а дом его - тюрьма.
После развода у нее с Шилейко установятся теплые дружеские отношения. А пока. "Шилейко <...> держал Ахматову взаперти; вход в дом, через подворотню был заперт на ключ, и ключ Шилейко уносил с собой. Анна Андреевна: будучи "самой худой женщиной в Петербурге", ложилась на землю и "выползала из подворотни, как змея" а на улице ее ждали, смеясь, Артур Сергеевич и Ольга Афанасьевна. Глебова-Судейкина" (И. Грэм). Уйдя от В. К. Шилейко, она со временем перебралась в квартиру Глебовой-Судейкиной на Фонтанке, 18. Жили втроем. Такие семейные треугольники не были для "серебряного века" чем-то диковинным. Но новая эпоха накладывала на все свой отпечаток. Так в 1921 г Ахматова работала библиотекарем в Агрономическом институте за дрова.
"Наш марш" он пишет о своем отношении к Октябрю. "Блок имел на меня громадное влияние; вместе с ним я слушал музыку революции. Как и мои друзья, авангард молодежи - художники и поэты, - я поверил в Октябрьскую революцию и сразу примкнул к ней. <...> Впервые мальчишкам-фантастам сказали о том, что они могут осуществить свои мечты, и в чистое искусство не вторгнется не только никакая политика, но вообще никакая сила. <...> За эту веру в нас мы безоговорочно вошли в революцию; наше движение удержалось и утвердилось еще и потому, что нас поддерживал В. И. Ленин. <...> Время было фантастическое, невероятное, и футуризм было самое чистое из всего, что я когда-либо знал"11. В музее хранится автограф А. Лурье на репродукции его портрета 1915 г. работы П. Митурича. Это дарственная надпись композитору Н. М. Стрельникову, который был заместителем Лурье в Музыкальном отделе: "На память о днях, опаленных светлым безумием. Артур Лурье. 19 9/Х 18 Петербург".
Ахматову революционные перемены в восторг не приводили. И то, что она стала подругой комиссара, католика, футуриста, недавнего денди Артура Лурье, - это и знак надлома эпохи, и знак особой личной свободы, на которой настаивали художники "серебряного века".
В 1921 г. Ахматова пишет либретто к задуманному Лурье балету "Снежная маска" - по Блоку. Это либретто не сохранилось.
В истории отношений с А. Лурье было и много тяжелого для Ахматовой. В 1922 г. она начала писать стихотворение "Мелхола", затем оставила его и дописала уже только в 1960-61 гг. Так вышло, вероятно, потому, что стихотворение это, несмотря на библейскую тему, было слишком личным:
А царская дочка глядит на певца,
В душе ее скорбь и обида.
Но хочет Мелхола - Давида.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Наверно, с отравой мне дали питье,
Бесстыдство мое! Униженье мое!
Бродяга! Разбойник! Пастух!
Зачем же никто из придворных вельмож,
Увы, на него не похож? <...>".
А в глубине четвертого двора
Под деревом плясала детвора
В восторге от шарманки одноногой,
И била жизнь во все колокола...
Сужденной всем, единственной дорогой.
В 1922 г. Лурье выехал в командировку в Берлин, оттуда отправился в Париж и в Россию уже не вернулся. Знал ли он, что уезжает из России навсегда? Сведения о его отъезде противоречивы. Из "Биографических заметок" И. Грэм: ""Я не предполагал, что расстаюсь с Россией", - говорил он. Увы, А. С. не суждено было увидеть горячо любимую им родину; из Берлина он поехал в Париж, и эта поездка была для него фатальной; <...> А. С. не вернулся в Россию не из-за политических соображений или убеждений, а потому что соблазнился блеском тогдашнего Парижа и <...> искусством Игоря Стравинского, делавшего музыкальную эпоху". Однако, судя по записи П. Лукницкого, сделанной им со слов Ахматовой, Лурье не собирался возвращаться: "Лурье уезжал от АА со слезами. Умолял АА приехать к нему. АА сказала: "Приеду, приеду следующим пароходом..." У АА есть семнадцать писем А. Лурье, в которых он просит ее приехать. Ни на одно АА не ответила. А. Лурье писал ей письма и через свою мать (которая приходила с ними к АА), и через академические учреждения, и т. д."12. Звал Лурье к себе и Судейкину, и в 1924 г. она эмигрировала, но вместе они уже не были, в жизни Лурье появились другие женщины. Впоследствии Лурье посвятил Ольге Судейкиной прекрасные страницы воспоминаний.
