Поиск по творчеству и критике
Cлово "TEXT"
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 44кб.
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 86кб.
Часть текста: реализует тайную знаковость2 своего письма, способы "перечитывания" ею источников, ставших предтекстами ее стихов, - предмет дальнейших рассуждений, в результате которых обнаруженные неявные смыслы исследуемого сегмента текста организуются в единое целое и проясняют более глубокую во временном и в онтологическом плане сущность. Объектом анализа станут следующие строфы поэмы: Ты... Ровесник Мамврийского дуба, Вековой собеседник луны. Не обманут притворные стоны, Ты железные пишешь законы, Хаммураби, ликурги, солоны У тебя поучиться должны. Существо это странного нрава. Он не ждет, чтоб подагра и слава Впопыхах усадили его В юбилейные пышные кресла, А несет по цветущему вереску, По пустыням свое торжество. И ни в чем не повинен: ни в этом, Ни в другом и ни в третьем... Поэтам Вообще не пристали грехи. Проплясать пред Ковчегом Завета Или сгинуть!.. Да что там! Про это Лучше их рассказали стихи3 Текст семантически многомерен, не раз подвергался интерпретациям, и дальнейшие суждения не претендуют на исчерпывающее (если таковое вообще возможно) его истолкование. Я предлагаю обратиться к "западным корням" отрывка, а именно к поэзии (и отчасти к прозе) англичанина Роберта Браунинга и француза Теофиля Готье. Обозначим метаописание анализируемого текста цифрой I и нечто из его "генетического досье" - строфу, не вошедшую в поэму, - цифрой II. I. "Работа над ней (поэмой. - Г. М.) ......
Входимость: 1. Размер: 49кб.
Часть текста: не лучше ли называть Мандельштама не акмеистом, а Мандельштамом?"2. Сомнения, сформулированные Аверинцевым в разговоре с Н. Я. Мандельштам, совсем не лишены оснований. Пожалуй, ни одно литературное направление, из объявивших о себе в громком ХХ столетии, не провоцировало читателей и исследователей на такое количество недоуменных вопросов, как акмеизм. Почему теория акмеистов была столь беспомощно и неуклюже сформулированной? Как эта беспомощная теория соотносится с замечательными произведениями поэтов-акмеистов? Кто из числа стихотворцев, группировавшихся вокруг Николая Гумилева и Сергея Городецкого, был настоящим, подлинным акмеистом, а кто - случайным попутчиком? И, наконец, - самый главный вопрос, тесно связанный со всеми предыдущими: стоит ли всерьез говорить об акмеизме как о поэтической школе или, может быть, правильнее считать его нежизнеспособным "тепличным растением, выращенным под стеклянным колпаком литературного кружка", "выдумкой" (В. Я. Брюсов), не помогающей, а, напротив, - мешающей нам читать и понимать стихи Мандельштама, Ахматовой, Гумилева? Акмеизм "более, чем какое-нибудь другое литературное направление ХХ века сопротивляется точному его определению", - отмечал в своей итоговой статье о Мандельштаме глубокий знаток и исследователь русского постсимволизма Омри Ронен3. А Р. Д. Тименчик (еще один филолог, который мог бы с полным на то основанием претендовать на создание обобщающей концепции акмеизма) начал цикл своих работ об этом поэтическом течении следующим уведомлением: "В предлагаемых вниманию читателя заметках не содержится дефиниции их заглавного предмета"4. Уже самый беглый обзор работ, написанных на интересующую нас тему, способен убедительно продемонстрировать, что количество продуктивных соображений, высказанных о поэтике едва ли не каждого из акмеистов, обратно...
Входимость: 1. Размер: 28кб.
