Поиск по творчеству и критике
Cлово "COMMENTARY"
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: Очевидно, что тема философских горизонтов петербургской поэзии почти неисчерпаема. Дух города его метафизические основания, душа и судьба Петербурга - все это преломляется в русской поэзии. Но именно XX век стал особым философическим пространством поэтического слова Петербурга. Собственно, именно здесь пушкинское пророчество, предопределившее особое место Города в русской культуре, получило подтверждение. Петербург в XX веке сам по себе становится категорией поэтической философии истории, причем не только русской, но и мировой. Центром этого метафизического пространства можно считать невероятно напряженное соотнесение тем жизни и смерти. Смерть, включенная в мироздание бессмертного города - один из самых важных ключей к пониманию "философии жизни" Петербурга. Эта тема не всегда представлялась столь очевидной. Несмотря на работы Н. П. Анциферова и других выдающихся исследователей, обобщивших опыт постижения Петербурга в искусстве XIX-XX веков, открывших потаенные смыслы амбивалентных ликов Города, официальная советская поэтическая традиция в дальнейшем пренебрегала удивительной насыщенностью этого противоречия. Когда, например, в послевоенный период издаются сборники петербургской (ленинградской) поэзии, в которых эта напряженная доминанта отсутствует, то такие книги, кажется, написаны о вымышленном городе. Или, точнее говоря, о городе, который лишен собственной судьбы. Его история начинается "над вольной Невой" где-то в пятидесятые-шестидесятые годы XX века и почти "отрекается" от всего, напоминающего трагедию и смерть, даже от героической, бессмертной блокадной судьбы. То есть речь идет о замещении, вытеснении реальной истории великого города, о попытке "забыть" ее. Не будем ...
Входимость: 1. Размер: 66кб.
Часть текста: в этой подборке и стих. Нарбута "Как быстро высыхают крыши...", где тема храма преломлена в особой, нарбутовской поэтике "богохульства"). С началом войны мандельштамовское стихотворение по неизбежности приобрело патриотическое звучание, актуализировались его славянофильские подтексты, на первый план выступила тютчевская тема: И своды древния Софии В возобновленной Византии Вновь осенят Христов алтарь! В первый год войны было сочинено немало новых стихотворений на этот предмет - "У Босфора" Сологуба 1 , "Босфор" Кузмина, "Царьград" Скалдина, "Царьград" Городецкого ("Святой Премудрости собор / Давно пленил славянский взор...") и мн. др. На публичных выступлениях 1915 года, в которых он почти всегда участвовал наряду с Ахматовой, Мандельштам неизменно читал "Айя-София". В этот год идеи Владимира Соловьева и других русских религиозных мыслителей о Софии как мире первообразов, положенных Богом в основу творения, Софии как восстановлении поврежденной целости человечества и всей твари, Софии как "благой вести" о преодолении смерти и воскресении были спроецированы на переживания русского общества в начале войны. Наиболее последовательно эта связь утверждалась в публичной лекции кн. Е. Н. Трубецкого "Национальный вопрос. Константинополь и святая София" 2 . В том же 1915 году Ахматова дважды обратилась со стихами к другому храму св. Софии. Но ее первые (по-видимому) духовные переживания, связанные с этим собором, мы можем датировать весной 1907 года. Ср. воспоминания В....