Поиск по творчеству и критике
Cлово "TALK"
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Входимость: 1. Размер: 97кб.
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: Yellow and fresh are the lanterns, Black is the road of the garden at sea. I am very calm. Only please, do not Talk about him with me. You're tender and loyal, we'll be friends.. Have fun, kiss, together grow old.. And light months above us will fly like feathers, Like stars made of snow and as cold.
Входимость: 1. Размер: 60кб.
Часть текста: г. Мраморный дворец». А. А. поздоровалась с моей мамой (больше никого дома не было) и прошла в мою комнату. А. А. была в новом чёрном шёлковом платье. Белый платок на одном плече. Белые шёлковые чулки и чёрные туфли – всё единственное у А. А…» (Лукницкий). Половина стихов Анны Андреевны также издана античным тиражом – в одном экземпляре, вспоминал В. Шаламов. Ей, ревностной стороннице канонических, классических русских размеров стиха, было бы к лицу быть судьёй времени, a хотела выступать подавальщицей мечей в литературных турнирах – эти театральные ламентации, эта некоторая её суетность, «потребность в болельщиках», любовь к интервью, не всегда удачным; волею судеб зачисленная в ряды прогрессивного человечества, энергично выдававшая причастность к тайнам большой политики, тай-нам вечной страсти; этот её эгоцентризм, «к которому она привыкла»… И всё-таки, несмотря на то что, по мнению Варлама Шаламова, были у Анны Андреевны ошибки (реприманд «грубому плагиату» «Поэмы без героя» с «Форели» М. Кузмина, посвящённой Анне Радловой), являлась она яркой, ярчайшей «представительницей русского Ренессанса ХХ столетия, характером современным, ничуть не менее значительным, чем пресловутые характеры Возрождения». – ...
Входимость: 1. Размер: 97кб.
Часть текста: лет Встречи последних лет ... Свою меж вас еще оставив тень. Анна Ахматова На бумаге воспоминания о любом человеке - это всегда все-таки некая искусственная штриховка его облика, а главное - невольная концентрация его высказываний. Вот и я, перечитывая написанное, боюсь, как бы Ахматова не стала на этих страницах "речистой", с готовыми к случаю рассказами, суждениями, характеристиками. А ведь она была молчаливой. Правда, это вовсе не противоречило ее способности вдруг чем-то загореться, разговориться, вести горячую, увлекательную беседу. Естественно, что такие моменты особенно и запоминались. Но все-таки фон ее обычного немногословия, даже на людях, даже в гостях, нужно иметь в виду. Ко мне она первый раз приехала в конце 50-х годов, в 58-м, кажется. С трудом, с одышкой поднялась на второй этаж, но, войдя ко мне в комнату, в предложенное кресло не села, а сразу стала внимательно рассматривать, что висит на стенах. Остановилась у письменного стола перед акварельным эскизом В. В. Дмитриева к "Пиковой даме". Это не эскиз декорации, а всего лишь предварительный набросок, "мотив", как бы намек на возможную атмосферу какого-то будущего спектакля: в холодных блеклых предутренних полутонах угадывается вестибюль старинного барского дома с барочными скатами боковых лестниц и балюстрадой наверху, на которой чуть виден мужской силуэт в плаще и треуголке. Я только было открыл рот, чтобы объяснить, что это такое, но Анна Андреевна меня опередила, все еще не отрываясь от картинки: От меня, как от той графини, Шел по лестнице винтовой, Чтоб увидеть холодный, синий, Строгий час над снежной Невой. ...
Входимость: 1. Размер: 56кб.
Часть текста: ведь она, память человека, и тем более память художника, устроена особенным образом. Многое хранит она в подземелье своего подсознания. Чтобы она пробудилась, необходим только достаточно сильный, достаточно яркий толчок. Михаил Ардов - автор замечательных книг, широко известных и много читаемых, он давно стал для меня одним из лучших прозаиков моего поколения. Судьба была благосклонна к нему. Он вырос рядом с Анной Андреевной Ахматовой. Он запомнил и воспроизвел в своей прозе многое из быта и бытия великого поэта и великого человека. И вместе с тем Ахматова не стала его мономанией. Те, кто читал "Легендарную Ордынку" ("Новый мир", 1994, № 4-5) и "Цистерну", надеюсь я, согласятся с этим. Память у Ардова исключительная, но вместе с тем это творческая память. Я бы сказал, что это не арифметика, а высшая математика памяти. "Записные книжки" Ахматовой, вышедшие этим летом в Италии по-русски, запустили таинственный механизм Мнемозины. В мифологии древних греков Мнемозина - богиня памяти. От Зевса она родила девять муз, девять камен, на которых и зиждется искусство. Надо отметить, что Ардов - истинный художник, замечательный стилист. Он правильно поступил, сделав свою работу дискретной. Он разбил свое повествование на микроновеллы, которые и соответствуют вспышкам творческой памяти художника. В ноябре 1993 года я прожил полторы недели вместе с Иосифом Бродским в Венеции. Это было наше последнее свидание. За исключением сна, мы почти все время были вместе. И вот я вспоминаю знаменитое старейшее кафе Венеции "Флориан", расположенное на Пьяццетте, напротив собора Сан-Марко. На столике - кофе, минеральная вода, разумные рюмки с алкоголем. Разговор зашел о книгах, посвященных Ахматовой. - Лучшее пока что - это то, что написал Миша, - сказал Иосиф. - Ты имеешь в виду "Легендарную Ордынку?" - спросил я. - Конечно. Мне остается добавить, что я думаю точно так же. Евгений Рейн. Вначале лета 1997 года Со ...