Часть текста: степени облегчена. Во-вторых, сама по себе традиционность жанра эпиграфа, непритязательная открытость его целей ( пояснять замысел, идею произведения , как толкует их элементарный словарь литературоведческих терминов), в свою очередь, могла отодвигать тему ахматовского эпиграфа в будущее: она представлялась значимой, но, может быть, не столь насущной. Для нас в данном случае эта тема актуализована импульсом иным, чем желание вновь обратиться к "мировому поэтическому тексту" (МИТ ) в его акмеистическом воплощении. Речь пойдет о своеобразии поэтической техники Ахматовой, об инновациях, вводимых ею почти незаметно (минимальные сдвиги, "нулевые приемы"), но приведших в конце концов к принципиально новой поэтике. Функции ахматовского эпиграфа в ахматовском тексте могут быть здесь лишь затронуты; основательный анализ предполагает установление всего корпуса эпиграфов с учетом их вариативности. Однако и первые наблюдения, имеющие, скорее, теоретический характер, могут, кажется, представить некоторый интерес. Они находят дополнительное оправдание еще и в том, что работа по созданию корпуса ахматовских эпиграфов осуществлена Д. Уэллсом; результаты были изложены ее автором на юбилейной Ахматовской конференции в Белладжо (в июне 1989 года). Не ограничиваясь анализом семантической роли эпиграфа ("сеть аллюзий"), Д. Уэллс обратил внимание на плавающие-путешествующие от одного к другому стихотворению эпиграфы, так же как на их замену, появление и исчезновение при одном и том же тексте, и справедливо усмотрел в этом особое развитие приема "межтекстовой ссылки" (в его терминологии), приема, на...
Входимость: 1. Размер: 38кб.
Часть текста: философия неоидеализма. Некоторые параллели Одна из характерных черт русской философии - это ее потребность в своих онтологических и гносеологических поисках и мировоззренческих построениях опираться на литературные образцы, прибегать к примерам литературных героев, сюжетов, оперировать литературными моделями, чтобы продемонстрировать определенный философский тезис. По мнению Н. Бердяева: "Философы и ученые очень мало дали для учения о человеке. Антропологии мы должны учиться у великих художников, у мистиков и у очень немногих одиноких и малопризнанных мыслителей. Шекспир, Достоевский, Л. Толстой, Стендаль, Пруст гораздо больше дают для понимания человеческой природы, чем академические философы и ученые - психологи и социологи"1. О том же говорит и С. Л. Франк: "Глубочайшие и наиболее значительные идеи были высказаны в России не в систематических научных трудах, а в совершенно иных формах - литературных. Наша проникновенная, прекрасная литература, как известно, - одна из самых глубоких, философски постигающих жизнь: помимо таких общеизвестных имен, как Достоевский,и ...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: шаг - секрет…" Роль обращения в композиции стихотворений А. Ахматовой Стихотворения Анны Ахматовой при кажущейся ясности и простоте нередко отличаются сложностью и неопределённостью композиции. В ахматовских текстах присутствует несколько коммуникативных планов - это и безадресное лирическое описание, и диалог, и обращение к отсутствующему, не названному в произведении персонажу, и обращение лирической героини к собственному "я". В. В. Виноградов находил, что А. Ахматова чаще использует два плана: один - "эмоционально-обстановочный фон, или последовательность внешних чувственно воспринимаемых явлений", другой - "выражение эмоций в форме непосредственных обращений к собеседнику" (Виноградов В. В. О поэзии Анны Ахматовой. Л., 1925. С. 70). Показателем перехода от одного речевого плана к другому часто служит обращение. В стихотворении "А там мой мраморный двойник..." из цикла "В Царском Селе" лирическое повествование, монологическая речь, сменяется речью диалогической, обращением: ... А там мой мраморный двойник, Поверженный под старым клёном, Озёрным водам отдал лик, Внимает шорохам зелёным. И моют светлые дожди Его запекшуюся рану... Холодный, белый, подожди, Я тоже мраморною стану. (Ахматова Анна. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 26; далее - только том и стр.; в примерах курсив наш. - Т. П.). Предмет описания, царскосельский памятник, становится адресатом, к которому направлена речь лирической героини. Чередование коммуникативных планов (размеренное спокойное описание -...
Входимость: 1. Размер: 44кб.