Из Парижа Лурье пришлось снова отправиться в Берлин: он был выслан за свое комиссарское прошлое. В Берлине он учился у Бузони. В 1924 г. Лурье снова в Париже. Он обретает свое место в парижской музыкальной жизни. С 1922 г. Лурье дружит с И. Стравинским и поддерживает Стравинского на его новаторском туги. Они вместе концертируют. В 1935 г. Лурье создает крупное произведение: оперу-белет "Пир во время чумы" по Пушкину и Вильсону. Тогда, в 30-е годы, А. Лурье достигает вершин признания. Но происходит его ссора со Стравинским, которая губит музыкальную карьеру Лурье: Стравинский, ставший великим авторитетом, определяет "музыкальную политику" во Франции. Музыку Лурье перестают исполнять.
В Советском Союзе имя Лурье вообще не звучало. Дочь Артура Сергеевича Анна почти ничего не знала об отце: мать о нем никогда не рассказывала. Замуж Ядвига Вильгельмовна Цыбульская больше не выходила. Зарабатывала на жизнь себе и дочери, будучи совслужащей и давая частные уроки музыки. В 1930 г., после смерти матери, 5-летняя Анна Лурье получила от отца письмо и фотографию. Артур Сергеевич звал дочку к себе в Париж. Юная комсомолка ответила, что отношения между ними возможны, только если он вернется на родину. Анна Артуровна бедствовала в эти годы. Некоторым подспорьем были деньги, которые ей передавала бабушка: она получила от сына то ли одну, то ли несколько посылок. Из-за отца-невозвращенца Анну Артуровну не приняли в Радиоинститут, и она поступила в Химико-технологический институт мясной промышленности. Родные Apтypa Сергеевича поддерживали с ним тайные отношения. В частности через Ахматову. Племянница Лурье Нина Владимировна Варгина рассказывает, что родные очень тепло относились к Артуру Сергеевичу, но боялись возможных репрессий из-за контактов с эмигрантом. Отец Артура Сергеевича каждый раз, когда от сына что-либо приходило, тут же сообщал об этом Луначарскому. Во время войны связь Лурье с родными была окончательно потеряна.
Лурье был слишком независимым и бескомпромиссным в своих творческих взглядах, чтобы вписаться в чуждую ему среду. Он бедствовал. В 50-60-е гг. большую поддержку - и душевную, и финансовую - ему оказывала его молодая возлюбленная Ирина Грэм. Помогал также друг Лурье - религиозный философ Жак Маритэн. По воле его умершей жены Раисы Маритэн Лурье с женой с 1960 г. жили в их доме в Принстоне.
Дружба с Маритэном началась в 1924 г. и не была случайностью: как и многие художники "серебряного века", Лурье с годами становится все более религиозен. Постепенно меняется и его музыкальный стиль: от крайней усложненности - к аскетичности и ясности. И. Грэм пишет о музыке Лурье: "это как сверкающий на солнце океан - и синева, и даль, и шумящие волны, и вечность стихии, и очищение. Мистичность водной стихии..."
В 1949 г. Артур Сергеевич предложил Ирине Грэм написать либретто к опере "Арап Петра Великого", заказанной ему Фондом Кусевицкого13. "Началась совместная работа. Либретто было написано на основе одноименной повести Пушкина, с использованием его стихов, а также стихов других русских и зарубежных поэтов". В одном из писем к И. Грэм Лурье писал: "Основная тема, чтобы ее рассказать в нескольких словах, мне представляется так: в 1-м действии, в Париже, графиня рожает черного ребенка, его подменивают белым. Во 2-м и 3-м - в Петербурге - жена рожает белого ребенка, его подменивают черным. Вот и все, и либертинная опера во вкусе 18 столетия в одной формуле"14. Однако, не теряя прелестного элемента легкости, опера постепенно обретала все более сложный характер. И. Грэм пишет: "Молодой африканец свершает свою судьбу на фоне византийского великолепия России; кульминационным пунктом либретто <...> являются два громадных вопроса, стоящих на повестке современности, - Россия и Африка. <...> "Арап" прежде всего восстанавливает классический стиль "большой оперы"; покоится опера на фундаменте итальянской комедии масок. Два доминирующих в "Арапе" элемента - сказочно-мифологический в лице Авгура с его проделками и интригами, - тема Медного Всадника, символизирующая Петра Великого; и, наконец, эпический и исторический элемент, относящийся к созданию новой столицы России, страны, которая определялась как полуевропейская и полуварварская, пробуждающаяся от своего азиатского сна и неподвижности". К 1960 г. партитура оперы была готова.
