Поиск по творчеству и критике
Cлово "POESIE"
Входимость: 4. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 44кб.
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Входимость: 1. Размер: 122кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 4. Размер: 20кб.
Часть текста: (ее истинными вехами, ложащимися страница за страницей в письменный стол) и библиографией (т. е. книгами, реально доступными читателю) - был вопиющим. И надо отдать должное французским коллегам - они начали сокращать этот разрыв раньше, чем это стало возможным здесь, на родине Ахматовой. Посмертная слава после десятилетий равнодушия при жизни - удел - увы! - многих мастеров слова, и не только русских, и не только нашего времени. Но перепады славы и хулы, доставшиеся на долю Ахматовой, были необычайно резкими. Слава - с 1909 по 1923 г., сборники "Вечер", "Четки", "Белая стая", "Подорожник", "Anno Domini", несколько книг о ней, первые публикации во Франции. Поэту едва за тридцать, а ей посвящают серьезные исследования Б. Эйхенбаум (1923), Б. В. Виноградов (1925), ее называют "самой прославленной из современных поэтесс" (Брюсов в 1921). Но уже приближается, надвигается волна немилости. В ожесточенных литературных спорах 20-х годов критерии революционности литературы схематизированы, упрощены, все чаще летят отравленные стрелы в сторону Ахматовой, нанизываются презрительные эпитеты - поэзия камерная, альковная, не нужная революции, декадентская. Ни одной книги с середины 20-х по 1940 - ни на родине, ни в других странах, а в зарубежных мемуарах ее соотечественников - С. Маковского, Г. Иванова, Л. Страховского - Ахматову раздражали бестактно поданные подробностк ее семейной жизни с Николаем Гумилевым и оценки, застывшие на уровне начала века. Так, прочтя в статье итальянского критика Di Sarra суждение о своих стихах, целиком якобы вышедших "из поззии М. Кузмина", Ахматова заносит в свою записную книжку горестную реплику: "Вячеслав Иванов, который навсегда уехал из Петербурга в 1912, увез представление обо мне, как-то связанное с Кузминым, и только потому, что Кузмин писал предисловие к...
Входимость: 1. Размер: 44кб.
Часть текста: Ахматову женофилкой: в 1939 году слово "феминистка" еще не было в ходу - и почти не ошибается. Впрочем, ее собеседница умела быть беспощадной к женщинам (и великодушной к ним) ничуть не меньше, чем к мужчинам: "Я научила женщин говорить... / Но, боже, кто их замолчать заставит!" Но причина негодования Ахматовой, ее претензии к Толстому объясняются другим. Ахматова узнавала в Анне Карениной себя, идентифицировала себя с нею! "И Левин увидел еще новую черту в этой так необыкновенно понравившейся ему женщине. Кроме ума, грации, красоты, в ней была правдивость... Лицо ее, вдруг приняв строгое выражение, как бы окаменело". Кажется, что это сказано про Ахматову. Такой, окаменевшей, многие ее запомнили; такой она и сама видела себя не раз, и не только в страшные годы террора, в ответ на "каменное слово" превращаясь в соляной столп, но уже и в юности, где-нибудь в безмятежном 1911 году: "Холодный, белый, подожди, / Я тоже мраморною стану". Отождествить себя с Анной Карениной, примерить к себе ее душу и облик ей помогало не только общее с героиней имя, не только совпадение инициалов А. А.: Анна Андреевна, Анна Аркадьевна (возможно, и псевдоним Ахматова выбран был юной Анной Горенко из неосознанной оглядки на Каренину - ведь таким образом гласных "а" в ее имени, отчестве и фамилии стало еще больше) , не только внешность (черные волосы), но и "ум", и "грация", и "красота", и "правдивость". О том, какое значение в XX веке поэты придают своему имени и что они способны расслышать в нем, хорошо известно. Цветаева,...
