Анна Ахматова: Поиск по текстам произведений автора и критике. Cлово "LIFE". Классическая русская литература.

Примерный текст на первых найденных страницах

Входимость: 2. Размер: 79кб.

Часть текста: в августе 1953 года статьи в американском еженедельнике "New Republic" о визите Берлина к Ахматовой, знакомят с реакцией Берлина на ахматовскую версию их телефонного разговора осенью 1956 года, освещают историю с копиями самаркандского письма Н. Н. Пунина, переданными по просьбе Ахматовой в Англию. Письма публикуются с незначительными сокращениями. Артур Лурье - Исайе Берлину 1 12/IX/49 Rockland Lane Николай Набоков 2 рассказывал мне (уже давно) о том, что Вы видели Анну Ахматову и, кажется, чуть ли не были у нее в Петербурге. Он говорил мне об этом бессвязно, а между тем, мне хотелось бы знать подробно всё , что Вам известно, и какой Вы её видели. У меня уже очень давно нет о ней сведений. Поэтому я и обращаюсь к Вам с просьбой написать мне, надеюсь, что Вы не откажетесь это сделать. Я взял Ваш адрес у Генр. Леопольд. Гиршман 3 , перед ее отъездом в Европу, она и посоветовала [мне] Вам написать. Извините, что пишу без обращения, но не знаю Ваши имя и отчество. Мой адрес: Arthur Louri? – 153 East 54th street, New York City – Шлю привет и заранее благодарю. Артур Сергеевич Лурье. _____________________ 1. Исайя Берлин, вспоминая в 1980 году о своей беседе в 1945-м с Ахматовой, писал: "Ахматова стала расспрашивать меня о судьбе своих старых друзей, которые эмигрировали из России и которых я мог знать. <…>И действительно, с некоторыми из них я был знаком. Мы поговорили о композиторе Артуре Лурье, которого я встретил в Америке во...

Входимость: 2. Размер: 86кб.

Часть текста: дуба, Вековой собеседник луны. Не обманут притворные стоны, Ты железные пишешь законы, Хаммураби, ликурги, солоны У тебя поучиться должны. Существо это странного нрава. Он не ждет, чтоб подагра и слава Впопыхах усадили его В юбилейные пышные кресла, А несет по цветущему вереску, По пустыням свое торжество. И ни в чем не повинен: ни в этом, Ни в другом и ни в третьем... Поэтам Вообще не пристали грехи. Проплясать пред Ковчегом Завета Или сгинуть!.. Да что там! Про это Лучше их рассказали стихи3 Текст семантически многомерен, не раз подвергался интерпретациям, и дальнейшие суждения не претендуют на исчерпывающее (если таковое вообще возможно) его истолкование. Я предлагаю обратиться к "западным корням" отрывка, а именно к поэзии (и отчасти к прозе) англичанина Роберта Браунинга и француза Теофиля Готье. Обозначим метаописание анализируемого текста цифрой I и нечто из его "генетического досье" - строфу, не вошедшую в поэму, - цифрой II. I. "Работа над ней (поэмой. - Г. М.) ... напоминала проявление пластинки. Там уже все были. Демон всегда был Блоком, Верстовой Столб4 - Поэтом вообще, Поэтом с большой буквы (чем-то вроде Маяковского)..."5. II. "Не кружился в Европах бальных, / Рисовал оленей наскальных, / Гильгамеш ты, Геракл, Гесер - / Не поэт, а миф о поэте, / Взрослым был ты уже на рассвете / Отдаленнейших стран и вер"6. Процитированное -...

Входимость: 1. Размер: 26кб.

Часть текста: Дмитрий : Гости двенадцатого удара Звезда. - 1998. - № 12. - С. 214-219. Гости двенадцатого удара (О сегодняшнем восприятии поэм Блока, Кузмина и Ахматовой) Мы вступили в пору крайних исторических канунов - века и тысячелетия, и глядеть отсюда на то, как представляли себе конец времени (или - конец времян) наши поэты и пророки, особенно увлекает воображение. Видимо, и вправду, как сказал Державин, Скользим мы бездны на краю, или, как слегка переиначил его Пушкин: Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю. Это упоение есть, и человеку всегда интересно было заглянуть за край своих вероятий. И конечно, как во все времена, со сменой эпох меняются и литературные перспективы, высвечиваются ярче и воспринимаются заново те произведения родной поэзии, которые вдруг оказались читателю ближе и понятней. Такими сопереживаниями канунов, близкими нам, оказались теперь, как мне кажется, Блок с его "Двенадцатью", Кузмин с "Форелью, разбивающей лед" и Ахматова с "Поэмой без героя". Я думаю, не надо цитировать Гермеса Трисмегиста или другие эзотерические источники, чтобы установить символическую силу чисел, в особенности числа 12, и связь этих цифр с канунами и началами новых времян, - они у всех на циферблатах часов. Они также - в прапамяти нашего подсознательного, в ветхозаветной и христианской религиозной традиции и в фольклоре. Бьет 12 ударов. И мы знаем, что одно время кончилось, а другое вот-вот должно начаться, но еще не началось. И во временной щели, между прошлым и будущим, сама собою заводится пестрая путаница нашей памяти и воображения, - то, что Ахматова назвала "новогодней чертовней", а Бахтин - карнавалом и мениппеей. И 12 ударов, и карнавал, и сопутствующая тому магия - все эти элементы входят в символические структуры трех поэм, сообщая им, при всей их непохожести, некое сродство, большее, чем...