Начиная "Поэму без героя", Ахматова писала:
А во сне мне казалось, что это
И отбоя от музыки нет.
Впоследствии она спрятала имя:
Я пишу для кого-то либретто...
В 1959 и 1962 гг. Ахматова действительно сделала попытку написать такое либретто - не оперы, а балета, заметив: "... на этом маскараде были "все"". Это был маскарад теней 1913 г., так же основанный на комедии масок, как и опера Лурье.
"Поэма без героя" перекликается с либретто "Арапа". Что не удивительно: и поэма, и опера ведут происхождение от искусства "серебряного века". Не случайно и у Ахматовой, и у Лурье:
Мейерхольдовы арапчата
Затевают опять возню.
Этими строками Анна Ахматова вводит в поэму воспоминание о "Дон Жуане" Мольера в постановке В. Мейерхольда в 1910 г Мейерхольд несколько раз появляется на страницах "Поэмы без героя": то под именем доктора Дапертутто из повести Гофмана "Приключения новогодней ночи", то под его собственным именем - в конце либретто: "(но в глубине "мертвых" зеркал <...> одноногий старик-шарманщик (так наряжена Судьба) показывает всем собравшимся их будущее - их конец). Последний танец Нижинского, уход Мейерхольда".
В одном из набросков к драме "Энума элиш", "Рукопись, найденная в бутылке", в бутылке приплывает рукопись "не то балетного либретто, не то киносценария (фамилия автора смыта соленой водой, но все же, кажется, Лурье)", в которой содержится "Интермедия": "На просцениум выходят арапчата и ведут себя примерно, как в "Дон Жуане" 1910 г. Факелы". Затем следуют строфы из "Поэмы без героя".
Не только Лурье присутствует в поэме, но и Ахматова, видимо, тайно присутствует в опере - и в сцене мучительного расставания Ибрагима Ганнибала с Элеонорой, и в звучащих дважды словах из "Каменного гостя" А. С. Пушкина:
Из наслаждений жизни
Одной любви музыка уступает;
Но и любовь - мелодия.
"мелодия" написала - "гармония".
Есть в либретто "Арапа" и пронзительный момент признания Артура Сергеевича в любви к России. К Ибрагиму, находящемуся во Франции, обращаются со словами: "Вы не родились подданным Петра. <...> воспользуйтесь его великодушным позволением. Не место Вам в России полудикой, среди свирепых сыновей холодной Скифии". На что Ибрагим отвечает: "<...> долг велит мне возвратиться в страну Петра. Судьба моя с ним связана. И если было бы возможным для меня увидеть знойные пески страны родной, то и там, под небом Африки моей, стал бы я грустить о сумрачной России". Как-то И. Грэм спросила своего друга, любит ли он Россию. Лурье ответил: "Обожаю".
Опера "Арап Петра Великого" была написана, но не была поставлена. Эта музыка прозвучала впервые в 1992 г. в Кёльне - в концертном исполнении. В фильме "В поисках потерянного Орфея" С. Волков в беседе с Г. Кремором замечает: "Насколько изменилась бы русская опера второй половины XX века, если бы "Арап Петра Великого" был поставлен в Ленинграде тогда, когда он был написан, в начале 60-х!"
"Поэма без героя" тоже увидела свет не в 40-е годы, когда появилась ее первая редакция. Полностью она была издана в России уже в годы перестройки. Но за границей она была напечатана в 1960 г. в США, в первом номере альманаха "Воздушные пути". Артур Лурье прочел ее. По словам И. Грэм, "она его глубоко взволновала, он сказал: "Там всё о нас, о нашей жизни втроем"". "Там" было не только о них, "там" было - обо всех: Ахматова никого не забыла. В том же номере альманаха была напечатана фотография Ахматовой. "Увидев ее, Артур Сергеевич ЗАПЛАКАЛ от вида седой дамы с оренбургским платком на плечах"15.