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Часть текста: в результате которых обнаруженные неявные смыслы исследуемого сегмента текста организуются в единое целое и проясняют более глубокую во временном и в онтологическом плане сущность. Объектом анализа станут следующие строфы поэмы: Ты... Ровесник Мамврийского дуба, Вековой собеседник луны. Не обманут притворные стоны, Ты железные пишешь законы, Хаммураби, ликурги, солоны У тебя поучиться должны. Существо это странного нрава. Он не ждет, чтоб подагра и слава Впопыхах усадили его В юбилейные пышные кресла, А несет по цветущему вереску, По пустыням свое торжество. И ни в чем не повинен: ни в этом, Ни в другом и ни в третьем... Поэтам Вообще не пристали грехи. Проплясать пред Ковчегом Завета Или сгинуть!.. Да что там! Про это Лучше их рассказали стихи3 Текст семантически многомерен, не раз подвергался интерпретациям, и дальнейшие суждения не претендуют на исчерпывающее (если таковое вообще возможно) его истолкование. Я предлагаю обратиться к "западным корням" отрывка, а именно к поэзии (и отчасти к прозе) англичанина Роберта Браунинга и француза Теофиля Готье. Обозначим метаописание анализируемого текста цифрой I и нечто из его "генетического досье" - строфу, не вошедшую в поэму, - цифрой II. I. "Работа над ней (поэмой. - Г. М.) ... напоминала проявление пластинки. Там уже все были. Демон всегда был Блоком, Верстовой Столб4 - Поэтом вообще, Поэтом с большой буквы (чем-то вроде Маяковского)..."5. II. "Не кружился в Европах бальных, / Рисовал оленей наскальных, / Гильгамеш ты, Геракл, Гесер - / Не поэт, а миф о поэте, / Взрослым был ты уже на рассвете / Отдаленнейших стран и вер"6. Процитированное - свидетельство авторской воли: Ахматова создала некий обобщенный образ Поэта. Исходя из этого и в соответствии с указанным выше способом конструирования текста ("криптограмматическое" письмо), естественно предположить, что в смысловом пространстве созданной Ахматовой мифологемы поэта "закодирован" не один поэт. ...
Входимость: 1. Размер: 53кб.
Часть текста: в стихах как ориентиры, очевидные и скрытые, - в последнем случае с заложенным в них требованием поисков ключа для дешифровки. Наши разговоры не раз касались Т. С. Элиота: в 60-е годы оживился интерес к нему, его словно бы догнало эхо нобелевского лауреатства. Пришло его время, короткое, сфокусированным пучком света высветившее фигуру, стали актуальны идеи, переиздавались статьи. Он родился на год раньше ее и умер на год раньше. Она заговорила о нем, довольно подробно, и именно о нем, а не "по поводу, за несколько дней до его смерти. (Так же беспричинно, вдруг, завела она речь о Неру накануне его смерти, о Корбюзье, за неделю до разрыва сердца у него.) Говорила с нежностью, как о младшем брате, всю жизнь ждавшем и под конец дождавшемся удачи. "Бедный, годами служил в банке, как тяжело ему было. Ну хоть в старости - признание, слава". Позднее показывала гостям трогательную пронзительную фотографию: он стоит, чуть пригнувшись, за креслом жены - в номере журнала "Europa Letteraria", объявлявшем о присуждении ей премии...
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Часть текста: в нашем московском представительстве не хватало людей. Очевидно, выбор пал на меня из-за моего знания русского языка, а также участия несколькими годами ранее в конференции в Сан-Франциско, где я познакомился с особенностями официального и неофициального отношения Америки к Советскому Союзу. Я должен был оставаться в Москве предположительно до Нового года, пока не освободится другое лицо, обладающее лучшими профессиональными навыками для временно доверенной мне работы. Война закончилась. И хотя Потсдамская конференция не сгладила противоречий между победившими державами, общее настроение в официальных кругах Вашингтона и Лондона было оптимистичным, а пресса и население и вовсе выражали энтузиазм. Выдающаяся храбрость и жертвенность советских людей в войне против Гитлера подняли во второй половине 1945 года волну симпатий к Советскому Союзу, заглушившую во многом критику советской системы и ее методов. Повсюду в мире люди горячо стремились к взаимопониманию и сотрудничеству. И вот я, вполне разделявший эти настроения, отбыл в Москву. <...> Но вернемся к моей первой встрече с поэтом (она ненавидела слово "поэтесса") в 1945 году в Ленинграде. Произошло это следующим образом. Я услышал, что так называемые антикварные книги в Ленинграде намного дешевле, чем в Москве. Страшный голод во время блокады вынуждал людей, прежде всего старых интеллигентов, обменивать свои литературные собрания на хлеб. Часто блокадники, ослабевшие и истощенные, были не в состоянии нести тяжелые тома и поэтому вырывали из них отдельные страницы и главы. Эти фрагменты, а также сохранившиеся книги были теперь выставлены на продажу в комиссионных магазинах. Я в любом случае собирался поехать в Ленинград, чтобы увидеть город, в котором провел четыре года своего детства. Возможность посмотреть и...
Входимость: 1. Размер: 64кб.
