Поиск по творчеству и критике
Cлово "LANGUAGE"
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 16кб.
Часть текста: с Юлией Марковной Живовой стоим у высокого забора. Это даже не забор, а эдакая железобетонная решетка, за которой бродят по грязному снегу три десятка неопрятно одетых людей. Это прогулочный дворик в Московской психиатрической больнице имени Кащенко. Мы кричим: - Иосиф!.. Иосиф!.. Один из гуляющих подбегает к забору. Это Бродский. - Скажите Ардову, - отчаянно выкрикивает он, - пусть сделает так, чтобы меня немедленно выпустили отсюда!.. Я не могу! Я больше не могу!.. (В эту больницу будущего нобелевского лауреата упрятали для того, чтобы уберечь от готовящейся расправы. Увы! - он этого не выдержал, вышел на волю, отправился в Ленинград. Дальнейшее известно.) Летом 1962 года моя мать побывала у Ахматовой в Комарове и, вернувшись, рассказывала о двух молодых поэтах, которых Анна Андреевна приблизила к себе. Это были Иосиф Бродский и Анатолий Найман. Помнится, она говорила, что Бродский читал свои стихи в Комарове не очень охотно, а Найман весьма охотно - и свои и Бродского. К тому же лету относится и такой забавный эпизод. К Ахматовой в Комарове приехала юная особа из Ленинграда. Говорила исключительно о поэзии. Между прочим, сказала и такое: - У меня есть весь Бродский. Ахматова возразила ей: - Как это можно говорить "весь Бродский", когда ему только двадцать два года?.. В этот момент распахнулась дверь и на пороге появился сам Иосиф - он принес два ведра воды. Ахматова указала на него своей гостье и произнесла: - Вот вам - ваш "весь...
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Часть текста: парижские впечатления 1910-1911 гг., она вспоминала: "Марк Шагал уже привез в Париж свой волшебный Витебск…" 2 По свидетельствам собеседников Ахматовой 1960-х гг., она относилась к Шагалу "как к великому художнику-современнику" 3 , "Очень высоко Анна Андреевна ставила искусство Марка Шагала, а затем - Фалька, Штеренберга, Тышлера" 4 . В 1942 г. в разговоре с Лидией Чуковской Ахматова оценила как "замечательные, первоклассные" стихи поэтессы Рахили Баумволь, которые тогда переводила с идиша Елизавета Тараховская 5 . На слова Чуковской, "что стихи - как-то родственны Квитко, так же материален мир и так же все наивно", Ахматова возразила: "Нет, не наивно, по-моему <…> а с нарочитым примитивизмом. Этакий Шагал"" 6 . А в 1961 г. Ахматова сравнила с работами Шагала свои стихи: в стихотворении "Царскосельская ода" идет речь об установке - создать стихи, подобные шагаловским картинам. Сравнение здесь - не по линии "нарочитого...
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: (тогда!) излому - и все не сходится <...> так что с Лёней, гладкоголовым, точным, точеным - я, вьющаяся в скобку, со своим "пуще" и "гуще" - немножко вроде московского ямщика1. Вводя в текст автопортрет, Цветаева еще на одном - портретном - уровне подчеркивает противопоставление поэтов Москвы и Петербурга, во многом организующее весь текст. Впрочем, иллюзорность этого противопоставления указывает уже авторская ирония в приведенной цитате. Далее об этом говорится напрямую: После Лёни осталась книжечка стихов - таких простых, что у меня сердце сжалось: как я ничего не поняла в этом эстете, как этой внешности - поверила [IV, 285]. Однако сам интерес к проблеме внешности и в связи с портретом главного героя очерка (М. Кузмина), и в связи с автохарактеристикой, кажется нам особо значимым в контексте последующих наших рассуждений2. Противопоставление "эстетской" внешности петербуржцев и "простецкой" - москвички Цветаевой снимается в эссе как поверхностное и не отражающее "человеческой сути". Однако снятие антитезы одновременно происходит и на другом уровне - за счет слияния двух противоположностей, сохраняющих свою разность, но дополняющих друг друга. Осуществляется это при помощи введения в текст двойников: пришедшего на вечер Есенина хозяин дома принимает со спины за Цветаеву ("У вас совершенно одинаковые затылки" [IV, 284]). И далее,...