Лурье понял, что Ахматова писала свое "либретто" - для него. Так появилась его музыка к поэме - "Заклинания". Ахматова знала об этом. Еще в 1960 г. она написала стихотворение "Самой поэме", к которому взяла эпиграф из О. Мандельштама: "И слово в музыку вернись".
Песня словно звучит из сада,
Каждый вздох проверить могу.
И я знаю - с ним ровно то же...
В следующем номере альманаха "Воздушные пути", в 1961 г., были опубликованы более поздний вариант поэмы и музыка к ней.
"Музыка. Служит ли она убежищем для духа? Священные напевы, их магия очаровывают зверей и оживляют камни. Но это не гуманизм. Что же это? Это космический закон, борющийся с хаосом, косностью, отсутствием духовности, с самодовольной пошлостью. Это новый орфизм - музыкальная религия"; "В каждом творении Шекспира утверждается вера в музыку как в спасительную силу"16. У Ахматовой это звучит так:
А та, кого мы музыкой зовем
За неименьем лучшего названья,
Спасет ли нас?
В 1910-е годы Артур Лурье был для Анны Ахматовой своего рода проводником в мир музыки. Их разговоры, его игра на рояле (он был замечательным пианистом) будут памятны ей до конца дней.
"Чакону" Баха и "Орфея" Монтеверди. Впоследствии "Чакона" стала в произведениях Ахматовой знаком тайного присутствия Лурье.
Летом 1956 г. "Чакону" исполнит для Ахматовой альтист Ф. Дружинин. В своих воспоминаниях он рассказывает, как Ахматова была потрясена этим произведением. "Оказалось, что Анна Андреевна никогда не слышала этой музыки и ничего не знает о ней"17. Ахматова придет на концерт Ф. Дружинина и услышит "Чакону" еще раз. Но так и не откроет музыканту правду о том, как давно знакома ей эта музыка.
После этого и появятся упоминания "Чаконы" в произведениях Ахматовой.
В стихотворении "Сон", написанном 14 августа 1956 г.:
А мне в ту ночь приснился твой приезд
И в розах, что напрасно расцвели...
Первоначально это стихотворение называлось "27 декабря 1940", указывая на число, когда Ахматова начала писать "Поэму без героя". Значит, Лурье был одним из тех, о ком она думала, приступая к работе над поэмой.
В самой поэме есть упоминание о "Чаконе":
Полно мне леденеть от страха,
А за ней войдет человек...
Он не станет мне милым мужем,
Но мы с ним такое заслужим,
Что смутится Двадцатый Век.
"Третьего и последнего" "Посвящения" поэмы, имеющего дату 5 января 1956 г., т. е. до исполнения "Чаконы" Дружининым. Однако общеизвестно, что Ахматова часто играла с датами, мифологизируя реальность. Возможно, здесь мы имеем дело именно с такой игрой. Эпиграфом к "Посвящению" Ахматова берет строчку из "Светланы" Жуковского: "Раз в Крещенский вечерок". Подзаголовком - фразу: "Le jour des rois", к которой сама дает примечание: ",,Le jour des rois" - канун Крещенья: 5 января". При этом речь идет не о православном, а о католическом Крещении. А французская фраза означает "День царей". И дата, и подзаголовок, вероятно, указывают здесь на Лурье: католика и, в ахматовской символике, - царя (царя Давида). Значение даты "5 января 1956 г." этим, однако, не исчерпывается. М. Кралин в комментарии к поэме пишет: "Время действия в этом "Посвящении" - 5 января 1946, когда, в канун Крещенья. Ахматова гадает на того, кто когда-то играл ей "Чакону" Баха (А. Лурье в 1915 году), но вместо него приходит сэр Исайя Берлин, приходит, чтобы "заслужить" Постановление и проститься на 10 лет"18.
Исайя Берлин, английский филолог и философ, в 1945 - начале 1946 г. был в Советском Союзе в качестве временного сотрудника британского посольства. В конце 1945 и 5 января 1946 г. Берлин побывал в гостях у Ахматовой в Фонтанном Доме. Эти встречи оставили глубокий след в творчестве Ахматовой. И не только в творчестве. Анна Андреевна считала, что Постановление Жданова было вызвано гневом Сталина на нее за эту встречу. И действительно, как стало известно сейчас, в ее досье появляется новый штрих: Ахматова - английская шпионка19. Видимо, и арест сына в 1949 г. был связан с этим свиданием с иностранцем. Поэтому, когда в 1956 г. Исайя Берлин приедет в Россию снова, Ахматова откажется увидеться с ним, опасаясь за Льва Николаевича Гумилева, недавно освободившегося из лагеря.
