Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Z"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 68кб.
Часть текста: где мертвый Шелли, / Прямо в небо глядя, лежал. / И все жаворонки всего мира / Сотрясали бездну эфира / И факел Георг держал"2. Эта строфа потом пройдет через все редакции поэмы, претерпев небольшие изменения ("В темноту под Манфредовы ели", "Разрывали бездну эфира"). То есть ее можно считать одним из тех зерен, из которых поэма выросла. Заботясь о том, чтобы быть хоть в какой-то степени понятой, Ахматова писала в примечаниях, появившихся несколько позднее: "Жаворонки - знаменитое стихотворение Шелли "To a Skylark" ("К жаворонку"). <…> Георг - лорд Байрон"3. Необычную транскрипцию имени Байрона можно объяснить, вероятно, памятным для Ахматовой событием: 7 апреля 1825 г., в день смерти Байрона, Пушкин заказал обедню за упокой души "раба Божия боярина Георгия"4. В 1925 г. Ахматова в разговоре с Лукницким "в доказательство религиозности Пушкина привела пример, когда Пушкин, по своему желанию, сам, служил панихиду по Байрону, Байрону, который, как известно, был атеистом…"5 Еще одним объяснением такой транскрипции может быть использование Ахматовой в ранних вариантах поэмы в качестве эпиграфа слов из байроновского "Дон Жуана": "In my hot youth - when George the Third was King... Byron"6. В русской традиции имя английского короля произносится как Георг. Таким образом, Ахматова как бы ставит знак равенства между могуществом английского короля Георга III, над которым Байрон посмеялся в "Видении суда" (в самом же "Дон Жуане" - выпады против Георга IV), и английского поэта. О могуществе Байрона есть слова в записке Пунину (1937 г.): "Читаю Пруста с ужасом и наслаждением. Думаю, что мы его любим, как современники любили Байрона"7. Ахматова много и ревниво занималась Байроном в связи с его влиянием на Пушкина, что видно по дневникам Лукницкого и другим источникам, но...
Входимость: 1. Размер: 22кб.
Часть текста: "... И очертанья Фауста вдали...": Святочный код как инспирация гетевских рецепций в "Поэме без Героя" Анны Ахматовой Сегодня можно говорить об относительно полном выявлении реминисцентных источников "Поэмы без Героя" (благодаря многолетним трудам ахматоведов, начиная от ранних работ Р. Тименчика и Т. Цивьян, заканчивая комментариями к поэме М. Кралина, В. Черныха, С. Коваленко, Н. Крайневой и др.). Но остается проблема соотнесения литературных реминисценций с метатекстуальными, а точнее, мифо-ритуальными мотивами, присутствующими в Поэме в статусе неких семиотических первоэлементов. Корреляция сюжета поэмы с универсальным архетипическим комплексом "конца года" прослежена в статье В. Н. Топорова1. Однако В. Н. Топоров, обратившись к архетипам мировой мифологии, проводит слишком отдаленные параллели (Вавилон, Древняя Индия и т. д.) и не рассматривает собственно русскую традицию новогодних святочных ритуалов. Однако именно святочные ритуалы, по нашей гипотезе, и являются "пусковым механизмом" интертекстуального генерирования, включающим в орбиту Поэмы все новые и новые семантические ассоциации. Так, например, гетевские рецепции инспирированы и обусловлены святочным ритуалом ряженья. Попробуем это доказать. Нетрудно заметить, что святочные приметы буквально рассыпаны по тексту "Поэмы без Героя". О Святках Ахматова прямо пишет в 3-й главе Части Первой ("Были Святки кострами согреты"). Немало в поэме и косвенных указаний на святочный хронотоп и связанные с ним обряды: в эпиграфах из Жуковского ("Раз, в Крещенский вечерок...") и Пушкина ("С Татьяной нам не ворожить..."), в подзаголовках и датировках 1-го и 3-го "посвящений". Эти приметы складываются в определенную систему, образуя своего рода "святочный код" Поэмы. В народном календаре особыми, магически отмеченными датами, бы. ги кануны Святок: Сочельник (канун Рождества), Васильев Вечер (кавун...
Входимость: 1. Размер: 14кб.
Часть текста: ценный материал содержится в многоплановой работе З. Потаповой "Русско-итальянские литературные связи. Вторая половина XIX в."1 и в монографии Ettore lo Gatto "Russi in Italia"2. В статье В. Поттхоффа3 исследуется русская поэзия XIX в., обращенная к Риму, анализируются "римские мотивы" в творчестве поэтов. И хотя нельзя сказать, что Рим - это Италия, можно принять соображения Поттхоффа, исследующего исторический фон, на котором прослеживаются традиции русской поэзии XIX и XX вв., анализируются темы "Тютчев и римский вопрос" (1848), "Майков и Москва - третий Рим" (1869). Образ Италии, вырастающий из русской поэзии - это и накопление художественного, и познание неизвестного, незнакомого опыта, который может быть использован в дальнейших интерпретациях. Исходный пункт4 каждой поэтической интерпретации образа Италии - описание путешествий, начиная с точных и пространных впечатлений дневников и кончая лирической метафористикой. Если в XVI и XVII вв. Италию посещали в основном русские послы и дипломаты, такие, как Чемоданов, Севергин (1656-1675), Лихачев (1658-1659), Желябужский (1662) и Волков (1687), то во времена Петра I это были молодые люди, приезжавшие для получения образования, как например Шереметев (1697-1699) и Куракин (1705-1709). Фонвизин и княгиня Дашкова - это наиболее известные путешественники по Италии XVIII в., и только в XIX в. Италия начинает "призывать", "манить", "очаровывать" ...
Входимость: 1. Размер: 37кб.
Часть текста: за четыре десятилетия до смерти Ахматовой), ни далее Борис Пастернак (принужденный на пороге семидесятилетия отвергнуть Нобелевскую премию и доведенный безжалостной травлей до смерти за шесть лет до ахматовской кончины). Из поколения блестящих поэтов Серебряного века она осталась одна. Немало строк она посвятила ушедшим; "Надпись на книге" (1940), адресованную другу юности Михаилу Лозинскому, она начала словами "Почти от залетейской тени..." и кончила пожеланием, чтобы "... над задумчивою Летой / Тростник оживший зазвучал". Так она писала в начале второй мировой войны, а близко к ее концу, в марте 1944-го, создала первое стихотворение цикла "Венок мертвым", призванного стать реквиемом по друзьям: De profundis... Мое поколенье Мало меду вкусило. И вот Только ветер гудит в отдаленье, Только память о мертвых поет. Она их всех пережила и все чаще ощущала свое растущее одиночество: Непогребенных всех - я хоронила их, я всех оплакала, а кто меня оплачет? (1958?) С той прозорливостью, которая свойственна только истинным поэтам, она еще в молодости, едва потеряв Гумилева, произнесла: Все души милых на высоких звездах, Как хорошо, что некого терять И можно плакать. (1921) Жила долго. Была, казалось бы, увенчана признанием. Однако посмертная ее судьба на Западе - во Франции и Германии - несчастлива и сравнить ее с судьбою оплаканных ею сверстников нельзя. Осип Мандельштам всюду широко известен - прежде всего, благодаря опрокинувшим все стены непонимания и неприятия мемуарным книгам его вдовы: впрочем, признанию Мандельштама способствовали и переводы: на немецкий - одного из лучших поэтов нашего века Пауля Целана, на французский - Филиппа Жакотэ. Число книг о Мандельштаме растет - большинство из них...