Входимость: 1. Размер: 51кб.

Часть текста: 5 Поэты поставлены в особое положение не тем, что оставляют после себя книгу как вещь, пребывающую в дальнейшем употреблении, и не тем, что поэт-потомок, по роду своих интересов натолкнувшись на нее или отыскав, должным образом оценит или даже использует стихи предка. Поэт "не умирает весь" не только в осколке строки, который прихотливо сохранило время, безымянном и случай ном, но и в пропавших навсегда стихотворениях и поэмах, другим каким-то поэтом когда-то усвоенных и через позднейшие усвоения переданных из третьих, десятых, сотых рук потомку. В принципе поэт остается "славным" ("и славен буду я"), то есть слывет, вспоминается, при чтении любым другим поэтом любой поэзии, поэзии вообще, вспоминается постольку, поскольку он в ней содержится, ее составляет. Иначе говоря, поэзия и есть память о по-эте, не его собственная о нем, а всякая о всяком, - но чтобы стать таковой, ей необходимо быть усвоенной еще одним поэтом, все равно - "в поколенье" или "в потомстве". Усваивается же она им уже "на уровне" чтения, "в процессе" чтения. При чтении читателем-непоэтом поэт тоже остается "славным", но эта слава совсем иного качества: непоэт - только приемник, поглотитель поэтической энергии, в него уходит творческий посыл поэта, на нем кончается. Ахматова в заметках на полях пушкинских стихов пишет об "остатках французской рифмы": распространенная рифма rivage (берег) - sauvage (дикий) превращается у Пушкина в устойчивую формулу "дикий брег". Так вот, разница между этими двумя славами (у читателя-непоэта и у читателя-поэта) подобна разнице...

Входимость: 1. Размер: 66кб.

Часть текста: поражает обилие резких поворотов и переоценок. Начинается эта тема еще до знакомства протагонистов, в 1908 г. в Париже, когда Гумилев сближается с Толстым и рассказывает ему о своей попытке самоубийства в конце 1907 года, на парижском городском валу. Анна Горенко впервые увидела Толстого в конце 1909 года, когда он вместе с Гумилевым (сразу же после нашумевшей дуэли того с Волошиным) и Михаилом Кузминым приезжает в Киев выступать на вечере «Остров искусств». Знакомство ее с Толстым произошло в Петербурге на Масленицу1910. Толстой присутствует на праздновании свадьбы Гумилева и Ахматовой в Москве (венчались они в Киеве). Присутствует Толстой и на прощальном вечере 13. 09. 1910 - перед отъездом Гумилева в Африку. В конце 1910 г. Гумилев затевает Цех Поэтов, в котором поначалу участвует и Толстой. Жена Толстого Софья Дымшиц дружит с Ахматовой и ходит с ней вместе в гости. Русалки и мавки из стихов Толстого 1909 г. несомненно отразились в «Русалке» Ахматовой (1911). В 1911-1915 гг. Толстой создает галерею претенциозных декадентских героинь, в которых запечатлены те или иные узнаваемые черты Ахматовой: Зоя в рассказе «Ночь в степи», Елена Грацианова в пьесе «Спасательный круг эстетизму», Салтанова в неоконченном романе «Егор Абозов». После революции Толстой воспринимает новую гражданскую славу Ахматовой и открывает первый номер своего Литературного приложения к газете «Накануне» двумя до тех пор не печатавшимися в России стихотворениями Ахматовой «Земной отрадой сердца не томи» и «Как мог ты, сильный и свободный». По возвращении Толстой, как это описывается у Ю. Молока, украшает двойным портретом Ахматовой и Судейкиной обложку первого советского издания (соответственным образом...

Входимость: 1. Размер: 10кб.