Часть текста: что в ее творчестве проза возвращает долг поэзии, что ее стихи - это спрессованные до предела психологические новеллы, если не романы. В связи с этими рассуждениями всегда возникает имя Достоевского. Известно, что он был любимым писателем Ахматовой, что она знала Достоевского так же хорошо, как она знала Пушкина1. В ее устных рассказах, повторяемых мемуаристами, присутствует какая-то полусерьезная тема родства с Достоевским. Один из этих рассказов о том, как ее тетушка, будучи молоденькой курсисткой, набралась духу и пошла на Разъезжую поглядеть на любимого писателя. После долгих расспросов прислуги из мрака коридора появился мрачно нелюбезный Достоевский со свечой и спросил: "Что вам угодно?" Тетушка расплакалась и убежала. Согласно другой семейной истории, отец Анны Андреевны в молодые годы соперничал с Достоевским в ухаживании за одной молодой особой. В этом рассказе поэта образ Достоевского сближается с образом отца2. Исследователи обращали внимание на реминисценции из Достоевского у Ахматовой. Так как для Ахматовой вообще характерно совмещение - прототипов, персонажей, сюжетных положений, это относится и к области интертекста. Так В. Н. Топоров3 пишет о Гофмане, процеженном через Достоевского, а Л. К. Долгополов о Достоевском, просачивающемся в тексты Ахматовой через Блока4. В своей работе я предлагаю несколько наблюдений, которые, как мне кажется, подтверждают, что один из важнейших сквозных мотивов в поэзии Ахматовой был неразрывно связан с миром образов Достоевского. 2 В Anno Domini (2) есть стихотворение, которое беспокоило меня своей недосказанностью всякий раз, когда я на него натыкался. Вот оно: За озером луна остановилась И кажется отворенным окном В огромный, ярко освещенный дом, Где что-то нехорошее случилось. Хозяина ли...
Входимость: 1. Размер: 35кб.
Часть текста: душа и судьба Петербурга - все это преломляется в русской поэзии. Но именно XX век стал особым философическим пространством поэтического слова Петербурга. Собственно, именно здесь пушкинское пророчество, предопределившее особое место Города в русской культуре, получило подтверждение. Петербург в XX веке сам по себе становится категорией поэтической философии истории, причем не только русской, но и мировой. Центром этого метафизического пространства можно считать невероятно напряженное соотнесение тем жизни и смерти. Смерть, включенная в мироздание бессмертного города - один из самых важных ключей к пониманию "философии жизни" Петербурга. Эта тема не всегда представлялась столь очевидной. Несмотря на работы Н. П. Анциферова и других выдающихся исследователей, обобщивших опыт постижения Петербурга в искусстве XIX-XX веков, открывших потаенные смыслы амбивалентных ликов Города, официальная советская поэтическая традиция в дальнейшем пренебрегала удивительной насыщенностью этого противоречия. Когда, например, в послевоенный период издаются сборники петербургской (ленинградской) поэзии, в которых эта напряженная доминанта отсутствует, то такие книги, кажется, написаны о вымышленном городе. Или, точнее говоря, о городе, который лишен собственной судьбы. Его история начинается "над вольной Невой" где-то в пятидесятые-шестидесятые годы XX века и почти "отрекается" от всего, напоминающего трагедию и смерть, даже от героической, бессмертной блокадной судьбы. То есть речь идет о замещении, вытеснении реальной истории великого города, о попытке "забыть" ее. Не будем обсуждать здесь идеологических контекстов этой проблемы. Важно то, что удивительным образом советская поэзия воспроизводит здесь хорошо известный еще по Петербургу Достоевского и Гоголя ...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: И. А. Собрание сочинений в восьми томах / Сост., комм., подг. текста А. К. Бабореко. М.: Московский рабочий, 1993–2000. Волков — Волков С. «Гении — это особая природа, сверхчеловеческая…». Интервью Татьяне Бек // НГ Ex libris, 02.12.2004. Гильдебрандт — Гильдебрандт О. Н. М. А. Кузмин // Кузмин М. А. Дневник 1934 года / Ред., вст. ст., прим. Глеба Морева. СПб.: Иван Лимбах, 2007. С. 148–155. Гинзбург — Гинзбург Л. Записные книжки. Воспоминания. Эссе / Вст. ст. А. С. Кушнера. СПб.: Искусство-СПБ, 2002. Голлербах 2001а — Голлербах Э. Петербургская камена (Из впечатлений последних лет) // Анна Ахматова: Pro et contra / Сост. Св. Коваленко. В 2 т. СПб.: РХГИ, 2001. Т. 1. С. 330–334. Голлербах 2001б — Голлербах Э. Образ Ахматовой // Анна Ахматова: Pro et contra. / Сост. Св. Коваленко. В 2 т. СПб.: РХГИ, 2001. Т. 1. С. 673–692. Гумилев — Гумилев Н. Стихотворения и поэмы / Сост., подг. текста и прим. М. Д. Эльзона, вст. ст. А. И. Павловского, биогр. очерк В. В. Карпова. Л.: Советский писатель, 1988. Дувакин — Дувакин В. Анна Ахматова в записях...
