Поиск по творчеству и критике
Cлово "OUR"
Входимость: 3. Размер: 24кб.
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 3. Размер: 24кб.
Часть текста: time future, And time future contained in time past1. Спустя шесть лет Элиот вернется к поэме. И в том же 1940-м году Анна Ахматова начнет свою "Поэму без героя", которая будет сопровождать ее последующие двадцать лет. Неслучайность встречи двух поэм Ахматова подтвердит спустя двадцать лет. Завершая поэму, она вернется в год ее рождения, выбрав в качестве эпиграфа к "Решке" в последней - четвертой - редакции "Поэмы без героя" строку: In my beginning is my end2, - первую строку Второго квартета "East Coker", написанного Элиотом в том самом сороковом году. * * * Имена Элиота и Ахматовой не так уж часто упоминаются рядом, хотя повод для сближения был подсказан самой Анной Андреевной, написавшей в "Будке" в 1957 году: "Я родилась в один год с Чарли Чаплиным, "Крейцеровой сонатой" Толстого, Эйфелевой башней и, кажется, Элиотом". "Кажется" - то ли от неуверенности в верности этого утверждения, то ли специально - из желания скрыть истину (год рождения Элиота - 1888, Ахматовой - 1889), но в любом случае Ахматовой, очевидно, важно указать на это "родство": "Я родилась в один год…" Как - не без свойственного ему налета мистицизма - замечает Анатолий Найман в своих "Рассказах о Анне Ахматовой", Элиот "родился на год раньше ее и умер на год раньше". У Наймана же мы находим одно из редких упоминаний об Анне Ахматовой в связи с Т. С. Элиотом - довольно убедительный ответ на вопрос: почему именно в 60-х имя английского поэта появляется в ахматовской...
Входимость: 1. Размер: 51кб.
Часть текста: "не умирает весь" не только в осколке строки, который прихотливо сохранило время, безымянном и случай ном, но и в пропавших навсегда стихотворениях и поэмах, другим каким-то поэтом когда-то усвоенных и через позднейшие усвоения переданных из третьих, десятых, сотых рук потомку. В принципе поэт остается "славным" ("и славен буду я"), то есть слывет, вспоминается, при чтении любым другим поэтом любой поэзии, поэзии вообще, вспоминается постольку, поскольку он в ней содержится, ее составляет. Иначе говоря, поэзия и есть память о по-эте, не его собственная о нем, а всякая о всяком, - но чтобы стать таковой, ей необходимо быть усвоенной еще одним поэтом, все равно - "в поколенье" или "в потомстве". Усваивается же она им уже "на уровне" чтения, "в процессе" чтения. При чтении читателем-непоэтом поэт тоже остается "славным", но эта слава совсем иного качества: непоэт - только приемник, поглотитель поэтической энергии, в него уходит творческий посыл поэта, на нем кончается. Ахматова в заметках на полях пушкинских стихов пишет об "остатках французской рифмы": распространенная рифма rivage (берег) - sauvage (дикий) превращается у Пушкина в устойчивую формулу "дикий брег". Так вот, разница между этими двумя славами (у читателя-непоэта и у читателя-поэта) подобна разнице между услаждающим слух французским созвучием и самостоятельным образом. Непоэт благодарен читаемому им автору, умиляется, называет его "мой"; поэт пускает его в дело. Именно в дело, а не на украшения: одну из колонн можно взять в готовом виде, из привезенных с раскопок, из валяющихся среди руин, из лишних у соседа - что и делалось всегда и делается на стройке, но она должна быть несущей, а не декоративной. Читатель-непоэт декорирует свою речь лепниной стихов: "Иных уж нет, а те далече, как Сади некогда сказал", - дает Пушкин пример такого усвоения-присвоения поэзии. "Дикий...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: очень хорошо, что дети смеются... Сцена в погребке Ауэрбаха и должна быть смешной... Борис Леонидович Пастернак читает на Ордынке свой перевод "Фауста". А еще я помню в его чтении самое начало "Доктора Живаго" и стихи - "Огни заката догорали", "Я кончился, а ты жива", "Август", "Белой ночью"... По поводу последнего стихотворения у Пастернака с Ахматовой произошел примечательный диалог. Там есть такие строчки: Фонари, точно бабочки газовые, Утро тронуло первою дрожью... Анна Андреевна заметила: - Во время белых ночей фонари никогда не горели. Борис Леонидович подумал и сказал: - Нет, горели... Я помню, как он жаловался на то, что в журнале "Знамя" отвергли стихи "Ты значил все в моей судьбе". Там есть такая строчка: Со мною люди без имен... Так вот Вера Инбер в своем отзыве написала: "У нас нет людей без имен. Все советские люди имеют имя". Тут я хочу дословно привести запись из небольшой тетрадочки, в которую Ардов некоторое время заносил слова Ахматовой и свои впечатления о ней: "Рассказ Н. А. Ольшевской: "К нам пришел Борис Леонидович. Анна Андреевна ему впервые прочитала свое стихотворение, посвященное ему. Он стал хвалить стихи. И потом они оба стали разговаривать о чем-то. О чем, я не могла понять даже отдаленно. Как будто не по-русски говорили. Потом Пастернак ушел. И я спросила: - Анна Андреевна, о чем вы говорили? Она засмеялась и сказала: - Как? Разве вы не поняли? Он просил, чтобы из моего стихотворения о нем я выбросила слово "лягушка"... (Во второй редакции этой вещи "лягушки" нет, Ахматова заменила ее словом "пространство".)" Мой младший брат в детстве презабавно перевирал слова. Например, булочную он называл "хлебушная"......