Входимость: 1. Размер: 79кб.
Часть текста: - в эпоху романтизма, прежде всего, у Теофиля Готье (1811-1872), чье слово было для Ахматовой очень весомо. Гумилев провозгласил Готье, который для жизни "нашел в искусстве достойные одежды безупречных форм", "одним из краеугольных камней акмеизма"4. Глава акмеизма пропагандировал творчество французского писателя в России5, а в 1914 г. выпустил свой перевод сборника его стихов "Эмали и камеи" - и через 50 лет Ахматова была согласна с тем, что это "один из немногих имеющихся в русской литературе настоящих поэтических переводов"6. Имя Готье рано возникло на ахматовской литературной карте мира. В 1911 г. она привезла из Парижа в подарок мужу книгу Готье7, а в 1925 г., изучая влияние Готье на Гумилева8, сказала собеседнику, что "прочла всего Готье"9 (большей частью в подлиннике). По мнению исследователя, Гумилева с его французским кумиром в первую очередь "роднит предметность слова, твердый материальный смысл, которым наделяют его оба...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: и в этот период и происходит, может быть, даже более активно, чем когда-либо раньше. Саморефлексия искусства, вероятно, вообще является одной из отличительных черт художественного сознания ХХ века. Мощный взрыв в развитии теории стиха (а вскоре - в 20-е годы - и прозы), размышления о границах прозы и поэзии мы видим в филологии; при этом огромная роль здесь принадлежит самим поэтам (теоретические изыскания В. Брюсова, А. Белого). В самой же поэзии, как кажется, увеличивается удельный вес "стихов о стихах", восходящий, конечно, к опытам Пушкина, но нарастающий в начале века ХХ. И в то же время возникает потребность выйти за границы своего "ремесла": саморефлексия лирического героя, появление автопортрета в лирике (черты, новые в русской поэзии) приводят к соблазну отрефлексировать себя через живописное изображение. Может быть, случай Ахматовой - самое яркое тому подтверждение, спровоцированное (или вдохновлённое) еще и тем, что она сама становится предметом изображения многих художников уже в 1910-е годы: вышедшая в 1925 г. антология "Образ Ахматовой" включала и стихи, обращенные к ней, и её изображения в живописи, графике. Но этот мотив (холст как зеркало), особенно ярко проявившийся в лирике Ахматовой, характерен и для её современников, например, для старшего по возрасту, но немного позднее...
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: Анны Ахматовой, затрагивающие тему взаимоотношений поэта и поэзии, может быть, шире - художника и искусства. Однако здесь нас интересуют иные мотивы, чем те, которые звучат в цикле "Тайны ремесла". Если в названном цикле освещается в основном процесс появления поэтических произведений, их "подъем" из небытия (или, точнее, из инобытия) к поэту (который дан, который уже есть, уже, с самого начала, присутствует), их переход в светлое поле сознания, а также - в других стихах этого цикла - отношение поэта и читателя, то в тех стихах, о которых пойдет речь в нашей заметке, свет поэтического знания, т. е. такого знания, которое на санскрите называлось бы vidya, а не jnana 1 , позволяет читателю увидеть процесс (или, если угодно, момент) превращения не-поэта в поэта, не-художника в художника. В нашу задачу не входит создание полного списка таких произведений; по всей вероятности, корпус текстов, на которые мы здесь опираемся, мог бы быть существенно расширен. Нас интересуют прежде всего поэма "У самого моря" (1914) - своего рода "свод ранней лирики" 2 , стихотворения "Муза" ("Муза-сестра заглянула в лицо...", 1911),...