Входимость: 1. Размер: 10кб.
Часть текста: Н. И. Акмеизм и раннее творчество Анны Ахматовой: (Поэт и чтение): Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1982. Анна Ахматова: Образ поэта - образ поэзии: (К 100-летию со дня рождения): Каталог. Талсы (Латвия), 1989. Анна Ахматова: Портреты. Рукописи. Иллюстрации. Очерк творчества / Сост. Л. Шилов. М, 1989. Анна Ахматова: Стихи. Переписка. Воспоминания. Иконография / Сост. Э. Проффер. Ann Arbor (U. S. A.), 1977. Анна Алпатова: Фотобиография / Сост. В. Я. Мордерер, М. Д. Тименчик. М., 1989. Анна Ахматова в музыке: Нотогр. указ. / Сост. Т. В. Ильина. Л., 1989. Анна Ахматова в Тверском краю: Сб. Калинин, 1989. Анна Ахматова и русская культура начала XX века: Тез. конф. М, 1989. Анна Ахматова та Украïна: Бiблiогр. покажчик / Уклад. О. Москалець, Е. Ольшанська; Вступ. ст. Е. Ольшанськоï. К., 1993. Ахматовские чтения. М., 1992. Вып. 1: "Царственное слово"; Вып. 2: "Тайны ремесла"; Вып. 3: "Свою меж вас еще оставив тень...". Ахматовские чтения: Сб. науч. тр. Тверь, 1991. Ахматовский сборник = Anna Akhmatova: Recueil d'articles / Сост. С. Делюлин, Г. Суперфин. Париж, 1989. (Рус. б-ка Ин-та славяноведения; Т. 85). Вып. 1. Бринская Л. И. Концепция личности в раннем творчестве Анны Ахматовой: Автореф. дис. на соиск. учен, степени канд. филол. наук. М., 1986. Венок Ахматовой: Стихотворения / Сост. Е. М. Голубовский, Л. Л. Сауленко. Одесса, 1989. Виленкин В. Я. В сто первом зеркале. М., 1987. Виленкин В. Я. В сто первом зеркале. 2-е изд., доп. М., 1990. Виленкин В. Я. Воспоминания с комментариями. М., 1982. Виленкин В. Я. Воспоминания с комментариями. 2-е изд., доп. М., 1991. Виноградов В. В. О поэзии Анны Ахматовой: (Стилистические наброски). Л., 1925. Воспоминания об Анне Ахматовой / Сост. В. Я. Виленкин, В. А. Черных. М, 1991. Вспоминая Ахматову. Иосиф Бродский - Соломон Волков: Диалоги. - М., 1992....
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: характеристикой Клычкова: "Клычков тоже был своеобразный поэт. И ослепительной красоты человек"4. Яркий облик Клычкова и его оканье отмечают все современники. Известный переводчик Рабле, Сервантеса и др. Н. М. Любимов дает следующий портрет Клычкова: "У Клычкова все было особенное, все самобытное: от писательского почерка до манеры одеваться. Когда он шел по улице, на нем нельзя было не остановить взгляда. Только ему могла идти его "летняя форма одежды": выглядывавшая из-под пиджака обычно синяя косоворотка и шляпа, из-под которой выбивались черные вьющиеся волосы. Шляпа и косоворотка не создавали кричащего разнобоя. Глаз привыкал к нему не сразу, но, привыкнув, уже не мог представить себе Клычкова одетым на какой-то один покрой. Оригинальность манеры одеваться соответствовала оригинальности его внешнего облика. Черты лица его были крупны, резки, но правильны. Посмотришь на него да послушаешь окающий его говор - ну, ясное дело: русский мужик, смекалистый, ...