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: I Smells like burning. For four weeks now The dry ground on the swamplands bakes. Today even birds did not sing songs And the aspen-tree does not shake. Sun has stopped in divine displeasure Easter rain did not pelt fields hard. A one-legged passerby came here And alone said in the yard: "Awful times near. For freshly dug graves There will be not be enough place soon. Expect pest, expect plague, expect coward, And eclipses of Sun and Moon. But the enemy won't get to divide Our lands for his fun: Holy Mary will spread on her own Over great sorrows a white gown" II From the burning forests is flying Sweet smell of the evergreens. Over children soldiers' wives are moaning Cry of widows through village rings. Not in vain were the prayers rendered, The earth was thirsty for rain: The stomped-over fields with red dampness Were covered and covered remain. Low, low is the empty heaven, And quiet is the praying one's voice: "They will wound your most holy body And cast dice about your acts of choice."
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: The spring was still mysteriously swooning, Across the hills wandered transparent wind And the deep lake was growing blue among us - A temple forged and kept not by mankind. You were affrighted of our first encounter, And prayed already for the second one, And now today once more is the hot evening - How low over the mountain dropped the sun.. You aren't with me, but this is not a parting: For me triumphant news is in each moment. I know that you can't even pronounce a word For so complete within you is the torment.
Входимость: 1. Размер: 3кб.
Часть текста: "My dear, if we could only Reach all the way to the seas" "Be quiet" and descended the stairs Losing breath and looking for keys. Past the buildings, where sometime We danced and had fun and drank wine Past the white columns of Senate Where it's dark, dark again. "What are you doing, you madman!" "No, I am only in love with thee! This evening is wide and noisy, Ship will have lots of fun at the sea!" Horror tightly clutches the throat, Shuttle took us at dusk on our turn.. The tough smell of ocean tightrope Inside trembling nostrils did burn. "Say, you most probably know: I don't sleep? Thus in sleep it can be" Only oars splashed in measured manner Over Nieva's waves heavy. And the black sky began to get lighter, Someone called from the bridge to us, As with both hands I was clutching On my chest the rim of the cross. On your arms, as I lost all my power, Like a little girl you carried me, That on deck of a yacht alabaster Incorruptible day's light we'd meet.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: In the sleep to me is given Our last eden of stars up high City of clean water towers, Golden Bakchisarai There behind a colored fencing By the pensive water stalled Village of the Tsar's gardens With rejoicing we recalled. And the eagles of Catherine Suddenly recognized - it's that! He had flown to valley bottom From the ornate bronze-clad gate. That the song of parting heartache In the memory longer lives, The dark-bodied mother autumn Brought to me the redding leaves And she sprinkled on her soles Where we parted in the sun And from where for land of shadows You had left, my soothing one.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: No, my prince, I am not the one On whom you'd rather lay your eyes, And for long these lips of mine Do not kiss, but prophesize. Do not think I'm in delirium Or with boredom I do whine Loudly I speak of pain: It's the very trade of mine. And I know how to teach, That the unexpected happened, How to tame for centuries Her, whose love is so rapid. You want glory? Ask from me For advice for this your plight, Only it is but a trap, There's no joy here and no light. Well, go home, and forget This our meeting, I implore, And for your sin, my dear one, I'll respond before the Lord.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Divine angel, who betrothed us Secretly on winter morn, From our sadness-free existence Does not take his darkened eyes. For this reason we love sky, And fresh wind, and air so thin, And the dark tree branches Behind fence of iron. For this reason we love the strict, Many-watered, and dark city, And we love the parting, And brief meetings' hour.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: We thought we were beggars, we thought we had nothing at all But then when we started to lose one thing after another, Each day became A memorial day - And then we made songs Of great divine generosity And of our former riches.