Поиск по творчеству и критике
Cлово "SPITE"
Входимость: 2. Размер: 51кб.
Входимость: 2. Размер: 113кб.
Входимость: 1. Размер: 105кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 51кб.
Часть текста: культуры, "флейтою связать". В этом смысле Мандельштам ближе к Шекспиру, чей герой восклицает: "The time is out of joint. O cursed spite / That ever I was born to set it right"99 (в дословном переводе: "Сустав времени вывихнут. Проклятье, почему именно я был рожден, чтобы вправить его"). Подобно Шекспиру, Мандельштам в 1923 и позже, в 1936 годах (когда создавалась вторая редакция стихотворения), не сомневается в том, что временной разрыв преодолим. Парадокс ахматовского стихотворения заключается в том, что оно куда более безнадежно. Но сама Ахматова сделала буквально то, что провидел ее друг и соратник: она связала своей флейтой, своей тростниковой д удочкой распадающиеся времена. Время перечитать ахматовское стихотворение. Начнем со звука. Помянутый выше образ тростниковой дудочки здесь, разумеется, не работает. Слышится, скорее, колокол, чей звон Ахматовой подвластен (недаром Некрасов был ее любимым поэтом). "Когда погребают эпоху, / Надгробный псалом не звучит". Как ей удается добиться этой торжественной медленности произнесения? Дело ли тут в сцеплениях согласных, во всех этих, отрицающих резвость, "греб", "гроб" и "надгроб"? Скользить по этим строкам невозможно. Мы в состоянии только следовать заложенному в них темпу: каждое слово отдельно. Это какой-то новый паузник. С другой стороны, Ахматова, чуткая к музыке современников (Шостаковича, Стравинского, Лурье), - использует резкие переключения ритма и интонации. Вот только что были погребение и псалом. Но в том-то и дело, что их не было: "надгробный псалом НЕ звучит". Поэтому следом в мелодию входит разбитый, заброшенный ритм окраин: "крапиве, чертополоху украсить ее предстоит". Ахматовское отношение к неопознанной (украшенной только чертополохом!) могиле мы уже...
Входимость: 2. Размер: 113кб.
Часть текста: Но в 1939-м, когда длились "семнадцать месяцев" "под Крестами", Ахматова отмечала и "веселую годовщину". Слова "веселый", "веселье", "весело" у Ахматовой порой соседствуют со словами далекими или откровенно противоречащими им по смыслу, тем самым вызывая к жизни третий смысл, непереводимый на язык обыденного: царскосельской статуе "весело грустить", бубенец поет о "веселье горьком", художник "жаловался весело". А у нее самой "в сердце веселье и страх". Это то веселье, что "у бездны мрачной на краю", и в 1939 г, оно отмеривало годовщину как новой дружбы, так и нового горя: сближение с Владимиром Георгиевичем Гаршиным и ожидание приговора сыну. В стихотворении свидание сопровождают реалии конкретного петербургского пейзажа ("Пар валит из-под царских конюшен,/Погружается Мойка во тьму"), но пространство и время будто размываются ("Свет луны как нарочно притушен,/ И куда мы идем - не пойму"). В одном ряду личная и исторические трагедии, объединенные временем (март 1938-го - арест сына, март...
Входимость: 1. Размер: 105кб.
Часть текста: пропуск в бессмертие твой. Анна Ахматова В 1933 году Льва Гумилева, уже переехавшего в Ленинград, впервые арестовали. В квартире востоковеда В. А. Эбермана, куда он пришел, чтобы показать ученому арабисту свои переводы. И сам Лев Николаевич, и Пунины, и все их окружение убеждены: произошло недоразумение. И действительно – через девять дней его отпустили, выяснив, что в подозрительной квартире оказался случайно. Анна Андреевна в случайность не поверила. После четырехлетнего глухого молчания она пишет стихотворение «Привольем пахнет дикий мед…». Первый, «пробный» арест сына заставил ее «подняться с земли» и заговорить. И заговорить тогда, когда даже политически озабоченные литераторы вдруг успокоились и словно бы перестали слышать шум времени. Эмма Герштейн в документальной повести «Лишняя любовь» не без удивления вспоминает, что даже за несколько дней до ареста Мандельштама (май 1934 г.) и Осип Эмильевич, и его, казалось бы, сверхбдительная жена, да все вокруг, были на удивление беззаботны. Все. Но не Анна Андреевна. Привольем пахнет дикий мед, Пыль – солнечным лучом, Фиалкою – девичий рот, А золото – ничем. Водою пахнет резеда, И яблоком – любовь, Но мы узнали навсегда, Что кровью пахнет только кровь… И напрасно наместник Рима Мыл руки пред всем народом Под зловещие крики черни; И шотландская королева Напрасно с узких ладоней Стирала красные брызги В душном мраке царского дома… 1933 Считается, и не без оснований, что процитированные стихи...