В 1945-46 гг. Исайя Берлин был для Ахматовой вестником из недоступного для нее мира. Берлин пишет в своих воспоминаниях: "Ахматова стала расспрашивать меня о судьбе своих старых друзей, которые эмигрировали из России и которых я мог бы знать. <...> И действительно, с некоторыми из них я был знаком. Мы поговорили о композиторе Артуре Лурье, которого я встретил в Америке во время войны"20.
Сквозь одного героя просвечивает другой, новое чем-то напоминает прежнее, и даже лица и биографии героев слегка похожи. Берлин родился в 1909 г. в еврейской семье в Риге (впоследствии из иудаизма перешел в католичество), 4 года в детстве провел в Петербурге, в 1919 г. из Петрограда переехал в Ригу, затем - в Англию. Не только "Третье посвящение" в поэме, но и стихотворение "Сон", видимо, обращено одновременно и к Лурье, и к Берлину.
Несколько раз, то прямо, то скрыто, Ахматова упомянет "Чакону" в набросках к драме "Энума элиш". В частности, в наброске от 10 ноября 1964 г.: "Показывается Луна. Альт вдали играет Чакону Баха. Икс встает и начинает танцевать со своим отражением"21. В сомнамбулическом состоянии героиня драмы вызывает из пятна на стене некую мужскую Тень, а затем возникает Голос.
"Энума элиш" связана с воспоминаниями об Артуре Лурье, говорит дневниковая запись Ахматовой от 20 мая 1962 г.: "В Ташкенте (1943-1944 гг.) я сочинила и написала пьесу "Энума элиш", которая была сожжена 11 июня 1944 в Фонтанном Доме. Теперь она вздумала возвращаться ко мне.
(Днем узнала новое об Артуре. Будто гремит в Америке)"22.
Анна Андреевна ошибалась: Лурье в Америке не гремел. Об этом она узнает из письма, которое Лурье решился написать ей в 1963 г., когда связь с эмигрантом уже не могла ей навредить:
"25-III-63. Моя дорогая Аннушка, недавно я где-то прочел о том, что когда д'Аннунцио и Дузе встретились после 20 лет разлуки, то оба они стали друг перед другом на колени и заплакали. А что я могу тебе сказать? Моя "слава" тоже 20 лет лежит в канаве, т. е. с тех пор, как я приехал в эту страну. Вначале были моменты блестящего, большого успеха, но здешние музыканты приняли все меры, чтобы я не мог утвердиться. Написал я громадную оперу "Арап Петра Великого", и посвятил ее памяти алтарей и очагов. Это памятник русской культуре, русскому народу и русской истории. Вот уже два года, как я безуспешно стараюсь пронести ее на сцену. Здесь никому ничего не нужно и путь для иностранцев закрыт. Всё это ты предвидела уже 40 лет назад: "полынью пахнет хлеб чужой". Арап - мое второе большое сочинение на пушкинский сюжет; в Париже я написал "Пир во время чумы", оперу-балет, который был принят Opéra перед самой войной, но не был никогда исполнен на сцене полностью, а только в отрывках. А вообще - живу в полной пустоте, как тень. Все твои фотографии глядят на меня весь день. Обнимаю и целую тебя нежно. Береги себя. Жду от тебя вестей. А."23.
Ахматова не ответила Лурье письмом, но вскоре ею были написаны стихи, которые можно считать ответом:
Я гашу те заветные свечи,
Мой окончен волшебный вечер, -
Палачи, самозванцы, предтечи
И, увы, прокурорские речи,
Доплясавший свое пред ковчегом,
За дождем, за ветром, за снегом.
Тень твоя над бессмертным брегом,
Голос твой из недр темноты.
Вслух зовешь меня снова... "Анна!"
Говоришь мне, как прежде, - "Ты!".
13 мая 1963
Это завершение темы гадания из "Поэмы без героя" и завершение темы царя Давида, плясавшего и игравшего пред ковчегом Господним.
"Энума элиш":
Оттого, что был моим Орфеем,
Олоферном, Ионанном ты...