Часть текста: Этюд об ахматовском жизнетворчестве // Богомолов Н. А. От Пушкина до Кибирова. Статьи о русской литературе, преимущественно о поэзии. М.: НЛО, 2004. С. 323–332. Богомолов, Малмстад — Богомолов Н., Малмстад Дж. Михаил Кузмин. Искусство, жизнь, эпоха. СПб.: Вита Нова, 2007. Бунин — Бунин И. А. Собрание сочинений в восьми томах / Сост., комм., подг. текста А. К. Бабореко. М.: Московский рабочий, 1993–2000. Волков — Волков С. «Гении — это особая природа, сверхчеловеческая…». Интервью Татьяне Бек // НГ Ex libris, 02.12.2004. Гильдебрандт — Гильдебрандт О. Н. М. А. Кузмин // Кузмин М. А. Дневник 1934 года / Ред., вст. ст., прим. Глеба Морева. СПб.: Иван Лимбах, 2007. С. 148–155. Гинзбург — Гинзбург Л. Записные книжки. Воспоминания. Эссе / Вст. ст. А. С. Кушнера. СПб.: Искусство-СПБ, 2002. Голлербах 2001а — Голлербах Э. Петербургская камена (Из впечатлений последних лет) // Анна Ахматова: Pro et contra / Сост. Св. Коваленко. В 2 т. СПб.: РХГИ, 2001. Т. 1. С. 330–334. Голлербах 2001б — Голлербах Э. Образ Ахматовой // Анна Ахматова: Pro et contra. / Сост. Св. Коваленко. В 2 т. СПб.: РХГИ, 2001. Т. 1. С. 673–692. Гумилев ...

Входимость: 1. Размер: 113кб.

Часть текста: "В. Г. Гаршину". Через много лет в Москве, увидев в экземпляре сборника "Из шести книг" над этим стихами инициалы "В. Г.", вписанные Чуковской карандашом по памяти, Ахматова рассердилась и велела немедленно стереть их: "Никакого отношения к В. Г."1. Но в 1939-м, когда длились "семнадцать месяцев" "под Крестами", Ахматова отмечала и "веселую годовщину". Слова "веселый", "веселье", "весело" у Ахматовой порой соседствуют со словами далекими или откровенно противоречащими им по смыслу, тем самым вызывая к жизни третий смысл, непереводимый на язык обыденного: царскосельской статуе "весело грустить", бубенец поет о "веселье горьком", художник "жаловался весело". А у нее самой "в сердце веселье и страх". Это то веселье, что "у бездны мрачной на краю", и в 1939 г, оно отмеривало годовщину как новой дружбы, так и нового горя: сближение с Владимиром Георгиевичем Гаршиным и ожидание приговора сыну. В стихотворении свидание сопровождают реалии конкретного петербургского пейзажа ("Пар валит из-под царских конюшен,/Погружается Мойка во тьму"), но пространство и время будто размываются ("Свет луны как нарочно притушен,/ И куда мы идем - не пойму"). В одном ряду личная и исторические трагедии, объединенные временем (март 1938-го - арест сына, март 1881-го - убийство Александра II, март 1801-го - убийство Павла I) и местом: Меж гробницами внука и деда Заблудился взъерошенный сад. Из тюремного вынырнув бреда, Фонари погребально горят. И здесь же, тогда же: И трепещет, как дивная птица, Голос твой у меня над плечом. Спустя годы, переживая неизбывную обиду на Гаршина, Ахматова не менее назовет его "утешеньем самых горьких дней". Роман Ахматовой и Гаршина начался, когда обоим было около пятидесяти. Владимир...

Входимость: 1. Размер: 58кб.

Часть текста: к этой стороне. Ведь, капелька новогородской крови Во мне, как льдинка в пенистом вине. И этого никак нельзя поправить, Не растопил ее великий зной, И, что бы я ни начинала славить, Ты, тихая, сияешь предо мной. II. Все обещало мне его: Край неба тусклый и червонный, И милый сон под Рождество, И Пасхи ветер многозвенный, И прутья красные лозы, И парковые водопады, И две большие стрекозы На ржавом чугуне ограды. И я не верить не могла, Что будет дружен он со мною, Когда по горным склонам шла Горячей каменной тропою. III. А, это снова ты! Не отроком влюбленным, Но мужем дерзостным, суровым, непреклонным Ты в этот дом вошел и на меня глядишь, Страшна моей душе предгрозовая тишь. Ты спрашиваешь, что я сделала с тобою, Врученным мне любовью и судьбою. Так мертвый говорит, убийцы сон тревожа, Так ангел смерти ждет у рокового ложа. Прости меня теперь. Учил прощать Господь. В недуге горестном моя томится плоть, А вольный дух уже почиет безмятежно, Я помню только сад, сквозной, осенний, нежный, И крики журавлей, и черные поля... О, как была с тобой мне сладостна земля. IV. Судьба ли так моя переменилась, Или вправду кончена игра? Где зимы те, когда я спать ложилась В шестом часу утра? По-новому, спокойно и сурово, Живу на диком берегу. Ни праздного, ни ласкового слова ...

Поиск по творчеству и критикеCлово "LIFE"

Поиск по творчеству и критике
Cлово "LIFE"