Входимость: 1. Размер: 2кб.
Часть текста: My shadow has remained there and is angstful, In that blue room she still to this day lives, She waits for guests from city beyond midnight And to enamel image gives a kiss. And things are not quite well around the house: It still is dark, although they lit the flame.. Not from all this the hostess is in boredom, Not from all this the host drinks all the same And hears how on the other side of the thin wall The guest arrived talks to me at all?
Входимость: 1. Размер: 55кб.
Часть текста: (Воспоминания) Анатолий Найман Рассказы о Анне Ахматовой Мне приснился сон: белый, высокий, ленинградский потолок надо мной мгновенно набухает кровью, и алый ее поток обрушивается на меня. Через несколько часов я встретился с Ахматовой; память о сновидении была неотвязчива, я рассказал его. - Не худо, - отозвалась она. - Вообще, самое скучное на свете - чужие сны и чужой блуд. Но вы заслужили. Мой сон я видела в ночь на первое октября. После мировой катастрофы я, одна-одинешенька, стою на земле, на слякоти, на грязи, скольжу, не могу удержаться на ногах, почву размывает. И откуда-то сверху расширяясь по мере приближенья и поэтому все более мне угрожая, низвергается поток, в который соединились все великие реки мира: Нил, Ганг, Волга, Миссисипи... Только этого не хватало. Я познакомился с Ахматовой осенью 1959-го, мне исполнилось 23 года. Были общие знакомые, повод нашелся. К тому времени я уже несколько лет писал стихи, мне хотелось, чтобы Ахматова услышала их. И мне хотелось, чтобы они ей понравились. Она жила тогда в Ленинграде на улице Красной Конницы, прежде Кавалергардской, дом 3, квартира 4. Это район Смольного, бывшая Рождественская часть. "Если такие живут на Четвертой Рождественской люди, странник, ответствуй, молю, кто же живет на Восьмой!" - так дурачился Мандельштам, обращаясь к Шилейке, впоследствии мужу Ахматовой. Недалеко, на Таврической, "башня" Вячеслава Иванова, его квартира, где она бывала в молодости. Недалеко Таврический сад, во вьюжных аллеях прячущий призраков Тринадцатого года. Недалеко Шпалерная, ныне улица Воинова, с тюрьмой, знаменитой многими знаменитыми арестантами, в разное время заключавшей в себе первого ее мужа, ее сына,...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: Собеседница Собеседница Галина Лонгиновна Козловская: Искусство высокого собеседничества, а это действительно ныне утраченное искусство, у Ахматовой было ослепительным. Виталий Яковлевич Виленкин: Общение с Анной Андреевной при свиданиях с ней с глазу на глаз всегда было нелегким. Трудность эта иногда даже переходила в какую-то тяжесть: уж очень крепким концентратом становились порой ее беседы, с их неожиданными углублениями и поворотами, с их какой-то, как я теперь понимаю, непрерывной, неослабевающей существенностью, то есть, проще говоря, с полным отсутствием болтовни и с невольно возникающим отсюда чувством ответственности за свои собственные слова. Хотя, в отличие, например, от Булгакова или, как рассказывают, от Мандельштама, Анне Андреевне, по-моему, совершенно не была свойственна способность незаметно экзаменовать своего нового собеседника. Михаил Борисович Мейлах: Создавалось впечатление, что в словах собеседника она встречается с чем-то давно знакомым, с чем ей приятно встретиться снова и черты чего она готова вновь опознать, а эти ее petits mots только соразмеряют происходящее с тем, ей хорошо известным. Попробую определить такое их свойство, как «модальность» — установление зависимости от чего-то, что, однако, трудно было бы назвать. Так, когда собеседник вспоминал что-то, что не представлялось ей значительным, но что она помнила тоже, она говорила: «Что-то было…» «Так тоже бывает», — говорила она, когда, например, узнавала что-нибудь, что как-то выпадало из обычного хода вещей (так, когда я снова навестил ее в Боткинской больнице в Москве после того, как давно уже должен был уехать в Ленинград: «Вы не уехали? Так тоже бывает…»). «Ни за что! Лучше смерть!» — это шутливо, по незначительному какому-нибудь поводу, так же, как: «Этого я вам никогда не прощу». Иногда Анна Андреевна обращалась к собеседнику за...