Часть текста: на какое место я поставил бы Гумилева в историко-литературном плане? Между какими величинами? Я ответил, подумав: "Баратынский значительнее его…". АА наклонила голову и ответила утвердительно. Я продолжал: "Языков?.. Меньше…". - "А Дельвиг?" - спросила АА. Я не смог ответить на этот вопрос, и АА заговорила о применительном к Дельвигу масштабе биографии… <…> Я спросил: "На какое же место вы ставите Блока?" АА подумала и медленно проговорила о том, что - что-нибудь так - "за Тютчевым"… "А Николай Степанович - около Дельвига…"" (Лукницкий, т. 1, с. 299-230). Однако в 1963 г. Ахматова сказала М. Латманизову о Гумилеве: "Это очень большой поэт" (Об Анне Ахматовой, с. 512). Возражая на клеветнические, как считала Ахматова, воспоминания о Гумилеве и о себе Г. Иванова, И. Одоевцевой, В. Неведомской, опровергая картину Серебряного века, созданную за рубежом Г. Струве, Л. Страховским и др., Ахматова писала в дневнике: "Почему этим, якобы грамотеям, не приходит в голову отметить тот довольно, по-моему, примеч<ательный> факт, что на моих стихах нет никакого влияния Г<умиле>ва, несмотря на то, что мы были так связаны <…> Что Н<иколай> С<тепанович> не любил мои ранние стихи - это правда. Да и за что их можно было любить! - Но когда 25 марта 1911 г. он вернулся из Адис-Абебы и я прочла ему то, что впоследствии стало называться "Вечер", он сразу сказал: "Ты - поэт, надо делать книгу". И если бы он хоть чуть-чуть в этом сомневался, неужели бы он пустил меня в акмеизм" (Записные книжки, с. 251). Н. Роскина...
Входимость: 1. Размер: 84кб.
Часть текста: люди, и Анна Андреевна к нам стала относиться лучше. И вот этот случай перерос в большую дружбу Ахматовой со всей моей семьей. Я должен сказать, что она всегда была ближе к моей жене 3 - Нине Антоновне Ольшевской, нежели ко мне. Моя жена по возрасту годилась ей в дочки и заботилась об Анне Андреевне, потому что Анна Андреевна была, как оно и положено поэтам, не от мира сего. И Нина ей помогала во многих бытовых делах - вроде того, что заказать платье или обувь, или помочь ей куда-то поехать и прочее. Д. Но, простите, а приятельские отношения, о которых Вы упомянули как об уже существовавших, - как возникли, кто вас познакомил? А. Нас познакомил Мандельштам... Д. А Мандельштама Вы знали откуда? А. Мы же соседи были! В одном подъезде... С Мандельштамом мы были знакомы не очень близко, но иногда он к нам приходил. И Надежда Яковлевна к нам приходила. Он иногда читал мне свои стихи, причем без просьбы с моей стороны. Иногда он приносил какие-то странные шутки, которые были для него характерны. Ведь он автор таких эпиграмм, типа - юмор нелепостей. И вот он приходил и читал мне свою шутку. Помню, раз он пришел ко мне и стал мне читать свой перевод сонета Петрарки 4 . Сперва он его прочитал по-итальянски, а затем свой перевод и указал мне на то, что он старался не только по ритму и, так сказать, по складу стихов, но и фонетически возможно ближе перевести к подлиннику. Это было, действительно, очень интересно. Но с Мандельштамом мы особенно...
Входимость: 1. Размер: 122кб.
Часть текста: разрешения Н. С. Хрущева был опубликован в 11-м номере журнала "Новый мир" за 1962 г. - с некоторыми уступками требованиям цензуры, под названием "Один день Ивана Денисовича". Затем рассказ вышел в издательстве "Советский писатель" (100 тыс. экз.) и в "Роман-газете" (700 тыс.). Однако в 1971-1972 гг. все эти издания были изъяты из библиотек. 3. Заболоцкий Николай Алексеевич (1903-1958) - поэт, переводчик, мемуарист. Участвовал в создании группы ОБЭРИУ (Объединение реального искусства). Его первый сборник стихов "Столбцы" (1929) был встречен резкой критикой со стороны РАПП`а, но высоко оценен знатоками поэзии. Сборник "Стихотворения. 1926-1932", уже набранный в типографии, не был подписан к печати. Поэма "Торжество земледелия" (1929-1930) была воспринята как пасквиль на коллективизацию. В 1937 г. вышла "Вторая книга" его стихов, куда наряду с натурфилософской лирикой 1930-х гг. вошли стихотворение "Прощание", посвященное памяти С. М. Кирова, и "Горийская симфония" - о Сталине. Несмотря на это, в 1938 г. Заболоцкий был арестован. От смертной казни его спасло то, что, несмотря на пытки, он не признал обвинения в создании контрреволюционной организации, куда якобы входили Н. Тихонов, Б. Корнилов и другие писатели. После пяти лет лагеря Заболоцкий был отправлен в ссылку. За время заключения он закончил начатое в 1937 г. переложение "Слова о полку Игореве". Это помогло ему добиться освобождения и в 1946 г. вернуться в Москву в качестве члена Союза писателей. Печатался редко, занимался переводами. Лишь последняя прижизненная книга Заболоцкого - "Стихотворения" (М., 1957) заново открыла его поэзию для...