Вспомнила ли она при этом Царское Село, "Орфея" Монтеверди? Вероятно. Орфей, орфизм - ключевые слова в записках самого Лурье, которые приводятся в "Орфическом реквиеме" Ирины Александровны Грэм. "Орфический реквием" - это художественное произведение, за персонажами которого легко угадываются их прототипы: Артур Лурье, его последняя подруга, жена, Анна Ахматова и т. д. Трогательная и горестная история любви и гибели. "Орфический реквием" был опубликован в журнале "Нева" (1996, № 3).
Ахматова не ответила на письмо Лурье, но все же они поддерживали связь в годы хрущевской оттепели, получая сведения друг о друге через общих знакомых. В 1964 г., находясь в Италии для получения премии Таормина, Ахматова попросила написать Артуру Лурье сопровождавшую ее И. Н. Пунину. Вместе с письмом была послана фотография.
"Летний сад". Он писал об этом Саломее Андрониковой: "Вы представляете себе, что произошло со мной, когда я услыхал снова ее милый голос, который не слышал сорок три года. Нынче ночью я видел ее всю ночь во сне, слышал все время ее голос, и все было так, будто бы было 50 лет тому назад. От переживаний можно сойти с ума. Струна натянута в душе так, что выдержать больше невозможно, и, кажется, что сейчас сердце лопнет и всему будет конец. Но все же выдержал, сегодня проснулся и опять живу"24.
Артуру Лурье пришлось выдержать также весть о смерти Анны Ахматовой 5 марта 1966 г. Но жить ему оставалось уже недолго. Композитор Артур Сергеевич Лурье умер 12 октября 1966 года.
Примечания
Ольга Ефимовна Рубинчик - научный сотрудник Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме, автор литературоведческих и краеведческих статей. Живет в С. -Петербурге.
1. Фестивали были приурочены к столетию со дня рождения композитора. Однако Артур Лурье родился не в 1892-м и тем более не в 1893 г., как он указывал в поздние годы, а в 1891-м, что следует, в частности, из документа, переданного в Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме дочерью А. Лурье от первого брака Анной Артуровной Ивановой. Это свидетельство о разводе Артура Сергеевича с Ядвигой Вильгельмовной Цибульской в 1921 году.
"Советский композитор", 1989.
3. Анна Ахматова. Поэма без героя. - М.: Изд-во МПИ, 1989.
4. М. М. Кралин. Артур и Анна. - Л.: 1990.
5. В конце 1996 года Ирина Александровна Грэм умерла.
6. В несколько ином виде "Биографические заметки" опубликованы М. Кралиным в роман"; "Артур и Анна".
"Уединение".
8. Анна Ахматова. Поэма без героя, с. 346.
9. Б. Лившиц. Полутораглазый стрелец. - Издательство писателей в Ленинграде, 1933, с. 202, 205.
10. Там же, с. 205.
11. Анна Ахматова. Поэма без героя, с. 352.
13. О первоначальном замысле оперы см.: Переписка Владимира Набокова с М. В. Добужинским. Публикация, вступительная заметка и примечания В. Старка. - "Звезда", 1996, № 11, с. 103. Там же, на с. 100-101, упоминается другой замысел Лурье, видимо, неосуществленный: создание оперы на сюжет романа Ф. Достоевского "Идиот".
14. И. Грэм. "Арап Петра Великого". - Газета "Новое русское слово", 8 января 1993.
15. Из письма И. Грэм в музей от 2 марта 1095 г.
16. И. Грэм. Орфический реквием. - "Нева", № 3, 1996, с. 67 и 75.
"Литературная учеба", 1989, № 3.
18. Анна Ахматова. Сочинения в двух томах. М., 1990. Т. 1, с. - 433.
19. Олег Калугин. Дело КГБ на Анну Ахматову. - Сб. "Госбезопасность и литературе на опыте России и Германии", М., 1994, с. 79.
20. Исайя Берлин. Из воспоминаний "Встречи с русскими писателями". - Воспоминания об Анне Ахматовой. М., 1991, с. 441.
21. Анна Ахматова. Сочинения в двух томах. М., 1990. Т. 2, с. 270-271.
23. Письмо опубликовано в названных ранее изданиях: в книге М. Кралина, а также в книге Б. Каца и Р. Тименчика.
24. М. М. Кралин. Артур и Анна, с. 121 (письмо от 22/VI-65).